Мрачный коридор
Шрифт:
— Что за шутки, молодой человек?
Лоб Вендерса покрылся капельками пота. Дверь кабинета открылась, и на пороге появились Дора Скейвол и Эрнст Иган.
— Отличная компания, мистер Вендерс. Кроме меня, появились еще два свидетеля вашей обширной деятельности в области промывания мозгов.
— Но я не знаю этих людей. У нас более трех сотен человек обслуживающего персонала.
— Это уже перегиб, Вендерс.
— Я прошу, чтобы меня сейчас же освободили от допроса. Если у вас есть ко мне вопросы, то можете прислать мне повестку, и я явлюсь на допрос со своим адвокатом.
— Он прав,
— Извините, господа, — вмешался в разговор Иган. — Там внизу лежат трупы. Я знаю этих людей. Ваш паренек искал человека, который смог бы их опознать. Один из них Ли Дермер с простреленным лбом, остальные — его приближенные. Самые кровожадные надзиратели в этой банде убийц.
— Ну! Что я вам говорил?! — возмутился Вендерс. — Они связали меня. Эти головорезы не хотели вас пускать…
— Небольшая поправка, доктор Вендерс, — охладил я пыл взмокшего профессора. — Все произошло с точностью до наоборот. Если бы Дермер вас связал, — а я настаиваю на том, что он убил бы вас, — то он и его подручные уходили бы из здания, но их убили в тот момент, когда они вошли сюда. Я так думаю, что вы подготовили для Дермера ловушку и позвали его к себе, чтобы уничтожить самых важных свидетелей. Дермер, спасая собственную шкуру, не стал бы скрывать от суда преступных приказов, которые получал от вас. Дермер сопроводил в крематорий не одного человека, и действовал он не по собственной инициативе. Вы здесь говорили о собственной охране. Где же ваши люди? Не они ли устроили ловушку для Дермера?
— Вы фантазер, молодой человек. Я не собираюсь отвечать на глупые вопросы. Я требую присутствия моего адвоката.
— Каждый затворник в вашей богадельне хотел бы иметь адвоката и соблюдения законности. Но вы один заменили им и адвоката, и судью, и присяжных заседателей.
— Я больше не намерен выслушивать беспочвенные бредовые обвинения в свой адрес! Я требую, чтобы меня немедленно освободили!
— Вы свободны, мистер Вендерс, — тихо сказал Чакмен.
Я видел, как этот человек с гордым и независимым видом вышел из кабинета. С каким удовольствием я переломал бы ему хребет! Мне с большим трудом удалось сдержать себя. В этот момент я еще верил в непогрешимость правосудия.
— Кажется, мы обломаем зубы об этот орешек, — заявил Чакмен.
— Вы прочитали доклад Гарри Мейера? — спросил я.
— Да. Но там идет речь о злоупотреблении властью, о коррупции и о преступных планах комиссии. О разработках Вендерса ничего нет.
— Мы найдем немало свидетелей в этих застенках.
— Ну что ж! Кажется, мы сделали все, что могли. На сегодняшний день этого хватит. Больницу необходимо поставить под охрану. Пока этим займется лейтенант, а завтра мы решим, как нам поступить. Надеюсь, вы не забыли о пресс-конференции? Я собирался выступить с докладом. — Ты едешь, Дэн?
— Конечно.
Когда мы вышли на улицу, то заметили группу полицейских возле тюремного корпуса. Они пытались выбить стальную дверь, через которую меня уже как-то проводили. Кит указал мне на крышу здания. Из чердачных окон валил черный дым.
Я и Кит бросились на помощь ребятам. Дверь удалось вскрыть спустя десять минут, когда один из полицейских сообразил подбросить гранату.
Мы ворвались внутрь и помчались
Мы задыхались в дыму, и пробраться выше было невозможно.
— Стой, Дэн. Без пожарных мы ничего не сделаем. Если мы сорвем хоть один замок, то пламя вырвется наружу и от нас останутся одни угольки. Надо уходить.
Он был прав. Спасти мы никого не сможем. Я вспомнил о Бобе Мейере, который находился в одной из камер. Я обещал помочь мальчику, но мне так и не удалось этого сделать.
Мы спустились вниз. Когда Сойер уже собирался выйти на улицу, я остановил его. На лестнице, ведущей в подвал, валялись пустые канистры.
— Послушай, Кит. Те, кто раздул этот пожар, не могли выйти во двор. Дверь была закрыта изнутри. Надо обследовать подвал.
— Резонно.
Он взял с собой двоих полицейских с автоматами, и мы спустились вниз. Тут лежало десятка два пустых канистр, воняющих бензином.
— Один человек имеет только две руки.
— Да. Орудовала команда человек из пяти.
Дверь в подвал осталась открытой. В противном случае на нее ушло бы времени не меньше, чем на входную. Мы спустились на этаж ниже уровня земли и оказались в узком коридоре, освещенном редкими лампочками, большинство которых не горело. Здесь было убежище для крыс. Покров воды доходил до щиколоток. Мерзкие твари пищали под ногами и на бордюрах.
— Вперед, ребята.
Полицейский с фонарем пошел первым. Казалось, что коридору нет конца. Мы шли не меньше десяти минут, срывая головами паутину с потолка. Наконец коридор вывел нас к лестнице. Над головой находился открытый люк, через который проникал дневной свет.
Я отодвинул полицейского в сторону, взял его автомат и поднялся по лестнице вверх.
Высунув голову наружу, я понял, что этот ход вывел нас за стену больницы с задней стороны. В сотне ярдов от нас солдаты копали землю. Кто-то из них крикнул, и через секунду раздалась автоматная очередь. Я едва успел убрать голову. В воздухе просвистели пули.
— Идиоты!
— Что там? — спросил Кит.
— Родная армия. Дай-ка мне свою фуражку, — попросил я одного из ребят.
Я надел фуражку на ствол автомата и высунул наружу. Еще очередь, и козырек отлетел от головного убора.
— Вот кретины!
Я продолжал держать автомат, показывая нерадивым воякам, что здесь полиция. Выстрелы затихли. Пришлось еще раз высунуть нос.
Со стороны войск в нашу сторону шел офицер и двое солдат.
— Кажется, мы можем выбираться, — сказал я и вылез из люка.
После того как мы все встали на твердую землю, мы увидели тех, что оказались не столь осторожными, как наша группа.
Семь человек в униформе больничной охраны валялись на траве, разорванные в куски автоматными очередями.
— Эти придурки получили свое, — усмехнулся Сойер. — Поджог им дорого обошелся.
— Привилегированная команда, — заметил один из полицейских. — Кроме автоматов, у каждого по револьверу за поясом.
Я вытащил один из револьверов и осмотрел.
— Тридцать восьмой калибр. Три гильзы в барабане прострелены. Похоже на то, что Дермеру из такой пушки пробили лоб.