Мозг и тело. Как ощущения влияют на наши чувства и эмоции

Бейлок Сайен

«Взаимозаменяемость» душевных волнений и температурных ощущений помогает нам понять и такие психические нарушения, как сезонное аффективное расстройство, или сезонную депрессию. Симптомы этого расстройства, как правило, возникают в зимние месяцы года, когда на улице темно даже днем. От обычной депрессии сезонная отличается тем, что в остальное время года люди, страдающие ею, чувствуют себя вполне здоровыми, особенно в солнечный летний период. Исследования этого расстройства до сих пор сосредоточивались преимущественно на связи между уменьшением количества дневного света и депрессией, однако низкая температура, возможно, тоже вносит свою лепту в усиление чувства печали и одиночества, которое испытывают больные. Возможно, зимний холод имеет особое значение для усугубления депрессии. Людям, страдающим сезонной депрессией, обычно советуют пользоваться соллюкс-лампами, но, возможно, больше тепла тоже пошло бы им на пользу.

Проще говоря, когда человек находится в тепле, он чувствует себя лучше и реже страдает от одиночества. Наверное, не случайно некоторые из самых важных в истории человечества политических встреч состоялись в теплой, задушевной обстановке. Например, Кэмп-Дэвид, загородная

резиденция президентов США со времен Франклина Рузвельта, которая ютится в лесистых горах Мэриленда, не раз становилась местом встреч мировых лидеров, во время которых им удавалось преодолевать политические противоречия и находить удачные решения. Именно там в 1978 году Джимми Картеру удалось убедить президента Египта Анвара Садата и премьер-министра Израиля Менахема Бегина заключить Кэмп-дэвидские соглашения, которые стали важной вехой в мирном урегулировании конфликта на Ближнем Востоке. Там же в 2012 году президент Обама провел саммит стран «Большой восьмерки». Похоже, когда люди сидят возле теплого камина, у них усиливается ощущение взаимопонимания и единодушия. В результате становится не так трудно найти путь к обоюдовыгодному сотрудничеству. Тепло помогает нам чувствовать себя ближе друг к другу.

Отказ ранит не только душу

Еще несколько десятилетий назад нейробиологи выяснили, что в восприятии физической боли принимают участие строго определенные нейронные цепи. Что бы с вами ни случилось – укололись иглой, обожгли руку или вывихнули голеностопный сустав, – в анализ и регистрацию боли включаются примерно одни и те же нейронные цепи. В эту «болевую матрицу» входят такие области мозга, как островок, передняя поясная кора и соматосенсорная кора головного мозга, которые получают и обрабатывают информацию, поступающую от органов чувств. Позже ученые сделали еще одно важное открытие: подобно тому, как чувства одиночества и холода связаны между собой, так и физическая боль связана с болезненными переживаниями и чувствами – и телесная, и эмоциональная боль в немалой степени регистрируются одними и теми же участками мозговых структур {175} . Мы воспринимаем эмоционально негативные ситуации как наносящие физический вред независимо от того, чем именно они нам грозят и с каким ущербом мы можем из них выйти – с задетым самолюбием или разбитым сердцем.

175

См.: Eisenberger N. I. The Pain of Social Disconnection: Examining the Shared Neural Underpinnings of Physical and Social Pain // Nature Reviews Neuroscience. – 2012. – Vol. 13. – P. 421–434; Kross E. et al. Social Rejection Shares Somatosensory Representations with Physical Pain // Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America – 2011. – Vol. 108. – P. 6270–6275. Существует также мнение, что нейронные корреляты социальной боли нельзя сводить лишь к болевой матрице. Подробнее см. Cacioppo S. et al. A Quantitative Meta-Analysis of Functional Imaging Studies of Social Rejection // Scientific Reports. – 2013. – Vol. 3. – P. 2027. – doi:10.1038 /srep02027.

С эволюционной точки зрения очень разумно использовать одни и те же зоны мозга для восприятия и социальной, и физической боли. Получается значительная экономия ресурсов. Вместо того чтобы создавать совершенно новую, отдельную область мозга для осознания боли социальной отверженности, наша древняя система передачи болевых импульсов эволюционировала в сторону расширения своих функций так, чтобы в нее включились и другие формы боли. Лучше всех, наверное, такой подход описал нейробиолог из Стэнфордского университета Роберт Сапольски: «Эволюция – кустарь, а не изобретатель» {176} .

176

Sapolsky R. This is Your Brain on Metaphors // New York Times. – 14.11.2010. – URL: http://opinionator.blogs.nytimes.com/2010/11/14/this-is-your-brain-on-metaphors/?_r=0.

На самом деле легко себе представить, как система передачи болевых ощущений смогла расширить сферу своей деятельности, чтобы регистрировать также боль, возникающую в процессе социального взаимодействия. Многие приматы, в частности человек, имеют продолжительный период младенчества. Это означает, что поддержка социальных контактов в раннем возрасте (для получения еды, крова и защиты) имеет ключевое значение для выживания. Если разлука с человеком, который заботится о малыше, равнозначна угрозе существованию, то душевная боль, вызываемая расставанием, может давать подопечному адаптационное преимущество. Она будет заставлять его держаться поближе к тому, кто его опекает. Наверное, те младенцы, которые лучше других научились использовать этот механизм как социальную тревожную сигнализацию (если чувствовали себя покинутыми опекуном), имели больше шансов на выживание и процветание. Так, в процессе эволюции в генетическом коде человека закрепился механизм, служащий одновременно двум целям {177} .

177

Подробнее см.: Eisenberger N. I., Lieberman M. D. Why Rejection Hurts: A Common Neural Alarm System for Physical and Social Pain // Trends in Cognitive Science. – 2004. – doi:10.1016/j.tics.2004.05.010.

