Может быть, позже....
Шрифт:
– Предварительно передозировка наркотическим препаратом, – после минутного молчания сообщил Андрей и затушил окурок.
– Опа! – отравление или естественные причины Быстрицкая могла еще допустить, но такое сообщение сбивало с толку. По всей истории его жизни не похоже было, чтобы крупный бизнесмен Владимир Смирнов был банальным наркоманом. Еще одна странность заставляла по-новому отнестись к кругу подозреваемых. Но Стожарову сейчас было не до размышлений. Он кивнул:
– Да-да, наркота, нечего на меня смотреть, не я его вскрывал.
– Понимаю, думать тебе сейчас тяжело, – кивнула Быстрицкая. – Только один вопрос: как она его убила? И как она смогла так быстро скрыться с места происшествия, что ее никто не видел? Вышла из офиса – все видели. Как обратно заходила – никто не видел, хотя охранник на входе курил, секретарь спускалась и возвращалась, уборщик в коридоре торчал. Как они ругались, весь офис слышал. Не во время же ссоры она ему внутривенно отраву вводила.
– Ты это понимаешь, я это понимаю, Репину попробуй это объясни, – Стожаров вытащил сигарету, постучал ею задумчиво по столу, потом закурил от зажигалки.
– У них в офисе есть видеонаблюдение? – осведомилась осторожно Мария, не отрывая глаз от бумаг.
– Уже проверили, есть. Только вот в кабинете шефа и в туалете его нет. Она могла его и во время разговора уколоть. Потом он вышел в туалет – и капец, – Стожаров, прищурив один глаз, смотрел на нее, словно пытался понять, знает ли она больше, чем говорит. – Я сейчас с Репиным к нотариусу. Тебя подбросить?
– Если не трудно.
Через полчаса они были на месте. Репин, заняв переднее пассажирское сиденье, всю дорогу наставительным тоном рассказывал своим спутникам, как важно правильно определить основную следственную версию – и дело в шляпе. Крупный, краснолицый, громогласный, с копной очень густых каштановых волос, он оставлял после себя ощущение мамонта, несущегося прямо на собеседника. Он всегда во всем был уверен, отбрасывая небрежно несущественные мелочи и детали. Быстрицкая знала его год или два, и за это время ее не покидало чувство, что у Репина есть скрытая форма мании величия. Она предпочитала избегать по возможности общения с ним, но сейчас от этого некуда было деться. Мария поэтому скромненько спряталась на сиденье прямо за спиной Репина, чтобы он не смог ее увидеть, и молчала всю дорогу.
Стожаров же, хотя и кивал на репинские картинные прокламации, кажется, не слышал его, полностью поглощенный вождением.
Едва машина затормозила, Мария с облегчением вырвалась из салона на воздух. Следом уже вылезал Репин и игриво сообщил ей, настигнув на крыльце нотариальной конторы и тронув за локоть:
– Мария Александровна, а ведь вашу клиентку я сегодня задержу.
– Надеюсь, Олег Николаевич, вам хватит ума с этим подождать, – широко улыбнулась ему Быстрицкая и зашла внутрь здания.
– Это почему же? – не отставал от нее ни на шаг Репин, обалдев от такой наглости.
– Давайте потом об этом поговорим, – предложила Мария. – Сейчас не та обстановка.
Ирина Аркадьевна уже ждала их вместе с Кротовым возле двери кабинета нотариуса.
Быстрицкая отвела ее в сторону, пока мужчины заходили шумной толпой в приемную (при этом шумел больше всех Репин, всем давая понять открытым текстом, кто он и откуда).
– Ирина Аркадьевна, хочу вас предупредить, – полушепотом быстро заговорила она. – Скорее всего, вас сейчас, сразу после оглашения, задержат по подозрению в убийстве вашего мужа. Я прошу вас сохранять спокойствие, пока я улаживаю это недоразумение. Но допрос в любом случае состоится, и вы очень поможете себе, если признаете факт ссоры. В детали можно не вдаваться, просто укажите причиной ревность вашего мужа. Видите ли, отрицание очевидного играет против вас. Ранее данные объяснения вы можете никак не комментировать.
