Моя
Шрифт:
— Ангел? Серьезно?
— Я люблю ее. И доверяю ей.
Я рассмеялся.
— Ты никому не можешь доверять. Даже женщине. Особенно женщине.
— Она спасла мою жизнь.
— Ого? Следовательно, мне стоит винить ее в нашей продолжительной дружбе, — усмехнулся я. — Когда я смогу встретиться с ней?
Гейб неуверенно посмотрел на меня.
— Ты не будешь преследовать ее, — сказал он.
— Зачем, чтобы пофлиртовать с ней или убить?
— И то, и то.
— О, брось!
— Риен…
— Я не буду! Не буду! Ты же знаешь, я всего лишь хочу, чтобы ты был счастлив.
— Хм-м-м.
— И иногда извлечение сердца у человека делает тебя счастливым. Что в этом плохого?
Визг прорвался через кляп.
— Именно это я пытаюсь понять. Нужно ли мне продолжать... то, что я делаю, — сказал Гейб.
— Я говорю делать то, что делает тебя счастливым. То, что ты любишь. И тогда тебе не надо будет работать ни дня, понимаешь? Но, если тебе потребуется перерыв от пребывания хорошим маленьким мальчиком, ты можешь прийти сюда, ко мне.
— Спасибо, Риен. Это, на самом деле, предусмотрительно с твоей стороны.
Я улыбнулся.
— В любое время.
Глава 2
Сара
Боже, я не хочу работать сегодня.
Бар, в котором я работала, пытаясь сводить концы с концами, являл собой дерьмовое углубление на пересечении La Brea и Sunset. Раньше это было местом начинающих актеров, которые болтались тут среди деревянных панелей, покрытых автографами кинозвезд и рок-музыкантов. Но сейчас здесь больше не было начинающих актеров, тут были только те, кто притворялись ими, на самом деле работая в других хреновых местах. Это было самое дешевое место, в котором можно было заполучить снимки из Западного Голливуда, и именно поэтому только сюда приходили самые дешевые люди.
Я ненавидела слушать их самодовольный бред о том, насколько велик будет их следующий концерт. Я ненавидела свои обязанности, несмотря на то, что это была единственная работа на ближайшее время. Но больше всего я ненавидела очищать полы от рвоты в уборной, после того как там вырвет очередного фальшивого Эрнеста Хемингуэя собственным виски.
— Эй, Марк, — позвала я, повернувшись к задней части бара. Я осмотрела этаж. Полдюжины людей, потягивающих напитки в баре, и только два стола были заняты.
— Почему ты здесь, Сара? Разве тебе не пришло сообщение от Марси?
— Что? Какое сообщение? — я вытащила свой телефон из кармана. — Никакого сообщения.
— Марси, ты, блядь, должна была отправить сообщение Саре! — крикнул он в сторону кухни жене.
— Я занята готовкой! — прокричала в ответ Марси.
— Какой готовкой? У нас два занятых столика.
— Иди нахрен, Марк! — завопила Марси. — Может, уже возьмешься за свою гребанную работу и не будешь мешать мне делать свою?
— Какая разница, — сказала я, не желая вовлекать их в еще один бесконечный спор. — Что она должна была сообщить мне?
— Ты нам не нужна сегодня, — ответил Марк.
— Что? — Мое сердце упало. Неужели Бог услышал меня, когда я сказала, что не хочу работать? Но я вовсе не это имела в виду. Клянусь, Господи, я вовсе не это имела в виду. По моим подсчетам мне нужно было еще пятьдесят баксов, чтобы закрыть аренду в конце недели.
Марк тряхнул своей тряпкой в сторону клиентов.
— Просто у нас нет достаточной суммы денег, чтобы сотворить что-то стоящее. Ты понимаешь?
— А кто будет заправлять баром? — спросила я, взмахнув рукой в воздухе. Я не волновалась, но была близка к этому.
— Я, — ответил Марк. — Я буду заправлять баром.
— Ты на входе.
— И?
— Ты должен найти кого-нибудь кто будет стоять за стойкой бара. Или как еще завлечь клиентов?
— Никто не приходит, вот в чем, блядь, проблема, — произнес Марк. — Во всяком случае, к нам заходят несовершеннолетние beaners (оскорбительное американское слово, направленное на мексиканцев, что в приблизительном переводе, обозначает «пожиратели бобов».), которых я тут же вышвыриваю.
— Иисус, Марк. — Я не знаю, из-за чего расстроилась больше: из-за того, что он решил занять мое место на работе, или же из-за того, что он больше не скрывал от меня свой расизм.
— Вот твое расписание на следующую неделю, — сказал он, передвинув мне бумаги через барскую стойку. Я просмотрела их.
— Ничего до пятницы? — паника взрывается внутри меня. О, Великий Боже. У тебя такое чувство юмора. Я на самом деле не смогу внести арендную плату, если не буду работать всю неделю. — Вы подгаживаете мне?
— Только на выходных мы получаем толпу.
— Даже в воскресенье? Что, если ввести «женскую ночь» во вторник? — сказала я, обдумывая в голове, как устроить это. — Такое обычно завлекает толпу.
— Такое обычно разоряет нас, — сказал Марк. — В другие ночи никто не возвращается, а мы не может позволить себе устраивать другие.
— Черт, — произнесла я. — Черт.
— Знаю, — сочувственно сказал Марк. Он вновь оглянулся на кухонную дверь, после чего обошел стойку и вытащил полупустую литровую бутылку Джека Дэниелса.
— Вот, — произнес он, толкнув ко мне бутылку. — Увидимся в пятницу.
— Ты не можешь дать мне работу, но можешь напоить меня?
— Эй, если ты не хочешь…
— Я возьмусь, — сказала я, взяв бутылку со стойки. — Думаю устроиться на другую работу по будням.
— Я дам тебе хорошие рекомендации, если потребуется, — произнес Марк. — Ты была отличным работником, не то что те нелегальные иммигранты, устраивающиеся к нам.
— Да какая разница, — буркнула я, отвернувшись и закатив глаза. — Увидимся в пятницу.