Мстительница
Шрифт:
– Потери? – мягко осведомился Ракамор.
– Наш отец сделал несколько неудачных инвестиций, – сказала я. – Вложил деньги в экспедицию Маланга Лара.
На лице Ракамора отразилось приглушенное сочувствие.
– Да, весьма прискорбная вышла история. Мы осторожны – я этого не отрицаю. Но Лар достиг невиданных вершин осторожности, придерживаясь мелководных процессий, Солнечных Краев, хорошо изученных шарльеров. С ними проблема такая: слишком большая вероятность, что все трофеи уже кто-то забрал. – Он неопределенно пожал плечами. – В случае Лара так оно и оказалось. Ваша семья сильно пострадала?
– Родители прибыли на Мазариль еще до нашего рождения, – сказала я. – Они спасались от экономического спада и думали, что здесь улучшат свое положение.
– Но вскоре спад начался и здесь, – подхватила Адрана. – Крах тысяча семьсот восемьдесят первого.
– Они не очень удачно выбрали время, – сказала я. – Но сделали все, что могли. По прибытии у них были кое-какие пожитки, немного денег и старый робот. После рецессии им пришлось забрать нас из школы. Плата была слишком высока. Так что теперь мы учимся дома, под руководством робота. Отец надеялся, что экспедиция Лара позволит нам выбраться из этой дыры.
– Мы не должны преуменьшать заслуги Маланга Лара, – сказал Ракамор с оттенком вынужденного милосердия. – Каждый осколок истории, который мы находим, позволяет немного уменьшить наше невежество. Он словно маяк в темноте.
– Но осколки ничего не стоят, – возразила Адрана. – А когда кто-то вскрывает шарльер и возвращается с реликвиями, настоящими реликвиями, которые действительно кое-чего стоят, он обычно приносит и немного истории.
– Такое случается, – согласился Ракамор.
– Но не с Ларом, – отрезала Адрана. – Именно поэтому Арафура и я должны присоединиться к вашей команде. Мы подпишем контракт, и Казарей будет нас обучать. И мы отработаем свое жалованье.
– А потом, через шесть месяцев, вы нас бросите?
– За шесть месяцев многое может случиться, – сказала Адрана. – Может, вы и сами будете рады с нами попрощаться. Или нам понравится такая жизнь…
– Казарей?
Светловолосый юноша доверительно наклонился к Ракамору, не переставая глядеть на нас:
– Я предлагаю взять их, капитан. Стандартные шесть месяцев. Обычные условия.
Ракамор постучал пистолем по столу, словно судья, выносящий приговор.
– Ладно, тогда мы оформим документы. Если удастся договориться с торговцем парусами, уходим с орбиты через день. У вас обеих есть дела, которые надо уладить?
В дверь постучали, и в щель просунулось длинное бледное лицо.
– Квиндар, – раздраженно сказал Ракамор. – Я просил вас оставаться снаружи. Мы здесь еще не закончили.
– Прошу прощения, кэп, но вам, возможно, захочется немного побалакать с разумником, который только что объявился. Называет себя мистером Нессом, – дескать, он отец этих милашек, и он не в восторге от развития событий. Да, и констебли тоже здеся.
Ракамор вздохнул:
– Впусти его.
Отец протиснулся мимо Видина Квиндара, и за его спиной замаячили два констебля, по-прежнему сверкая эполетами. Отец ослабил воротник, и его волосы растрепались от беспокойства, как будто он слишком часто проводил по ним рукой. Лицо выглядело серым.
– Вы убежали, – сказал отец, качая головой, словно изумляясь словам, которые вырвались из его уст. – Вы убежали от меня. Обе! Констебли нашли то, что осталось от Паладина! Этот робот стоил как половина нашего дома, а теперь он разбит вдребезги. Позор, который вы навлекли на меня, на добрую память о вашей матери…
– Мистер Несс, – сказал Ракамор успокаивающим тоном. – Уверен, что мы сможем решить эту проблему. Я восхищен вашими дочерями и хочу нанять их на свой корабль. За ними будут хорошо присматривать, и у них будет возможность вернуться домой через шесть месяцев.
– Они несовершеннолетние.
– Мне восемнадцать, – возразила Адрана и, взглянув на меня, продолжила: – Если Арафура согласится назначить меня своим опекуном, она сможет поступать как вздумается. Все законно. Тебе нас не остановить.
Отец прижал руку к груди. У него было слабое сердце, мы обе про это знали – какой-то дефект, за чье исправление врачи Мазариля не брались, потому что им не хватало уверенности в своих силах, – но еще он обзавелся привычкой играть на этой слабости в подобные моменты.
– Ты не посмеешь, – сказал он.
– Капитан, – сказала Адрана. – Вы позволите осмотреть этот пистоль?
Ракамор протянул Адране толстый металлический диск. Она повертела его в руках, глядя на переменчивую решетку узоров, которые, казалось, играли под поверхностью, словно диск пистоля был окном в некую высшую, многомерную реальность.
– Вы использовали его как пресс-папье, капитан, – сказала Адрана.
– Верно.
– Это дорогой пистоль, не так ли?
– Сто мер.
Адрана посмотрела на отца:
– Ты почти столько же потерял на экспедиции Лара. Фура и я сможем заработать восемьдесят мер за полгода, – а если повезет, то больше. Я права, капитан?
Ракамор отобрал пистоль у Адраны и сунул в карман жилета, отчего на нем появилась круглая выпуклость.
– Я вижу, вы заботитесь о дочерях, мистер Несс, – сказал он, обращаясь к нашему отцу. – Я также понимаю, что вы оказались в тяжелом положении. Позвольте прояснить ситуацию. Как только ваши дочери присоединятся к моей команде, я внесу залог в двадцать мер в Банк Хадрамо, предназначенный исключительно для семьи Несс. Через шесть месяцев – независимо от того, что произойдет в космосе, независимо от того, как ваши дочери справятся с работой, или от того, сколько трофеев мы найдем или не найдем, – залог перейдет к вам.
– И все это время мои дочери будут шляться по космосу с тобой… – проговорил отец, ведя пальцем по липкому краю своего воротничка.
– Давайте я выражусь яснее, – сказал Ракамор, слегка наклонившись вперед – едва заметно, но достаточно, чтобы выразить авторитет и даже угрозу, которую я не улавливала до этого момента. – Я капитан Пол Ракамор, владелец солнечного парусника «Скорбящая Монетта». У меня на борту царит строгая дисциплина, и я ожидаю от членов команды как превосходных результатов, так и непоколебимой преданности. Я не обещаю им богатства. Ни один капитан не может дать такого обещания, если правда имеет для него хоть какое-то значение. Но вот что я скажу: пока в моих жилах течет кровь, в костях остается мозг, а в сером веществе – искра, вы можете доверить мне своих дочерей. Я терял членов команды, я даже потерял корабль. Но я не потерял ни единого чтеца костей и не собираюсь менять своих привычек.