Можжевеловый Холм
Шрифт:
На завтрак народу было немного. В эти выходные в отеле было тихо, но, по словам Элоизы, все номера были забронированы на День благодарения, который будет через две недели.
Я не думала о праздниках. Я никогда не проводила их вдали от семьи.
Семья.
В данный момент это слово не имело большого значения. В моем сознании оно отзывалось пустотой.
Но у меня был Дрейк. У меня всегда будет Дрейк.
Я шагнула на кухню и, увидев то, что меня встретило, замерла на месте.
Нокс стоял у раковины, вода текла на картофель, но он не обращал на картошку никакого внимания. Он притворялся, что кусает Дрейка за щеку, заслужив слюнявую улыбку.
Они вдвоём были такими искренними и настоящими, что у меня заслезились глаза. Я оставила своё самообладание на третьем этаже. Первая слеза скатилась по моему лицу, когда Нокс оглянувшись через плечо, обнаружил меня у двери.
Он уронил картошку и стукнул кулаком по раковине, чтобы выключить воду, затем подошёл и свободной рукой притянул меня к своей груди.
— Я должен был пойти с тобой.
— Нет, — я фыркнула, сдерживая слёзы. — Было лучше пойти одной.
— Они уезжают?
— Я не знаю. Надеюсь, что да.
— Мемфис, ты должна рассказать мне, что происходит.
— Я знаю, — я отстранилась и посмотрела на своего сына. Красивый малыш со светлыми волосами, как у меня.
Как и у его отца.
16. НОКС
Когда мы добрались из отеля до дома, был уже полдень. Я позвонил и попросил Роксану снова подменить меня. Поэтому, пока мы ждали её прихода, я занялся подготовкой, а Мемфис и Дрейк ждали в моём кабинете.
Дорога домой казалась слишком долгой, как и все предыдущие часы. Всё, что я хотел сделать, это выяснить, что, черт возьми, случилось с родителями Мемфис, но, когда мы наконец вошли в дверь дома, Дрейк начал плакать.
— Он пропустил свой дневной сон, — Мемфис держала его на бедре, пока другой рукой смешивала бутылочку. Затем она отнесла его в кресло и усадила к себе на колени.
— Ты голодна? — спросил я её.
— Не очень.
Да, я тоже. Мой желудок завязался в узел с тех пор, как она вошла на кухню со слезами на глазах. Так что я подошёл к дивану и сел на край, опершись локтями на колени. Ожидая.
Дрейк в мгновение ока допил свою смесь, а когда Мемфис взяла его на руки, он быстро уснул.
— Хочешь, я возьму его и положу в кроватку? — спросил я.
— Нет, я просто подержу его, — она посмотрела на сына и провела пальцами по его лбу, убирая с лица прядки волос. — Иногда мне кажется, что он — это всё, что у меня есть.
— Больше нет.
Мемфис подняла глаза, и на них снова выступили слезы. Видеть их каждый раз было чертовски больно.
— Я говорила тебе, что мой отец был зол, когда я отказалась рассказать ему об отце Дрейка.
Я кивнул.
— Говорила.
— Он не привык, чтобы ему отказывали. Я не знаю, слышала ли я когда-нибудь, чтобы кто-то сказал ему «нет». Так что его эго…
— Я понимаю, — я работал с такими поварами в начале своей карьеры. Они заводились из-за пустяков и выходили из себя, просто потому что их высокомерие сделало их такими.
— Когда я отказалась рассказать папе, он продолжал давить и давить. Чем больше он требовал ответов, тем меньше я говорила. Это иронично, потому что в самый разгар событий он называл меня упрямой. Наверное, я научилась этому у него.
— Он козел, Мемфис.
— Это так, — она вздохнула. — Он мог бы просто уважать мои желания. Я бы всё ещё была в Нью-Йорке, если бы он доверял мне. Если бы он послушал, когда я сказала, что у меня есть свои причины хранить тайну. Вместо этого мы сильно поссорились, а остальное… ты знаешь.
Остальное означает, что она сбежала из дома, переехав через всю страну одна с грудным ребенком. Потому что Виктор Уорд не мог контролировать свою дочь.
Мемфис снова взглянула на Дрейка, её глаза смягчились.
— Отец Дрейка — нехороший человек.
Я сел прямо.
— Он причинил тебе боль?
— Только моему сердцу, — прошептала она.
И за это я буду ненавидеть этого ублюдка до конца своих дней.
— Отец Дрейка — человек по имени Оливер Маккей, — она встретила мой взгляд, её плечи опустились. — Никто, кроме тебя, никогда не слышал этого.
— Никто? — даже её мать? Или подруга?
— Только ты, — она тяжело сглотнула. — И я знаю, что ты этого не сделаешь, но я всё равно должна это сказать. Пожалуйста, не говори ни одной душе. Никто не должен знать.
Никто не должен знать?
— Почему? Ты пугаешь меня, Мемфис. Если ты в опасности…
— Нет. Оливер не хочет иметь со мной ничего общего, так же, как и я не хочу иметь ничего общего с ним.
— Тогда почему это секрет?
Она опустила подбородок.
— Потому что его жена — дочь босса итальянской мафии.
Если бы мой мозг мог взорваться, он бы взорвался. Что. За. Чёрт?
В комнате наступила тишина. Свет снаружи казался тусклым, как будто солнце скрылось за облаками. А Мемфис сидела совершенно неподвижно, её признание звенело в воздухе, когда она прижимала к себе своего мальчика.
— Я не… — я провёл рукой по своей бороде, подыскивая, что сказать.
Блять. Мафиози? Я ни черта не знал о мафии, кроме того, что видел в кино и по телевизору. Голливуд приукрашал, но я был уверен, что в этом есть доля правды.
— Поэтому ты переехала сюда? — спросил я. — Чтобы сбежать из города?
— Нет. Я могла бы остаться, снять квартиру и найти работу в Нью-Йорке, но город потерял свою привлекательность. В основном из-за моей семьи. Тысячи миль между мной и Оливером были просто бонусом. Я переехала сюда, потому что Монтана казалась мне мечтой. Я хотела, чтобы Дрейку было чем дышать. Где гулять и играть. Дом, где фамилия Уорд ничего не значит, и никто не пытается контролировать его жизнь, держа над его головой трастовый фонд.