Мрачный коридор

Утгер Майкл

– В отделении для перчаток.

– Второй вопрос. Сумочка из змеиной кожи, о которой вы говорили. Ваша жена положила ее рядом на сиденье?

– Нет, она висела у нее на плече. У сумочки имелся длинный плетеный ремешок. Позолоченный, который хорошо гармонировал с ее поясом.

– Теперь вернемся к тому злосчастному вечеру. Дорога до Санта-Роуз от места где вашу супругу видели в последний раз, займет не меньше двух часов пути. Отрезок, протяженностью в сто двадцать миль, она должна проделать от семи тридцати вечера до девяти тридцати. Шоссе не освещается, темнеет рано, в семь вечера водители включают фары. Надо добавить, что в это время интенсивность движения снижается.

После того, как построили новую

магистраль, этим шоссе и днем пользуются только местные старожилы. Хозяин бензоколонки сказал мне, что его бизнес дал трещину. Учитывая все эти обстоятельства, мы можем сделать предположение, что дорожную катастрофу легко скрыть. Представим себе молодого повесу и лихача, который летел на полной скорости навстречу «Кадиллаку» миссис Хоукс. Допустим, что произошло столкновение. Лин потеряла сознание, а предположительный лихач отделался легкими ушибами. Вокруг тихо, темно и безлюдно. Перепуганному типу грозит тюрьма. Что же он делает? Первое решение: избавиться от трупа и машины. Если он бросит разбитый «Кадиллак» с жертвой на дороге, то его тут же найдут. Полиция объявит розыск поврежденной машины и предупредит все ремонтные мастерские. Если наш вымышленный лихач быстро соображает, то он уничтожит следы аварии с дороги. Лучший способ – это взять поврежденную машину на буксир. Он мог сесть за руль любой машины, той, которая уцелела больше. Предположим, что «Кадиллак» миссис Хоукс пострадал в меньшей степени. Как мне известно, машина делалась на заказ. Теперь рассмотрим дальнейшие действия преступника. Мы знаем, что слева от шоссе находится несколько ферм, леса и болота. Болото – лучший вариант, чтобы избавиться от громоздкой улики. Тина засосет все, что угодно. Итак, перепуганный лихач тянет на буксире свою машину к болоту. По дороге он замечает, что находящаяся рядом женщина еще жива. Он не рискует идти на убийство, а выбрасывает ее из машины где-нибудь в лесу, а затем загоняет оба автомобиля в болото. Дальнейшая его судьба нам неизвестна.

В это время Лионел Хоукс приходит в себя, но ничего не помнит. Документы остались в машине, а сумочка на плече. Скорее всего она выбралась к какой-нибудь ферме или ранчо, где ей оказали помощь. Фермеры – люди заботливые, но не читают светской хроники. Эту версию можно развивать и дальше, но в этом нет смысла. Я прикинул одну из возможностей, по которой нетрудно скрыть автокатастрофу на шоссе и подтвердить ваше предположение о потере памяти.

– Вы нарисовали страшную картину. При таком стечении обстоятельств Лин скорее всего погибла.

– А кто же вам положил пудреницу на газету? Нет. Пудреница – это лишнее доказательство того, что ваша жена жива. В той картине, которую я вам обрисовал, немало белых и черных пятен, ее нельзя брать за основу, но это еще одна зацепка, которая дает новый путь. В данный момент мы находимся на мертвой точке, а ваша утренняя находка – уже сдвиг.

– Мне нравится ваш оптимизм, Элжер. Скажу вам откровенно, я вам предложил заняться моим делом не для отвода глаз, как думают некоторые. Я верю в то, что Лин жива, и хочу найти ее. Я люблю свою жену и не могу поверить, что она умерла.

– Вы сказали «некоторые»?

– Полиция. Я ведь не первый день живу на свете. Костоломы от закона считают меня убийцей. По их мнению, все, что меня интересует, так это деньги. Ради денег, ради наследства я пошел на убийство. Я понял это сразу по их взглядам, и мне стало ясно, что они ничего не сделают, чтобы найти ее. Они ищут труп, а не живого человека. Но мне плевать на выводы полицейских, моя цель найти Лин живой. Она жива!

