Можжевеловый Холм
Шрифт:
— Я сбегаю в лофт и возьму еще подгузников, — она посмотрела на таймер на духовке. — Может быть, приму быстрый душ.
— Давай. Я присмотрю за Дрейком.
— Ты уверен? Я могу просто взять его с собой.
— Не-а. Он счастлив, — моя рука скользила по изгибу ее задницы. — Принеси всё, что хочешь на сегодняшний день.
Теперь, когда она спала в моей постели, она ни за что не провела бы еще одну ночь в лофте.
— Спасибо, — она поцеловала меня в щеку, затем поспешила к двери, обуваясь и натягивая кардиган.
Когда она оказалась у лестницы в лофт, я растянулся рядом с Дрейком на полу, щипая его за пальцы ног и щекоча животик.
Боль от близости с ним, боль, которую я чувствовал в самом начале, исчезла. Когда я смотрел на него, я не видел Джейдона. Я видел только Дрейка. Моего крошечного босса.
— Нам нужно больше игрушек, — каждый раз, когда я приходил к Гриффу и Уинн, у Хадсона было как минимум три новые игрушки. В их гостиной стояла корзина, переполненная игрушками и пластмассовыми безделушками. — Может быть, когда-нибудь вы с Хадсоном тоже сможете играть вместе. Строить крепости. Гоняться за собаками. Быть друзьями, — двоюродными братьями.
Я перевернулся на спину, уставившись в белый потолок. Мои мысли слишком сильно опережали реальность.
В этом была и моя проблема с Джинной. Я был настолько поглощён планированием будущего, мыслями о собственной шумной и бурной семье, что не замечал признаков того, что она хранит секрет.
Вскоре после того, как она узнала о своей беременности, Джинна смотрела на меня и открывала рот, но ничего не говорила. Бывали случаи, когда я заставал ее уставившейся в стену, с руками, обхватившими живот, и нервно дергающимся коленом. Иной раз, когда я говорил о будущем и о том, что однажды мы все переедем в Монтану, её лицо бледнело.
— Что случилось с твоим отцом? — я перекатился на бок и посмотрел на Дрейка. Он держал ноги в руках, а нижняя губа была покрыта слюной. Я вытер ему рот, а потом вздохнул. — Хочешь рассказать мне об этом, раз твоя мама, кажется, не хочет говорить?
Вытекла еще одна струйка слюны.
Она бы мне рассказала. Мемфис в конце концов объяснит, не так ли?
— Что ещё нам съесть на завтрак? Фрукты? — я подорвался с пола и подхватил Дрейка, взъерошив ему волосы. Затем мы отступили на кухню, где я отключил собственный умственный бред и сосредоточился на еде.
Не было смысла беспокоиться. Мемфис не была Джинной. Она не рассказала мне ни о своём прошлом, ни об отце Дрейка, и я должен был верить, что это неспроста. Что она расскажет мне, когда будет готова. Мы просто ещё не дошли до этого.
Как я и сказал Мемфис сегодня утром. Нам нужно немного времени. Привыкнуть друг к другу.
Я разгребал свою фруктовую миску, вытаскивая пару персиков, когда снаружи послышался хруст шин и гул двигателя.
— Конечно, они приедут в мой выходной, — пробормотал я, уверенный, что это либо родители, либо брат или сестра. Но когда я заглянул в окно над раковиной, незнакомый черный внедорожник остановился на подъездной дорожке.
— Кто-то заблудился, да? — спросил я Дрейка, подойдя, чтобы взять его одеяло и укутать его.
Я как раз натягивал ботинки, когда из-за руля внедорожника вышел мужчина примерно того же возраста, что и мой отец. Он поправил галстук на шее и одернул рукава пиджака.
Но он не направился к моей двери. Его взгляд был устремлён на лофт.
Мемфис стояла на середине лестницы, её рука так крепко обхватила перила, что даже с такого расстояния я мог видеть её белые костяшки пальцев.
— Какого чёрта? — я поспешил надеть ботинки.
К тому времени, как я открыл дверь, Мемфис уже спустилась по лестнице и стояла перед мужчиной, её плечи были напряжены. Выражение её лица было пустым и холодным, как ноябрьское утро. Её глаза сузились. Губы сжались.
Когда я спустился по тротуару, пассажирская дверь внедорожника открылась, и из него вышла женщина, одетая в брючный костюм ледяного голубого цвета. Её каблуки пошатывались на гравии, пока она шла, чтобы встать рядом с мужчиной.
Только когда она оглянулась через плечо — не на меня, а на Дрейка — и сняла с лица солнцезащитные очки, я заметил сходство. Карие глаза. Светлые волосы. Красивый нос и милый подбородок.
Её мать.
Моя свободная рука сжалась в кулак.
— Вам здесь не рады, — голос Мемфис звучал твёрдо и ясно.
Чертовски верно, они были незваными гостями.
— Не рады? — мужчина, которого я принял за её отца, насмехался. — Хватит привлекать внимания, Мемфис. Мы уезжаем. Сегодня же.
— Счастливого пути, — её голос был таким же спокойным, как и её взгляд.
Я прошёл мимо её родителей, заняв позицию позади Мемфис. Это было нелегко, но я держал рот на замке, пока её отец с усмешкой разглядывал меня с ног до головы. Когда мать уставилась на Дрейка так, словно собиралась выхватить его, я отвернул его.
— Я звонила, — сказала мать, её глаза всё ещё были устремлены на ребёнка.
— И я не отвечала, — Мемфис сместилась, оказавшись перед Дрейком.
Вот кто звонил. Месяцами. Настойчивая, не так ли?
— Садись в машину, — рявкнул её отец.
— Нет, — Мемфис скривила губы. — У тебя нет права голоса в моей жизни. Уходи.
— Ты называешь это жизнью? — он скривил губы и посмотрел на лофт. — Ты живёшь над гаражом. Ты убираешь номера. Ты живёшь на минимальную зарплату.
— Это… подожди, — её позвоночник, и без того жесткий, превратился в стальной стержень. — Откуда ты знаешь, где я живу и где я работаю?
— Ты действительно думаешь, что я позволил бы тебе просто так уйти?
Мемфис усмехнулась.
— Ты следил за мной.
Её мать опустила подбородок. Её отец поднял свой.
Несколько месяцев назад, сразу после её переезда сюда, я видел ту вспышку фар на дороге однажды ночью. Я подумал, что это кто-то потерялся. Но, возможно, это был тот, кого они послали следить за Мемфис.
— Как долго ты следил за мной? — спросила Мемфис.
Её отец даже не моргнул в ответ на её вопрос. Было ясно, что он не счел её достойной объяснений.