Можайский — 6: Гесс и другие
Шрифт:
«Да что же?»
«А то, что в тайнике никакого проку нет!»
Зволянский уже открыл было рот — очевидно, он что-то хотел возразить, — но вдруг захлопнул его и нахмурился. Эта перемена не ускользнула от внимания Молжанинова — пьян он был или нет, неважно:
«Что еще?» — спросил он, перестав ухмыляться и вдруг насторожившись.
Зволянский подошел к окну. Молжанинов встал рядом.
Оба они, прикрытые легкой ситцевой занавеской, составлявшей разительный, но, впрочем, чрезвычайно эффектный контраст с общей
Молжанинов притронулся к локтю Зволянского и, привлекая внимание, на что-то указал. Зволянский кивнул:
«Вижу!»
«Как быть?» — спросил тогда Молжанинов.
«Как-как… — проворчал тогда Зволянский и отошел от окна. — Проще пареной репы!»
«Что вы делаете?»
Зволянский схватил телефонную трубку и попросил соединить его с Министерством. Разговор длился недолго — буквально несколько фраз, из которых я понял, что Сергей Эрастович вызвал подмогу.
«Что происходит?» — спросил я у Талобелова.
Талобелов пожал плечами:
«Скорее всего, — ответил он, — кто-то что-то уже разнюхал. Дом взяли под наблюдение. Сейчас прибудут наши люди и… гм… наблюдение уберут».
«Уберут?»
«Ну да: на время. Иначе нам с Семеном не вырваться».
«Так это — наблюдение с нашейстороны?»
«Нет, что вы, — усмехнулся Талобелов, — никак не с нашей!»
«Но как же тогда его уберут… на время?»
«Как-как… — спародировал Зволянского Талобелов. — Проше пареной репы!»
«Новое убийство?» — ужаснулся я.
Талобелов посмотрел на меня как на сумасшедшего:
«Какое еще убийство? Зачем?»
«Но…»
«Да мало ли, — пояснил тогда Талобелов, — способов? Задержат, например, за хулиганство!»
«За хулиганство!»
«Да. Вот только…»
Талобелов внезапно замолчал. На его лице появилась тревога.
«Что?»
«Простите, Вадим Арнольдович, но я должен идти!»
Талобелов вскочил с табурета и — с удивительной для старика сноровкой — бросился к двери.
«Куда вы?» — вскричал я и тоже поднялся на ноги.
«Оставайтесь здесь!» — только и ответил Талобелов, распахивая дверь и выбегая из комнаты. — «Никуда не уходите!» — добавил он уже из коридора.
Дверь в комнату закрылась.
Я стоял и не знал, что предпринять. Поведение Талобелова меня встревожило даже больше, чем его давешнее самоличное нападение на меня: тот поступок я хотя бы мог понять и даже — с известными оговорками, конечно — оправдать. А вот неожиданное бегство вкупе с советом… нет — с настоящим требованием лично мне никуда не отлучаться, я ни понять, ни принять
Однако, и нарушить распоряжение Талобелова я тоже — вот так, сразу — не решался: мало ли что могло произойти? Может, этот удивительный человек, пусть и пытавшийся убить меня самым вульгарным образом, предостерег меня от куда большей опасности? Да и как бы я смог выйти из дома, не обнаружив себя, а значит — не раскрывшись перед Зволянским в грубом нарушении данного ему слова?
Да, господа: мое положение было не из легких. Голова лихорадочно работала, но метавшиеся в ней мысли мало походили на спасительные. Скорее, наоборот: что ни мысль приходила мне на ум, то еще круче, еще безнадежнее высвечивала ситуацию!
«Ну, я и влип!» — решил я и вдруг успокоился. — «Лучшее, что я могу сделать, — это и в самом деле оставаться на месте! В конце концов, что бы тамни происходило, всё успокоится, люди — во главе с Сергеем Эрастовичем — разойдутся, и вот тогда-то я и смогу беспрепятственно скрыться. Даже если Талобелов сюда не вернется!»
Это рассуждение было не слишком логичным — вы сами это видите, господа, — но в ту минуту оно показалось мне стоящим. Я снова уселся на табурет и стал смотреть на происходившее в кабинете.
Зволянский вновь занял позицию у окна. Но Молжанинов — нет. Молжанинов суетился больше прежнего: теперь он уже не подкладывал бумаги на стол — чиновникам, — а напротив: хватал их пачками со стола и относил к полыхавшему камину. Там он швырял их в огонь и «размешивал» кочергой, дабы они сгорали быстрей и полнее.
Чиновники — в невероятной спешке: это было видно — переписывали то, на что еще было хоть какое-то время. Они сами отбрасывали в сторону длинные документы, хватаясь за короткие записки и заметки.
И тут раздался телефонный вызов.
Зволянский круто поворотился от окна. Молжанинов — с бумагами в руках — застыл посреди кабинета.
«Вы ждете звонка?» — напряженным голосом поинтересовался Зволянский.
«Нет!» — не менее напряженно ответил Молжанинов.
«Ответьте!»
Молжанинов снял трубку:
«Алло?»
Улыбка.
«Кто там?»
«Друг!»
Молжанинов повесил трубку обратно на рычаг.
«Что за друг?» — Зволянский был в нетерпении и нервничал одновременно.
«Вы… его не знаете», — ответил, продолжая улыбаться, Молжанинов.
«Не знаю?»
«Нет».
Если поначалу Молжанинов явно колебался — называть Зволянскому имя или не стоит, то теперь он принял решение: не говорить. Его ответ прозвучал твердо и возражений не подразумевал.
Зволянский, однако, не сдавался:
«Вы лжете!»
Молжанинов покачал головой:
«Не имеет значения. Просто поверьте мне на слово: это — старый, добрый, внимательный друг. И он решил наше маленькое затруднение. Путь свободен!»
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