– Категоричное заявление, и оно имеет под собой почву.

– Вы не полицейский, и я могу говорить вам то, о чем думаю. Я рассчитывал на понимание с вашей стороны. Мне говорили, что вы честный человек, и я верю этому.

– Не буду кокетничать, но вы у меня не вызываете подозрений.

Что касается полиции, то я не уверен, что они поставили крест на деле и причисляют вас к убийцам. Но не мне судить об этом.

Хоукс помрачнел и, откинувшись на спинку кресла, занялся новой сигарой. Я вновь отошел к окну.

– Я попросил Гилберта приготовить мне комнату. Вы правы, мое присутствие в доме сейчас не помешает.

– Я рад слышать это. Сегодня вечером я уезжаю в Лос-Анджелес на два-три дня. Мой отъезд связан с административными делами клиники. Я буду звонить вам каждый вечер.

– В течение последних двух недель после исчезновения миссис Хоукс кто посещал вас в усадьбе?

– Секунду, сейчас припомню. Так, раза три приезжал доктор Уайллер, раза два был Том Хельмер. это наш адвокат и поверенный в финансовых делах семьи. После того, как Лин пропала, я не принимаю гостей. Увеселительные мероприятия – прерогатива моей супруги. Я холодно отношусь к шумным компаниям. Одиночество и покой меня больше устраивают, сказывается нагрузка, с которой проходят мои будни, а вовсе не потому, что я ханжа.

– Да, я вижу, здесь у вас немалое хозяйство, и оно, как я понимаю, требует сил. Прошу меня простить за бестактное вмешательство, но по свойственному мне любопытству не могу не задать вам несколько вопросов, касающихся вашей больницы. С чем связан лагерный режим?

– Я вас понимаю. Посторонний человек, однажды побывавший здесь, не успокоится, пока не получит вразумительных объяснений. Постараюсь освободить ваш мозг от лишней нагрузки. Шесть лет назад здесь не было рва с водой, колючей проволоки и, как мы ее называем, «Второй Великой Китайской стены». На ее месте стоял деревянный забор. Перемены связаны с побегом. Из отделения, где проходило лечение тяжелобольных, на вашем языке их называют буйнопомешанными, сбежали семь человек. Последствия побега оказались кошмарными. На ноги подняли полицию, ФБР и гарнизон солдат. Пока их отлавливали, они совершили четырнадцать убийств и ряд других тяжких преступлений. В том числе несколько поджогов и изнасилований. Если вас интересуют подробности, обратитесь к подшивкам старых газет, там вы найдете все подробности.

– Их поймали?

– Нет. Всех пришлось уничтожить. Весь штат находился в шоке. Губернатор распорядился заменить ограждения и выставить военизированную охрану. Его поддержали мэр Санта-Барбары и полицейский департамент. К сожалению, уже не считаясь со мной, они вынесли решение содержать в больнице и умалишенных преступников. На федеральные средства был выстроен отдельный корпус для заключенных и возведена стена. В этот корпус поступают осужденные из Сан-Квентина и Алькатраса. По новым законам людей с психическими расстройствами не разрешено содержать в обычных тюрьмах. К счастью, у нас их немного. В основном здесь находятся малоимущие жители Калифорнии, подходящие под наш профиль работы.

– Внешне больница не отличается от тюрьмы. Но если вы возражали, то могли, как владелец больницы, отказаться от предложения губернатора и не перестраивать Центр Ричардсона под казематы Алькатраса.

– Видите ли, отчасти вы правы. Больница принадлежит мне и моей жене. Но мы не настолько богатые люди, чтобы содержать огромный лечебный комплекс с лабораториями, штатом сотрудников, ученых и при этом закупать оборудование и делать текущий ремонт. Власти предложили оплачивать пятьдесят процентов расходов больницы из бюджета Штата, что составляет кругленькую сумму. Мы не могли отказаться от такого предложения и спасли Центр от неминуемого финансового краха. Что касается обычных больных, то они не видят здесь преступников, которые содержатся под особым контролем. Стена и колючая проволока их не смущают, никто из них бежать не собирается. За стеной о них никто не позаботится, а здесь они получают лекарства, уход, чистое белье, постель, трехразовое питание и прогулки.