Двое нейробиологов из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, Наоми Эйзенбергер и Мэтт Либерман, придерживаются мнения, что наши механизмы восприятия физической и социальной боли на самом деле представляют собой одну систему. Все началось

в 2003 году, когда ученые провели эксперимент, в рамках которого просили добровольцев принять участие в компьютерной игре под названием «Кибермяч» {178} . Она напоминает американский футбол. Компьютер добровольца подключен к единой сети с компьютерами еще двоих игроков. Своих партнеров испытуемый не видит, он получает лишь самые общие сведения о них: имена, возраст, немного информации о том, чем они интересуются и занимаются в жизни. На протяжении определенного времени участники играют в мяч втроем, но в какой-то момент двое других игроков перестают подключать к игре добровольца и начинают перебрасываться мячом только между сомой. Доброволец может лишь сидеть и наблюдать – он изолирован, исключен из игры.

178

Eisenberger N. I. et al. Does Rejection Hurt? An fMRI Study of Social Exclusion // Science. – 2003. – Vol. 302. – P. 290–292.

На самом деле других игроков нет – игру контролирует компьютер. Но доброволец этого не знает. Пока он играет, а затем лишь наблюдает за игрой, будучи из нее исключенным, ученые следят за его мозгом. Так, они обнаружили, что на втором этапе эксперимента часть «нейронной болевой матрицы» испытуемого, а именно островок и передняя поясная кора (ППК) головного мозга резко активизируются. Выходит, помимо обработки негативных эмоций ППК выполняет и другую функцию, а именно функцию нейронной системы сигнализации. Она предупреждает о том, что определенное действие, реакция или событие находятся в конфликте с общей целью. Например, ППК может «проснуться» в супруге в случае, если на вопрос жены, полнит ли ее новое платье, он, не подумав, ответит: «Да». При допущении подобной оплошности ППК генерирует особый электрический сигнал, который доносит до остальной части мозга информацию о том, что возникла проблема. Поэтому о ППК нередко говорят как о нашем «вот черт!»-датчике, который привлекает внимание и помогает осознать: что-то здесь не так. Поэтому неудивительно, что эта зона мозга активизируется тогда, когда мы чувствуем себя отверженными или попавшими во враждебную социальную ситуацию. Физическая боль, первичный сигнал о наличии проблемы, тоже активизирует именно эту область мозга.

Поскольку мозг не всегда проводит четкое разграничение между физической и социальной болью, некоторые из методов, применяемых для облегчения физической боли, могут сослужить нам службу и тогда, когда мы мучаемся от боли иного рода. Люди, принимающие ацетаминофен или тайленол курсами на протяжении нескольких недель, сообщают, что стали в меньшей степени чувствовать себя социально изолированными в повседневной жизни. Исследования показали, что реактивность «болевой матрицы» их мозга действительно снизилась. Дневная доза тайленола ослабляет переживание задетого самолюбия, которым часто сопровождается социальная изоляция. Такой эффект медикамента, наверное, можно объяснить его свойством снижать чувствительность нейронных цепей, участвующих в обработке сигналов боли {179} .

179

DeWall C. N. et al. Tylenol Reduces Social Pain: Behavioral and Neural Evidence // Psychological Science. – 2010. – Vol. 21. – P. 931–937.

Социальная изоляция – естественная часть жизни. У каждого из нас бывают моменты, когда мы чувствуем себя недооцененными на работе, отвергнутыми любимым человеком или оскорбленными в лучших чувствах друзьями. Конечно, приятного в этом мало, но все же душевную боль не спутаешь с физической. Интересно, как нам удается различать эти два вида боли, если оба чувства обрабатываются одним и тем же биологическим субстратом в мозге. Эволюция нашла решение, как удовлетворить нашу потребность в заботе: она вложила в нас еще и потребность в социальных связях, на разрыв которых организм реагирует чувством боли. Терять любимого человека – это по-настоящему больно.

Теперь, когда мы понимаем связь между душевной и физической болью, мы начинаем догадываться о том, как лучше взаимодействовать с окружающими, особенно в случаях, когда нам необходимо, чтобы они показали себя с лучшей стороны. Например, если отчитывать отдельных работников за сорванный проект или недостаток коллегиальности, можно запустить отклик нервных связей в «болевой матрице» сотрудников, что приведет к снижению производительности и дальнейшему ухудшению трудовых показателей, а вовсе не к их повышению. Когда срабатывает социальная тревожная сигнализация, у мозга остается меньше сил на то, чтобы мыслить продуктивно о текущих задачах. Лучше действовать по-другому: следует развивать взаимоотношения, помогающие людям чувствовать себя единой командой. Тогда и производительность их труда вырастет. Просто чувствуя связь с коллективом, мы работаем лучше. Упражнения в тимбилдинге, которые помогают работающим вместе людям относиться друг к другу с большим доверием даже физически, помогают почувствовать и духовное единство. Есть такое классическое упражнение на доверие: человек, стоящий спиной к группе людей, падает назад, прямо на руки – хочется верить, надежные и заботливые – своей команды. Физический и психический мир человека представляют собой единое целое, их нельзя отделить друг от друга и разложить по полочкам. Как только вы это поймете, у вас появится больше шансов научиться предохранять себя от эмоциональной боли – точно так же, как вы умеете ограждать себя и своих близких от боли физической {180} .

180

Подробнее см.: Eisenberger N., Kohlrieser G. Lead with Your Heart, Not Just Your Head // Harvard Business Review. – 16.11. 2012. – URL: http://blogs.hbr.org/2012/11/are-you-getting-personal-as-a/.