Моя. Я так решил

— И какого хера ты там забыл?

Рожа Егеря, и без того не особо приветливая, с экрана выглядит совершенно монстрячей. Злобный такой небритый зверюга, не помещающийся в камеру. Голос тоже доставляет.

Знал бы его чуть хуже или меньше лет…

Но я знаю этого скота достаточно, чтоб понять, что сейчас он не угрожает, хотя кажется вообще по-другому.

Сейчас он проявляет заботу.

Ага, заботливая сволочь. Он, и приятель его… Забрали у меня единственную подругу, а теперь волнуются. Или вид делают.

Не

Моя. Что бы там ни придумывали эти утырки.

Я ее с универа знаю, и люблю с универа тоже. Все момента ждал, прикидывал… Лох. Думал, мое от меня не уйдет.

А оно ушло… Она. Ушла. Вернее, ее подло украли два наглых скота. И, мало того, что украли, так еще и в Канаду увезли, не иначе, чтоб подальше от меня была.

Ну и ребенка сделали для закрепления результата. Детей, вернее. Второй пока что в животе, а вот первый… Первый — смешной и дико похожий на Егеря Сашка, мой крестник, между прочим, уже ходит. Пока что пешком под стол, но коньки на него уже напялили. И клюшку, изготовленную по спецзаказу, в руки дали. И он, главное, на ровном полу падающий пока, по льду прям поскользил. И клюшку вполне осознанно ставил, правильно. Гены, чтоб их…

Я это все видел в записи, постоянно перекручивая с довольных до тошноты физиономий моих приятелей на смешную рожицу крестника и радостное, такое красивое лицо его мамы, Насти, которую я всегда буду звать Мася, что бы по этому поводу ни думали два ее мужика.

Да, моя первая любовь срулила не просто так, она пошла с козырей, умудрившись свести с ума сразу двоих. Нет, в том, что она запросто сведет с ума и большее количество мужчин, я вообще никогда не сомневался. Она такая, моя Мася… Но тут произошла накладка. Мужики, вместо того, чтоб драться и выяснять, кто из них доминирующий самец, взяли и договорились. И забрали мою Масю себе.

Скоты, чего уж там.

Дешевое пойло в бокале заканчивается подозрительно быстро, а мозг, отравленный вечным сожалением и воспоминаниями о нашей дружбе с Масей и моих упущенных возможностях, требует еще.

В гребанном шалмане нет официантов, по крайней мере, найти их мне не удалось, потому приходится вставать.

Смотрю в экран, на рожу своего бывшего друга… Верней… Верней, и настоящего друга. Хоть и скота.

— Ты где вообще? — рычит он, и словно мордой пытается вылезти из экрана и осмотреться, оценить, так сказать, обстановку.

— Где-где… — пьяный мозг генерирует рифму, но все же не выдаю ее, — Масю мне дай.

— Она Сашку купает, — отвечает Егерь, — вместе с Котом.

Кот — это, чтоб вы знали, второй участник нашей веселухи. Верней… Третий? Ну да. Их трое. Верней, уже четверо. И скоро пятеро будет… Им хорошо. А я, сука, вне орбиты…

Становится горько. Какой-то латинос, хотя, они тут все латиносы, на одну рожу, толкает в плечо. Что-то говорит по своему. Слышу знакомое «мадре», понимаю, что меня послали. А меня нельзя посылать, когда я немного выпивший, потому что сразу становится грустно, печально даже. А печаль я привык развеивать, чтоб не накапливалась слишком обильно.

Разворачиваюсь и коротко бью кулаком, развеивая русскую печаль по усатой испанской роже.

Отлетает с воплем и соплями, роняя по пути ветхие столики.

Смотрю какое-то время, потирая костяшки и ожидая знаменитой испанской мести. Сейчас бы не помешало… Размяться для разнообразия. Вытрясти из башки мысли тупые.

Но латинос вяло ворочается между обломков столов, и никто особо на его проклятия не реагирует. И мстить мне не торопится. Печально. Но ладно. Пляшем дальше.

— Ты че там творишь? — опять рычит с экрана Егерь.

Черт… А чего это я его не отключил?

Смотрю опять на физиономию, скалюсь:

— Развлекаюсь. Имею право. Холостой, веселый…

— Конь, прекращай там! Ты знаешь, какая преступность в Аргентине? Ты — белый, тебя там разуют прямо в том клоповнике, где ты пьешь!

— Нахер иди, а?

Я добираюсь, наконец, до барной стойки, ору на английском:

— Виски, плиз!

В прошлый раз я тоже заказывал виски и получил невнятную, но забористую хрень. Надеюсь, в этот раз будет не слабее. Меня тянет надраться, когда вижу на экране довольную рожу Егеря или Кота. Каждый раз тянет. И да, я давно перестал с собой бороться в этом вопросе.

Организм требует, значит надо!

Получаю от черномазого в прямом смысле, то есть грязного до черноты, бармена еще выпивки. Прицениваюсь к объему под надоедливый бубнеж Егеря, расписывающий мне, какие неприятности ждут белого парня в Байресе, как местные называют столицу Аргентины, Буэнос-Айрес.

— Тебе-то откуда знать, праведник чертов?

От самого определения Егеря, как праведника, становится тошно. Какой он, ко всем херам, праведник??? Он — скот, и больше ничего…

— Я там был, — нехотя признается Егерь, а я в изумлении отставляю стакан в сторону и пялюсь в экран телефона.

Егерь вообще не похож на искателя приключений. Обычный здоровенный монстрятина, только и умеющий, что противников по ледовому побоищу о борта швырять… И что в нем Мася…

Силой воли заставляю себя не погружаться в привычный бред про упущенные возможности, а тут ничего не попишешь, ради справедливости надо сказать, что сам упустил. Сам. Все думал, что успеется… Это же моя Мася… А она — раз — и уже не моя. Уже чужая Мася. И детей рожает другим мужикам.

— Где? В Вижье?

— Ты в Вижье??? Идиота кусок! — Егерь уже не сдерживается, орет, привлекая ко мне слишком много постороннего внимания, — вали оттуда! Как ты еще живой?

— Да нормально тут, — оглядываюсь с недоумением. Ну слышал я в “Шератоне”, где с комфортом разместился сутки назад, о том, что фавелы, простирающиеся прямо перед окнами аж до горизонта, которые в народе называют “Вижья 31” и не обозначают ни на одних картах Байреса, являются самым опасным местом в городе. Да и во всей Аргентине. И что знаменитым бразильским фавелам они дадут прикурить, и не раз.

Слышал, но в тот момент мне было насрать на все. Организм после многочасового перелета еще не адаптировался к местным условиям, а привык я его адаптировать стабильным повышением градуса.