– Благодарю, – тихо отозвалась Смирнова, тронув ее за руку. Кажется, она еле сдерживалась, чтобы не расплакаться.
– Я понимаю, что вам страшно, – Быстрицкая попыталась ее успокоить, – но просто поверьте мне. Я сделаю все возможное. И еще, я должна обязательно поговорить с вашим телохранителем.
– Да-да, конечно, – Ирина Аркадьевна кивнула.
Когда они зашли к нотариусу, там уже, кроме Стожарова, Репина и Кротова, находились еще два мужчины. Один из них был бородатым брюнетом, начинающим лысеть на макушке. Толстый, в сером костюме, впрочем, дорогом, но небольшого роста. Второй – наоборот, высокий, тщательно выбритый, подтянутый, с ранней проседью в аккуратной темной шевелюре, в синем костюме и с галстуком на английский манер. Нотариусом оказалась полная женщина средних лет, увешанная золотыми цепочками, словно рождественская елка.
Едва Быстрицкая и Смирнова вошли в кабинет, мужчина в синем костюме встал – что для него, как поняла Мария, было само собой разумеющимся как для человека хорошо воспитанного – и отодвинул от стола два стула, чтобы женщины могли на них разместиться. Остальные мужчины и женщина-нотариус смотрели на этого человека как на инопланетянина, но он даже этого не заметил. И потому сразу расположил этим Быстрицкую к себе, хотя они еще даже не были представлены друг другу.
– Итак, все в сборе, – подытожила нотариус, подождав, пока все усядутся. – Можно приступать к делу.
После всех формальностей она огласила завещание Владимира Александровича Смирнова. Все имущество, в том числе его доля бизнеса, банковские счета и прочее, переходило в собственность Ирины Аркадьевны Смирновой с условием, что по достижении совершеннолетия их сыном Никитой ему будет выделена указанная в завещании сумма для продолжения учебы и покупки жилья. Если же Никита Владимирович Смирнов по каким-либо причинам откажется от продолжения учебы, названная сумма передаче ему не подлежит.
В завершение процедуры вдове были переданы письма завещателя для нее и для сына.
Последняя воля Смирнова не стала неожиданностью для всех присутствующих.
Репин выглядел довольным, прямо-таки ерзал от нетерпения немедленно приступить к реализации своих намерений в отношении вдовы. Быстрицкая следила за ним краем глаза, но все-таки сейчас ее больше занимали двое других присутствующих – толстяк и «англичанин».
Толстяк, дослушав все до конца, встал, поздравил Смирнову несколько холодно, а затем покинул помещение. «Англичанин», как назвала его про себя Мария, напротив, с несомненным сочувствием положил ладонь на руку Ирины Аркадьевны, пребывавшей в некотором забытьи после оглашения воли покойного. От его прикосновения она вздрогнула и взглянула на него с некоторым удивлением, впрочем, тут же сменившимся надеждой. Этих двоих явно связывало нечто большее, чем просто дружба.
«Отложим пока этот вопрос», решила для себя Мария.
Поскольку работа нотариуса была окончена, присутствующие дружно поднялись и все вместе вышли на улицу.
Вдохнув свежего воздуха, искрящегося в зелени солнечными зайчиками, Мария обернулась к своей клиентке. У той настроение было куда менее радужное – Репин уже спешил беседовать с ней о ее неприглядном будущем. Стожаров стоял молча в сторонке. Быстрицкая поймала его взгляд и поняла, что вмешиваться он не будет, хотя и не одобряет репинских маневров. «Англичанин» почему-то не отставал от Смирновой ни на шаг, даже сейчас стоял рядом и пытался вступиться за Ирину. Кротов был тут же, но не вмешивался. Мария поняла, что пора и ей поучаствовать в этом балагане в роли некоего безумного арлекина.