Мозаика
Шрифт:
Он посмотрел на второго полицейского, который был на добрых лет пятнадцать старше первого и выглядел так, будто у него за плечами было, по меньшей мере, три брака. Его лицо выглядело потрепанным из-за слишком большого количества плохой выпивки или плохих женщин.
Сэму повезло, если он выбрал историю, которая соответствовала их предубеждениям.
Но старший по возрасту полицейский не отступал:
— А кто вы, мистер?
С облегчением Сэм извлек свои документы.
— Сэм Килайн, ЦРУ. Мы с женой ехали на уик-энд. Детей оставили с ее матерью. Знаете, решили отпраздновать новость
Молодой полицейский взял удостоверение Сэма, просмотрел его и, не говоря ни слова, передал партнеру. В эти минуты, как было известно Сэму, лучше всего изображать добропорядочного сотрудника ЦРУ.
— Можете проверить номер машины, — предложил он.
— Да? — Старший полицейский смерил его ледяным взглядом.
— Простите, — пробормотал Сэм. — Похоже, я слегка измотан. Я не собираюсь подсказывать, что вам делать, а просто говорю, что это моя машина, а в ней моя жена.
Теперь, когда он ставил на карту свой авторитет и прикрывал им Остриан, настало время рисковать. Он нахмурился и чуть-чуть добавил твердости в голос.
— И я не вижу причины, по которой должен и дальше стоять здесь и морозить задницу. Если, конечно, вы, джентльмены, не хотите забрать нас в участок.
Он заставил их раскрыть карты. Оставалось ждать и надеяться.
В тот момент, когда младший полицейский обратил вопрошающий взгляд на старшего, за их спиной в полицейской машине загудело радио. Молодой офицер пошел отвечать. Сэм мог расслышать сообщение: «Джулия Остриан ударилась в бега. Передайте всем. Найдите ее. Всем частям...»
Старший полицейский устало посмотрел на младшего.
— Сдается мне, что у вас, ребята, работы невпроворот, — сказал Сэм. — Ну, так что вы хотите делать? Мы вам очень нужны?
Старший поджал губы, не отводя взгляда от значка Сэма:
— Значит, ЦРУ, говорите? Что ж, нас это вполне устраивает.
Он вернул документы, его мысли были уже за миллионы миль отсюда:
— Извините, Килайн. Извините, что побеспокоили. Приятного времяпрепровождения. Поехали.
Иногда в жизни везет. Сэм глубоко вздохнул. Именно в этот момент он почувствовал себя ужасно везучим.
Он сунул значок обратно в карман, а полицейские вскочили в патрульную машину. Они уехали, а он остался стоять на улице. По лбу катился холодный пот. И тут он улыбнулся. После этого разобраться с Джулией Остриан уже ничего не стоило.
Насвистывая «Нью-Йорк, Нью-Йорк», Сэм направился к машине. Он увидел, что Остриан уже переместилась на пассажирское место, так что, когда он взялся за ручку двери и та открылась, он не удивился. Он ощутил лишь чувство легкой благодарности за то, что она все-таки решила пойти на контакт.
Он забрался внутрь, выключил освещение салона, чтобы никто не смог разглядеть ее лицо, и захлопнул дверь.
— Весело вы провели вечер, — заметил он, заводя двигатель. — Я хотел бы узнать о нем все. Не бойтесь утомить меня подробностями.
Он повернулся к ней с искренней улыбкой на лице. Улыбка улетучилась, когда он увидел ствол собственного 9-миллиметрового браунинга.
— Мы едем в Остер-Бэй, — приказала
Сэм почувствовал, как у него волосы встают дыбом на загривке. Она ничего не смыслила и в пистолетах. Он понял это по той неуклюжести, с которой она его держала. Но она была достаточно умна, чтобы держать его обеими руками, и ее палец лежит на спусковом крючке не просто так. Он взглянул на ее лицо. Она определенно могла участвовать в конкурсе на звание королевы красоты, но ее взгляд в точности напоминал ему героиню фильма «Ее звали Никита». Странно, но ему все это нравилось.
Все, кроме пистолета, направленного на него.
Он тихо присвистнул:
— А вы находчивы, в этом вам не откажешь.
Сам-то он был круглым идиотом. Оставил браунинг в углублении между передними сиденьями. Ну и тупица! Он явно слишком давно не занимался оперативной работой.
— Остер-Бэй, — повторила она. — Поехали. Сейчас!
Здесь в полутени она выглядела в точности как на фотографиях из его досье — овальное лицо, высокий лоб, широко расставленные глаза и яркий, волнующий рот. Глаза были замечательные — темно-синие, цвета веджвудского фарфора... нет, поправил себя он, цвета лазурита. Он заметил, что ее матовая кожа и раздраженный вид вновь обратили его мысли к сексу...
Не иначе она была каким-то чудным существом с другой планеты, потому что резко сказала:
— Разворачивайте эту громадину. Нужно убираться отсюда!
— Именно это я и собираюсь сделать.
Он взялся за руль своего большого спортивного автомобиля, тут же отпустил его и стал разглядывать свои ладони. Они были в крови.
— Ваши руки, — сказал он. — Они кровоточат!
Возможные последствия ее ранений потрясли его. Он вспомнил звучание своего любимого компакт-диска — ее потрясающее исполнение сложнейших бетховенских вариаций и фуги Opus 35. Тема была взята из «Прометея» Бетховена и повторена еще раз в финале «Героической симфонии». Сэму очень нравились вариации, особенно его восхищало звучание виолончели.
Ее голос звучал непреклонно. Она даже не бросила взгляд на свои руки, которые, наверно, жутко болели. Что не мешало ей твердо держать направленный на него пистолет.
— Это не имеет значения. Ведите! — скомандовала она.
Он посмотрел на нее:
— Да вы еще и замерзли.
Она дрожала, но не от того, что была напугана. Он включил отопление. Затем вывел свою большую спортивную машину на улицу и повернул к Центральному парку. Он решил, что раз уж она может держать пистолет, значит, ее раны вполне излечимы. По крайней мере он на это надеялся.
— Полиция! — рявкнул он. — Нагните голову!
Вместо этого она уставилась на полицейскую машину. Та остановилась на перекрестке впереди в ожидании зеленого сигнала. Но, разглядев ее, она отвернулась так, что из полицейской машины могли видеть только ее светло-каштановые волосы.
Сэм заставил себя дышать ровно, когда они проехали перекресток.
— Они едут за нами? — спросила она шепотом.
— Нет. — Беспокойство сдавило грудь. — Но я вижу другую машину. Она подъезжает к нам слева. Очевидно, распоряжение действует во всех частях города. Спрячьтесь внизу!