Мстислав Храбрый

Майборода Александр Дмитриевич

– И где же он будет это держать? – спросила Аделина.

Юлия бросила на Аделину любопытствующий взгляд:

– Ты разве ничего не знаешь?

– А что я должна знать? – Щеки Аделины порозовели. – Я, после того как вернулся Владимир, уже вторую неделю не выхожу из палат.

– Ага! – кивнула Юлия. – Предстоят великие дела. Сегодня князь с дружинниками отправился крушить кумиры на Перуновой горе. А завтра будет крестить народ в реке. На месте языческих кумиров будет поставлен храм.

Аделина перекрестилась и испуганно промолвила:

– О Господи, чудны Твои дела – руками варвара творятся дела во славу Твою!

Юлия встала:

– У меня возок подготовлен. Так поедешь со мной смотреть, что будет происходить на Перуновой горе? Я ведь, собственно, это и хотела спросить.

– Не поеду, – отказалась Аделина.

– Отчего же? – спросила Юлия.

Аделине показалось, что по губам Юлии пробежала едва заметная улыбка.

– Знаешь, Юлия, я стала бояться закрытых комнат… – проговорила вполголоса Аделина.

– Что случилось? – удивленно спросила Юлия.

– У меня стоит перед глазами та несчастная девушка, что назвалась царевной. У меня в ушах слышится ее плач, – сказала Аделина.

– Да, эта бедолага пострадала невинно, – согласилась Юлия. – Ведь она не по своей воле назвалась царевной. Владимир поступил очень жестоко. Но он такой человек. Для него люди, что скот.

Аделина бросила встревоженный взгляд на Юлию и задала вопрос:

– А что, если он так поступит с кем-либо из нас? Ведь ему все равно, кто перед ним.

– Ты права. Он убил моего мужа и объявил меня наложницей. Он силой взял Рогнеду и убил ее родню. А после приказал ей зваться Гореславой. Вчера он казнил греческую девку. А что ждет нас завтра? – задала вопрос Юлия и сама же на него ответила: – Несложно догадаться. Он привез новую жену – греческую царевну. Анна поставила условие, что Владимир примет христианство и будет придерживаться христианских обычаев. А по христианским обычаям у него должна быть только одна жена.

По щекам Аделины побежали алые пятна.

– Ты думаешь?.. – пробормотала она.

– Я пока ничего не знаю.

– Но что нам тогда делать?

– Не знаю, – холодно ответила Юлия. – И знать мне незачем! Я только наложница…

Аделина опасливо оглянулась – рядом никого не было.

– Если бы он умер… – едва слышно пробормотала она.

Юлия накрыла ладонью руку Аделины и тихо проговорила:

– Не отчаивайся. Все в Божьей воле. Все наладится.

Глава 13

Солнце медленно тонуло в сизой дымке. Подкрадывающаяся ночь осторожно, но неумолимо лизала землю длинной призрачной тенью. Тень тянулась из леса к белостенным хаткам с золочеными соломенными шапками.

Сады уже потускнели.

В кронах запели соловьи, но деревенские ласточки-касатки еще резали наливающееся синевой небо, хватая поднимающуюся теплым воздухом мошкару. В соломенных крышах нетерпеливо попискивали вечно голодные птенцы, и ласточкам было не до отдыха.

Старшие братья сидели за столом. Лица их были красны.

На столе перед ними стоял кувшин с медовухой. Рядом с ним блюдо с пирожками, блюдо с зеленым луком и огурцами.

На столе у печи лежала грязная посуда. Как видно, братья уже поужинали, не став дожидаться Тишки.

– Ты опять опоздал! – зло проговорил Андрей. – Я предупреждал тебя, что если опоздаешь, то можешь совсем не приходить.

– Я ужинать не буду, – сказал Тишка.

Андрей недовольно проговорил:

– Торопишься на гулянку?

Андрей после того, как объявил братьям, что им необходимо уехать из деревни, стал раздражителен. Он и раньше не любил, когда ему возражали, а на каждое слово цеплялся, слово старый репей.

Он мрачно поглядывал на младших братьев. Денис отказывался уезжать из деревни, а Василий не торопился ехать в Чернигов.

Но им палец в рот не клади – откусят! Мужи крепкие и хваткие. Поэтому все шишки доставались самому младшему.

Тишка ничего не ответил.

Его цель была сума с его добром. Сума висела на гвозде над сундуком.

Бочком придвинувшись к сундуку, Тишка ловко подхватил суму и устремился к выходу. Когда проходил мимо печи, Радмила – добрая душа – жалела Тишку – сунула ему в руки сверток.

– Тишка, погоди! – послышался вдогонку голос Андрея, но Тишка и не подумал задержаться. Он выскочил из хаты, только дверь хлопнула.

– Ну, погоди, все равно вернешься! – донеслась до него угроза брата.

– Ага! Щас! – язвительно пробурчал Тишка. – Только вернись – до утра не отпустишь.

Во дворе к Тишке подошла большая собака и лизнула ему ладонь.

– Не до тебя, Полкаша, – сказал Тишка и направился в конюшню.

В конюшне было сумрачно, но еще недостаточно темно, чтобы зажигать огонь. Тишка не хотел зажигать огонь, так как огонь мог привлечь внимание братьев, если бы кто из них вздумал проследить за ним.

Тишка поставил суму на крышку клети с овсом. Рядом положил сверток. Он открыл суму, и из нее пахнуло мятным запахом – содержимое сумы было переложено сухой мятой.

Сума была почти пуста. В суме хранилась хорошая одежда, завернутая в чистый рушник, – шляпа, рубаха и штаны. На дне сумы – пара сапог.

Вынув одежду, Тишка стал переодеваться.

Кони косили на подростка фиолетовыми глазами, и, шевеля мордой сено, тихо пофыркивали.

Надев хорошую одежду, Тишка сложил в суму рабочую одежду. Посмотрел на сверток – в свертке должны были быть пирожки – и положил в суму.