Мозг Донована
Шрифт:
— А почему вы тратите чужие деньги на защиту этого убийцы? — выпалил Говард Донован.
Он стоял за моей спиной, и мне пришлось повернуть кресло, чтобы видеть его лицо.
— Какого убийцы?
— Кирилла Хиндса, или как его там!
Лицо Говарда было мрачно, как у судьи во время оглашения смертного приговора.
— Ах, вот кого! А сами вы не знаете, почему? — изобразив крайнюю степень удивления, спросил я.
— Нет — но зато знаю, что вы тратите деньги моего отца!
Он
Говард опешил. Затем быстро посмотрел на Фаллера.
— Гм, позвольте мне сделать небольшое лирическое отступление, — откашлявшись, произнес адвокат. — Доктор Кори, вам тридцать лет, медицину вы изучали в Гарварде. В двадцать пять вы женились на девушке, имевшей собственный, но весьма скромный доход. Несколько лет вы работали в Лос-Анджелесе, никаких сбережений у вас не было. Затем вы переехали в Аризону, на узловую станцию Вашингтон, и стали заниматься какими-то научными экспериментами. Все это время вы жили на дивиденды вашей супруги.
— Вас смущают мои семейные отношения? — полюбопытствовал я.
Фаллер терпеливо продолжал:
— И вдруг у вас появляются деньги — очень крупные суммы… Вы бросаете свои исследования, возвращаетесь в Лос-Анджелес, сорите долларами налево и направо, проявляете интерес к людям, которых никогда в жизни не видели, — таким, как Хиндс и Стернли…
Он говорил так, словно излагал состав преступления.
Я перебил:
— Не понимаю, почему все это должно касаться вас и мистера Говарда Донована.
Говард снова не выдержал:
— Помните нашу встречу в Финиксе? Тогда вы отрицали, что мой отец говорил с вами и сообщил, где спрятаны его деньги!
Я холодно посмотрел на него. Мое молчание окончательно вывело его из себя, и он взорвался:
— Это мои деньги! Вы украли их у меня!
— Мистер Донован, вы предъявили мне серьезное обвинение, и вам придется доказать его.
Эти слова я произнес спокойным тоном, но в душе испугался — пусть даже ничем не выдал себя.
— Откуда вы берете деньги, которые так бездумно швыряете на ветер? — закричал Говард.
Я встал. Прихрамывая, подошел к письменному столу. Превозмогая боль в почке, тяжело опустился на стул.
— Мистер Фаллер, вы случайно не знаете, на каком законном основании меня подвергают допросу?
Фаллер глубоко вздохнул.
— Доктор Кори, я думаю, мы можем уладить наши взаимные претензии. Мистер Донован готов уступить вам десять процентов от той суммы, которую его отец перед смертью доверил вам. Разумеется, потраченные вами деньги в расчет не берутся.
— Потраченные — все, сколько бы их ни оказалось? — глядя ему в глаза, спросил я.
Фаллер понял, что я подразумевал пятьдесят тысяч долларов, обещанные
— Разумеется, — невозмутимо повторил он.
— Хорошо, — сказал я. — Вас не затруднит засвидетельствовать наше соглашение?
Говард подошел к бару и начал переставлять фужеры. Фаллер продолжал загадочно улыбаться. Хлоя теребила край скатерти.
— Сначала подпишите вот это.
Фаллер извлек из кармана лист бумаги и развернул передо мной. Это было письменное заявление о том, что я использовал деньги, принадлежавшие Доновану.
Пробежав глазами несколько первых строчек, я взял левой рукой авторучку и написал: «Деньги получены на приобретение коллекции почтовых марок. У. Г. Донован». Под именем я нарисовал размашистый вензель.
Говард подошел к столу, взял бумагу и начал читать мои каракули. Вскоре его глаза стали вылезать из орбит. Он беззвучно пошевелил губами и вдруг разжал пальцы. Листок упал на пол.
Фаллер пристально посмотрел на него и перестал улыбаться.
— Что такое? — с тревогой в голосе спросил он.
Фаллер наклонился, намереваясь поднять листок с пола, но Хлоя опередила его. Бесшумно встав со своего кресла, она быстро наступила на бумагу одной ногой, затем нагнулась и начала читать.
Дальше произошло то, чего я больше всего боялся. Внезапно Хлоя схватилась обеими руками за горло и повалилась на пол. Ее тело забилось в судороге, глаза расширились и остекленели, на губах выступила пена. Продолжая сжимать горло, она разразилась истерическим смехом — задыхалась, не могла дышать и все-таки хохотала, как сумасшедшая.
Бросившись к ней, я одной рукой схватил ее за левое запястье и оторвал пальцы от горла, а другой резко ударил в область левой ключицы. Когда глаза Хлои уменьшились до обычных размеров, я пошлепал ее по щекам и отпустил.
Смех прекратился; она глубоко вздохнула и обмякла. Я перенес ее на диван и повернул лицом к стене.
Говард продолжал тупо смотреть на меня.
Хлоя всхлипнула и разрыдалась.
— Принесите что-нибудь успокоительное, быстро!
Встретив мой взгляд, Говард вдруг опомнился.
— У нее в комнате должно быть снотворное, — пробормотал он.
В его голосе уже не было прежней агрессивности; он повернулся и выскользнул за дверь.
Я снова занялся Хлоей. Приняв снотворное, она перестала плакать и вскоре заснула. Я велел Говарду не трогать ее, а утром вызвать врача.
Он выслушал, уставившись на меня, как на призрака. Бедняга, он был не так далек от истины.
В отель меня отвез Фаллер. В дороге он молчал — только сказал, что завтра навестит Хиндса и даст ему кое-какие инструкции. О своем предательстве Фаллер не упомянул ни словом.