Мрак под солнцем
Шрифт:
— Да, конечно, а тогда для чего нужны мы?
— Узнаешь все в свое время. Учти, Бернардо, что я на тебя очень рассчитываю. Ты всегда был одним из моих лучших учеников.
— В таком положении я могу только бить мух, и то, если они сядут в пределах досягаемости.
— Именно в таком положении ты можешь сделать все. Не беспокойся, все, что надо, уже готово. И все идет своим ходом. Твое ранение не слишком повлияет на ход операции.
— Понятно, — он вздохнул, — с кем мне держать связь?
— Тебе передадут от меня привет. Учти, самое важное — это никаких самостоятельных действий, никаких «вольных танцев». Нам нужно, чтобы ты четко выполнял все инструкции. Ясно?
— Да.
— До свидания.
— Понимаю, как обычно.
— Пришли ко мне моего человека, — попросил на прощание Чернов.
— Сейчас. — Он не сумел развернуться в этом проходе и поехал в салон первого класса задним ходом, стараясь двигаться как можно более осторожно.
В салоне его встретил настороженный взгляд Альфредо. Несмотря на полученное снотворное, он сумел каким-то образом проснуться. Может, сказалась многолетняя тренировка, а может, пива он выпил не так уж много.
— Где вы были? — спросил Альфредо.
— Ездил смотреть самолет, — пожал плечами Бернарде, — вы все заснули, а мне было скучно.
— Вам трудно передвигаться по самолету в этом кресле, — напомнил Альфредо, — могли бы разбудить кого-нибудь из нас. Как-то мы странно заснули все сразу.
— В самолете всегда все спят, — махнул рукой старичок, — я сам задремал вместе с вами и проснулся за минуту до того, как вы открыли глаза.
— Возможно. — Подозрительность Альфредо только усилилась.
Почему он не спит, подумал Бернардо, а если он не пил пива? Бернардо подъехал к креслу Альфредо и вдруг незаметно сбросил его банку на пол. На полу образовалась довольно большая лужа. Бернардо, сидя в кресле, заметил, как побледнел старичок. Предусмотрительный Альфредо не стал пить пива, столь любезно предложенного ему незнакомцем. Он вполне мог слышать весь разговор.
— Извините меня, — сказал он, обращаясь к Альфредо, — я после ранения стал таким неловким.
— Ничего, бывает, — чуть нахмурился Альфредо, ему явно не понравился такой демонстративный способ проверки.
— По-моему, вас там кто-то спрашивал, — равнодушно произнес Бернардо, обращаясь к человеку Чернова.
Тот, быстро закивав, пошел в правую сторону, к салону бизнес-класса. Оставшись без него, Бернардо нажал кнопку, вызывая стюардессу.
— Принесите мне пива, пожалуйста, — попросил он достаточно громко, чтобы слышал Альфредо.
Вышедший в соседний салон старичок был действительно ученым и старым агентом генерала Чернова. Он, заметив Сергея Валентиновича, подошел к нему ближе.
— Там все в порядке, — кивнул старичок, — они все спали на своих местах.
— И Альфредо? — почему-то не поверил ему «Чиновник», словно почувствовав, что его обманывают.
— Да, и он.
— По приезде в Мехико свяжитесь с нашими людьми, — жестко сказал Чернов. — Нужно, чтобы они взяли под особый контроль ранчо, где будет жить Гильермо Урбьета.
— Сделаем, — кивнул старичок.
Чернов повернулся и пошел в третий салон самолета. В дальнем конце, в углу спала красивая женщина, чем-то неуловимо напоминавшая Инес Контрерас. Он сел рядом.
— Ирина, — тихо потряс он ее за плечо.
— Да, — сразу проснулась женщина.
— Мы скоро прилетаем. Ты помнишь, что тебе нужно делать?
— Конечно, — кивнула Ирина, — не люблю я самолеты.
— Я тоже не люблю, — махнул рукой Чернов. — Приходится лететь уже в третий раз через океан за последнюю неделю.
Он только вчера прилетел из Венесуэлы и успел попасть на самолет, в котором должен был лететь Бернардо Рохас.
— Вы его видели? —
— Мы с ним разговаривали.
— Как его нога, не очень болит?
— Да нет, все в порядке, скоро бегать будет, — улыбнулся Чернов и очень тихо добавил:
— Ты молодец, Ирина, прострелила ему ногу просто мастерски, как профессионал.
Главное разведывательное управление
Генерального штаба
Министерство обороны СССР
Архивный фонд
Особо секретный фонд
Документ особой важности
Выносить из здания не разрешается
Копий не снимать
Вскрыть только с согласия начальника Управления
ДЕЛО АГЕНТУРНОЙ РАЗРАБОТКИ
8796
«ГОСПОДАРЬ»
Источник сообщает о срочном отъезде Президента Чаушеску и его супруги из Бухареста в Тырговиште. По данным источника, пара Чаушеску задержана солдатами местного гарнизона и находится в настоящее время в казарме местной воинской части. Источник обращает внимание на отсутствие стабильности в самом Бухаресте. Считает необходимым перебазирование специальной группы ГРУ КГБ СССР в Тырговиште для возможной помощи бывшему Президенту Румынии. В случае, если будет принято отрицательное решение по данному вопросу, группа может помешать выполнять свою задачу китайской группе, имеющей аналогичные задачи. 22 декабря 1989 года
Они вылетели на вертолете вооруженных сил в Тырговиште, город на северо-западе Румынии, расположенный более чем в ста километрах от Бухареста. Здесь была одна из самых мощных румынских радиостанций, и Президент планировал обратиться с воззванием к румынскому народу. Он все еще верил, что историю можно повернуть обратно. Он хотел в это верить.
Но их арестовали уже на следующий день, девятнадцатого декабря, и обоих доставили в казарму. Николае и Елена оказались заключенными в местной казарме. Охранявшие казарму солдаты и молодые офицеры не совсем понимали смысл происходившего. Они не любили режим Чаушеску и самих руководителей этого режима, но слабо представляли себя участниками революции. Им просто казалось, что вместо этих не очень любимых людей придут другие и все будет продолжаться, как прежде.
В эти часы группа «Чиновника» получила приказ срочно вылететь в Тырговиште и быть готовой к проведению оперативных мероприятий. В самом Бухаресте сотрудники личной охраны Чаушеску, превратившиеся в безжалостных снайперов, по-прежнему представляли для революции наибольшую опасность. По данным полиции, в городе действуют более тысячи человек личной гвардии Николае Чаушеску, которые готовы на любые жертвы. Срочно создается Фронт национального спасения, по образу и подобию возникающих фронтов в республиках Советского Союза. Штабом Фронта объявляется… министерство обороны страны. Военные больше других не любили и презирали Чаушеску за его режим личной власти, за его диктаторские замашки. Получившие образование в других странах, владевшие в большинстве своем русским языком, они не могли не видеть тех преобразований, которые стали реальностью в странах Восточной Европы, и прежде всего в Советском Союзе. А трансляцию Первого съезда Советов весной восемьдесят девятого без преувеличения смотрела вся страна. Многие даже специально выезжали к восточным границам, надеясь посмотреть все передачи по молдавскому телевидению.