Мстислав Храбрый
Шрифт:
– Стоит ли поливать помоями тех, кто чище тебя? – недовольно проговорил Вышеслав.
– Его мать наложница! – зло выпалил Ярослав.
– Его мать – греческая принцесса, – спокойно проговорил Вышеслав.
– Его мать греческая принцесса! – повторил Мстислав слова Вышеслава и с вызовом резанул Ярослава по больному месту: – А твоя мать – кто?
– У нас один отец. И мы все братья, – примирительно вмешался Изяслав.
– Святополк мне не брат! – зло бросил Ярослав.
– Зато мне брат, – сказал Мстислав, предчувствуя
– Успокойтесь! А то я сам всыплю вам обоим! – пригрозил Вышеслав.
Святополк слышал оскорбительное замечание Ярослава, но сохранил невозмутимость, хотя волнение выдавала дрожавшая щека. Он поклонился и поздоровался.
Вышеслав подал ему руку и поинтересовался:
– Брат, ты с нами пойдешь крушить кумиры?
Святополк пожал плечами и задал вопрос:
– А надо ли?
– Отец велел всем быть, – сказал Ярослав.
– Мне он этого не говорил, – небрежно бросил через плечо Святополк.
– Тебе что, не нравится приказ отца разрушить языческих кумиров? – с ехидным выражением на лице задал вопрос Ярослав.
Вопрос был с подвохом.
Однако Святополк не испугался и прямо ответил:
– Не нравится.
– Тебе не нравится желание отца заставить народ принять христианство? И тебе, христианину, это не нравится? – быстро спросил Ярослав.
– В отличие от тебя, я христианин от рождения. Я знаю, что веру не навязывают насильно людям. К вере – приобщают. Что навязано человеку против его воли, никогда не станет его истинной верой, – снисходительно заметил Святополк.
В разговор вмешался Вышеслав:
– Хватит спорить! Отец выходит.
Изяслав шепнул на ухо Ярославу:
– Ярослав, прекратил бы ты приставать к братьям, а то они тебя поколотят.
– Не поколотят! – фыркнул Ярослав.
– Тогда скажу дядьке – уж он точно тебя выпорет, чтобы ты не ссорился с братьями, – сказал Изяслав.
Ярослав покосился на Изяслава.
Ему пришла в голову мысль, что отец, чтобы занять киевский стол, убил своих братьев и что и им придется убивать друг друга, чтобы получить наследство отца. Но об этом было нельзя говорить вслух, и Ярослав, против обыкновения, на этот раз ничего не ответил брату.
А тому было уже не до шкодливого младшего брата – отец был уже рядом.
Молодые княжичи, выстроившиеся в ряд, поклонились и дружно поприветствовали отца.
Владимир окинул довольным взглядом сыновей – крепкие, здоровые ребята, смотрят весело.
Один Святополк хмурый – словно волчонок в клетке. Но этот вечно недоволен. И Владимиру хорошо известно – почему.
Владимир, уступив дружине, объявил ребенка жены брата, взятой им в наложницы, своим сыном.
Родной сын от Олавы Вышеслав был почти одного возраста со Святополком. Владимир считал Вышеслава своим наследником. Поэтому знал, что если с Вышеславом что случится – погибнет или умрет от болезни, – то возникнут большие проблемы: Святополк будет первым в очереди на великокняжеский престол.
Но все прекрасно понимали, что Владимир сделает все, чтобы Святополк никогда не стал его наследником: он живое напоминание совершенных преступлений.
Поступали доносы, что Святополк называет его убийцей отца и узурпатором.
За это можно было бы его посадить в тюрьму, но Владимир мер пока никаких не предпринимал – не пришло еще время.
Вот когда старшая дружина отойдет от дел, тогда…
Уделив внимание сыновьям, Владимир прошел к дружинникам – воевода Добрыня выстроил их в линию.
Дружинники уже знали, что им придется делать, но Владимир еще раз объяснил.
Речь его была коротка:
– Братья, нами давно решено обратить народ в христианство. Народ не хочет отказываться от веры в старых богов. Поэтому для успеха завтрашнего дела надо лишить их предметов древнего обожания – сокрушить старых кумиров, так чтобы от них не осталось и следа. Надо все сделать быстро. Пока они будут в изумлении и расстройстве лить слезы, мы их загоним в воду и окрестим. А кто не захочет – тех плетями и палками.
Глава 11
После объявления плана действий дружина отправилась к святилищам на Перуновой горе.
Часть – на конях. Часть – пешком.
Святилище никто не охранял. Никто и не предполагал, что оно может быть уничтожено. Даже печенеги, осаждавшие десять лет назад Киев, не посмели нарушить покой чужих богов.
Дружинники ворвались в святилище, словно ураган. Одни накидывали на деревянные статуи веревки, валили их на землю. Другие рубили их топорами. Третьи обкладывали сухой травой и поджигали.
Княжичи присоединились к дружинникам.
Статую Перуна, главного из богов, свалив на землю, сначала били палками.
Волхвы, что жили рядом со святилищем, попытались облагоразумить дружинников, но их плетями отогнали от низвергнутого и оскорбленного кумира.
Лица старых волхвов окаменели. Брови гневно нависали над огненными глазами.
Рядом с ними начал собираться народ. Послышались возмущенные возгласы.
Владимир сказал Добрыне, чтобы тот принял меры для охраны дружинников, если народ попытается напасть на них.
Вскоре на склоне горы выстроилась цепь воев с копьями наготове.
Убедившись, что охрана построена, Владимир, подъехав ближе к толпе, объявил:
– Видите – мы свергли Перуна, и он ничего не может сделать нам. Христианский Бог сильнее! Завтра утром все горожане, вельможи и рабы, бедные и богатые, чтобы шли на реку креститься в новую веру. Кто не примет новую веру, того на первый раз будут бить палками. А кто будет упорствовать, того будем казнить – топить в реке или жечь огнем!
Из толпы послышались крики и плач.