Мозаика (книга первая)
Шрифт:
Итак, эль–Неренн. Прибыла с юга; пыталась найти работу в порту. Едва не была продана в «кошечки», едва не была зарезана, едва не… В двух случаях из трёх — Тигарр это выяснил — те, что напали на девушку, тут же погибли. Один поскользнулся на ровном и сухом месте, ударился виском о камень. У другого — кровоизлияние в мозг.
Тоэна он отпустил. Надо ему отдохнуть. Самому тоже не вредно, но — за эль–Неренн тянется очень необычный «хвост». Похоже, заключение Чучельника оказалось верным: девица из важной семьи. Кто–то охраняет её, оставаясь в тени.
На сегодня всё. Инспектор запер бумаги в сейф. Продолжу, как только будет время. Надо собрать сведения обо всех контактах альбиноски. Прежде всего — о тех, кто не пережил встречи с ней.
На четвёртый день в списке заданий обнаружилась работа в самом «зверинце». Просто и бесхитростно — осмотр фруктовых деревьев. На свежем воздухе — очень хорошо.
Эль–Неренн всё ещё оставалась подавленной. Плохо спала. Аппетит стал волчьим, съедала почти всё то, чем тут кормили.
…Всё просто. Осмотреть дерево, занести в список — есть ли больные ветви, что с завязями. Ей достались яблони. Пометить красной краской больные ветви. Поставить отметку в книжечке. Деревьев много, но к вечеру должна успеть. Старайся, эль–Неренн, скоро обед. Потом будет проще. Главное — не думать о времени.
Но думать получалось только и исключительно о времени. Пятый год она здесь. Двадцать первый год жизни. Огромный жизненный опыт — преимущественно, отрицательный. Родилась в год Тигра, под знаком Чаши, в час Огня. Мама говорила — ты станешь знаменитой, Ньер. Тебе будут завидовать …
Мама, мама… Эль–Неренн прислонилась к дереву, закрыла глаза. Минуты через три стало легче.
Не с кем поговорить в этом проклятом учреждении — только с отражением в зеркале. А она терпеть не может зеркал. Страшно смотреть в собственные глаза — после этого всю ночь мучают кошмары.
Он попытался подойти незаметно. Эль–Неренн положила книжечку наземь, поставила ведёрко с краской рядом. Обернулась.
Высокий, светловолосый, с неприятным лицом — шрам на горле, водянистые светло–зелёные глаза. В мундире охранника. Очень светлая кожа. И запах… даже сквозь «угомон» его запах наводил на неприятные мысли.
— Что случилось? — вежливо осведомилась эль–Неренн.
— Привет, Привидение, — оскалился вновь подошедший. — С тобой хотят поговорить очень влиятельные люди. Просили меня помочь.
Привидение. На себя бы посмотрел!
— Часы посещений — с двух до пяти, по средам и пятницам, — отозвалась девушка. — Пусть приходят.
— Острый язычок, — кивнул высокий. — Мне говорили. Ну что, Привидение? Ты нужна им живой. За мёртвую тоже заплатят, — усмехнулся он, — но меньше. Советую подумать.
— Как научусь думать — обязательно подумаю.
Улыбка исчезла с лица охранника.
— Просили передать, это последний шанс прийти самой. Учись побыстрее, уродина.
Он легонько толкнул ведёрко сапогом. Краска вылилась на книжечку — конец всем записям.
Эль–Неренн сжала зубы, стараясь сдержать закипающую ярость. Очень не рекомендуется проявлять неповиновение. А поднять руку на охранника — совсем плохо.
— Не сдашь урок, — охранник кивнул в сторону ведёрка, — минус пятнадцать баллов. Считать научилась? Посчитай, на досуге.
Он отошёл, медленно, неторопливо. Эль–Неренн медленно досчитала до сотни и попробовала отыскать хотя бы одну уцелевшую страницу. Удалось.
Но урок всё равно не сдала. Не успела.
Так оно и началось. Высокий, со шрамом, частенько появлялся рядом с другим, смутно знакомым эль–Неренн — низеньким, толстеньким. Судя по цвету кожи и волос, оба родом из этих мест.
Высокий никогда не устраивал мелких пакостей, если поблизости был кто–то кроме «толстого». Но за неделю число баллов уменьшилось до четырёхсот девяноста. Прощай, чтение.
Охранница, вроде бы, что–то заподозрила, но либо не хотела, либо не решалась говорить с ней. Подумаешь — у эль–Неренн и раньше были времена, когда она, из упрямства, теряла баллы. Но стоило ей взяться за ум — и возвращала потерянное, очень быстро.
На одиннадцатый день высокий подошёл во время обеденного перерыва. Обедали здесь же, на свежем воздухе.
— Через две недели ты будешь в минусе, — сообщил он, мило улыбаясь. Эль–Неренн так же мило улыбнулась в ответ. — Как только тебя вывезут за ограду, ты моя.
— Ах, я об этом только и мечтаю, — эль–Неренн с трудом сдерживалась. Она подавала жалобы — но их, похоже, перехватывали. Вот ведь влипла. По–настоящему влипла. Вот оно, надёжное место.
— Завтра, на рассвете, я могу вывезти тебя отсюда, — высокий подошёл вплотную, взял её за правый рукав. — Никто не хочет тебя убивать. Поучить жизни, но не убивать. Как видишь, я говорю откровенно. Отдашь, что с тебя причитается, — он издевательски оскалился, покосился на «толстого» — тот тоже усмехался, — и будешь свободна. Подумай.
— Отпусти, — прошипела эль–Неренн, ощущая, что мир плывёт перед глазами. Окружающие оглянулись на них. Высокий презрительно скривился, продолжая держать её за рукав. — Отпусти! — крикнула эль–Неренн, отталкивая его второй рукой. Высокий без труда перехватил её руку. — Отпусти, скотина, иначе рассвета не увидишь!
— Очень мило, — холодно произнёс высокий. Охрана спешила к ним, высокий сделал знак — сам справлюсь — подозвал жестом «толстого». — Нападение и угрозы, при свидетелях. Минус сто баллов. В карцер её! — приказал он громко.