Мстислав Храбрый
Шрифт:
Зрители встали кругом. Внутри оказались соперники. Они начали готовиться к драке. Сняли рубахи, чтобы не испачкать их и не порвать, и сложили на траву.
Старший из парней, выступивший в качестве судьи, проверил ладони соперников, чтобы в них не было посторонних предметов.
– Драться будете до первой крови. Ниже пояса не бить. Не бить по затылку, – предупредил он и дал сигнал. – Сходитесь.
Тишка и Данка сделали по шагу навстречу, остановились и по обычаю, чтобы распалить себя, начали осыпать друг друга оскорблениями.
Наконец Данка не выдержал и бросился на Тишку. Он метил ему в голову.
Но он слишком широко замахнулся, поэтому Тишка легко уклонился от удара – он сделал шаг в сторону, и Данка провалился. Тишка добавил легкий тычок в плечо, и Данка потерял равновесие и едва не упал.
Тишка понимал, что Данка сильнее его и опытнее: сейчас он допустил ошибку, торопясь поскорее закончить драку, но у него в запасе множество проверенных приемов, поэтому рано или поздно он нанесет опасный удар.
Чтобы избежать поражения, надо было что-то предпринимать необычное, такое, что сразу лишит соперника способности продолжать поединок.
Напрашивалось логичное действие – надо было попасть в одно из уязвимых мест.
Времена были опасные. Население должно быть готовым в любой момент встать на защиту родных домов. Поэтому все умели пользоваться холодным оружием, стрелять из лука, биться без оружия.
Умения проверялись в ритуальных кулачных боях.
Таким образом, уязвимые места на теле человека были хорошо известны.
Тишка подумал, что, чтобы обездвижить такого крепкого парня, как Данка, надо было попасть в одно из уязвимых мест на лице – от прямого удара в челюсть, даже не очень сильного, человек мгновенно теряет сознание. Но это знал и Данка, поэтому было бы чудом, если бы Тишка попал в челюсть.
Другим уязвимым местом была щека, где находился челюстной сустав.
От косых ударов человек защищается хуже, чем от прямых. Поэтому Тишка наметил именно этот прием.
Данка, пританцовывая с ноги на ногу, прощупывал оборону соперника короткими прямыми ударами.
Тишка осторожно отбивал их.
Удары следовали беспрерывно с четкой периодичностью – словно отбивал колокол. Тишка понял, что Данка решил измотать его, а когда тот устанет и потеряет осторожность, нанесет мощный удар, который и поставит точку в поединке.
Тишке надо было перехватывать инициативу. Он начал опускать руки, словно от усталости.
Удары Данки стали повторяться чаще. Он явно готовился к нанесению мощного удара. Это и надо было использовать.
Наконец Тишка решился – он опустил руки на грудь.
На губах Данки вспыхнула зловещая улыбка, и он вложил всю силу в удар. Удар был слишком быстрым.
В грудь Тишки поднялся холодный комок.
Но некогда было переживать. Давно заученным движением Тишка поднырнул под руку Данки, затем нанес удар сбоку в лицо.
Громко икнув, Данка клюнул вперед и упал в куст сирени.
Тишка замер.
Данка не шевелился.
Немного подождав, парень, взявший на себя роль судьи, подошел к поверженному бойцу и перевернул его.
– Он умер! – изумленно воскликнул парень.
К нему бросились остальные.
А Первинок схватил Тишку за руку и потащил в сторону леса. Растерявшийся Тишка послушно последовал за ним.
Глава 15
Протащив Тишку пару сотен шагов по кустам, Первинок остановился около большой ели и склонился, упершись руками в колени. Запыхавшись, он тяжело дышал.
– Ты зачем меня сюда притащил? – спросил Тишка.
– Затем! – сказал Первинок и выпрямился. – Если ты и в самом деле убил Данку, то тебе придется плохо.
– Я его не хотел убивать… – сказал Тишка. – Мы бились в честном бою. Это все видели.
– И что? Все знают, что вы давно враждовали. И кто тебе сейчас поверит?
– Убийство преследуется местью… – сказал Тишка и вздохнул. – У Говена брат – сельский тиун. Никто не захочет идти против тиуна – скажут всё, что он захочет.
– Тиун на суде назначит виру! – сказал Первинок. – Говен жадный, он не захочет мстить, ему нужны деньги. Вира за убийство смерда – двенадцать гривен. Тиша, разве у твоих братьев не найдется столько? Хозяйство у вас богатое.
– Это не легче. Тиун сам назначает виру. Он назначит такую виру, что разорит все наше хозяйство. А братья к зиме собрались заводить собственные хозяйства. И на что им тогда будет ставить хозяйство? Или в закупы идти?
– Все равно тебе негде больше взять денег на виру. Разве продаться в холопы…
– Разницы никакой – если братья заплатят виру, то мне придется ее отрабатывать всю жизнь, – сказал Тишка, почесал затылок и задумчиво задал вопрос: – И что же теперь мне делать?
Первинок проговорил:
– Получается так, что тебе надо бежать.
– Меня все равно найдут.
– Если ты поступишь в рядовичи к боярину, то никто тебя не тронет. Ты же сам хотел уйти, – напомнил Первинок.
– За меня спросят братьев, – сказал Тишка.
– Братья заплатят за тебя виру. А ты им отдашь деньгу потом, когда добудешь, – сказал Первинок.
Тишка вздохнул. Поморщил лоб и проговорил:
– Я вот что думаю – надо не просто бежать, чтобы устроиться в слуги к какому-либо боярину, надо идти к самому великому князю за правосудием.
– Великий князь далеко.
– Он, ходят слухи, уже месяц в Киеве.
– Не знаю, не знаю, – с сомнением покачал головой Первинок. – Князь судит, только когда дело касается больших мужей и больших денег. Для таких, как ты, – тиуны.
– По Правде каждый может обратиться за правосудием к великому князю, и он не может никому отказать, – сказал Тишка.
Первинок не захотел спорить с другом. Он сказал:
– Но об этом рано говорить. Сначала я схожу в деревню и узнаю, в самом ли деле Данка умер. А то, может, и беспокоиться не о чем.