Мстительница
Шрифт:
Но на его пути встала Рашель. Она уничтожила один из инструментов, который он собирался использовать, чтобы добиться успеха, и за это должна быть наказана. Он не виноват в падении Тима и в его смерти, это она, цыганская шлюха… И ее надо наказать.
С тех пор, как умер Тим, у него не было ни крошки во рту, ибо еще подростком, когда к нему пришла половая зрелость, он обратил внимание, что пост самым чудесным образом усиливает работу мозга. Бывало, он не ел по нескольку дней кряду, время от времени галлюцинируя и видя во сне кошмары. Симон задрожал, но почти тотчас взял себя
В голове у него проносились образы один другого ужаснее. Стоило ему закрыть глаза, и он видел молящего о возмездии Тима, который пристально смотрел на него и говорил о могуществе, которое они должны обрести и о котором будут знать только они двое.
Но Тима нет, и Симон боялся, что эта смерть станет преградой на его пути к могуществу.
Увидев в наказании Рашель проверку своих сил, Симон сравнивал его не более и не менее, как с проверкой могущества короля Артура на мече Экскалибуре. Реальность затуманивалась и становилась почти неразличимой, как бывало почти всегда, когда долгий пост выводил его на другую ступень сознания и Симон словно пьянел от могущества своего «я».
Он все тщательно спланировал и легко выяснил, когда девушка заканчивала работу по вечерам. Еще в Итоне Симон научился искусству собирания и использования информации, так что переговоры с персоналом в отеле не составили для него труда. Он сделал вид, будто эта информация нужна его другу.
Симону везло. В тот день, когда хоронили Тима, Майлс Френч отправился на собрание одного из своих обществ, так что и он не мог ему помешать. Симон принял это как благоприятный знак судьбы. Ему даже в голову не приходило бояться чего-то реального, например, что Рашель заявит на него в полицию. Девушки ее социального уровня такого не делали.
Стоило ему вспомнить о Рашель, и его охватывала ненависть. Если он когда-то и любил кого-то, то одного лишь Тима. Симон никогда не жаловал женский пол, но теперь его ярость переходила всякие границы. Недаром он их ненавидел, слабых разрушительниц, которых следует почаще наказывать. У него закололо в кончиках пальцев, такую он ощутил в себе силу. Эйфория, охватившая его, окончательно вытеснила реальность, и им завладела болезнь, которая будет проявляться вновь и вновь, пока окончательно не превратит логично мыслящего, обаятельного человека в опасного психопата,
— Не думаю, что нам надо в это ввязываться, — неохотно проговорил Алекс, когда они с Ричардом поджидали Рашель возле паба.
— У нас нет выбора, — напомнил ему Ричард.
Алекс умолк, признавая его правоту. Ему было не по себе оттого, что им предстояло сделать, ведь это шло вразрез с его собственными представлениями об отношении к женщине. Мужчины должны любить и защищать женщин. Так вели себя его дед и отец, так и он собирался вести себя в будущей жизни, а сейчас он стоял и ждал девушку, чтобы отдать ее в руки…
— Хватит нюнить, — оборвал его размышления Ричард. — Ничего трудного не предвидится. Мы пойдем за ней следом.
— А что он собирается с ней сделать?
Алекс, помимо воли, задал Ричарду этот наивный вопрос. Он боялся. Правда, Симон сказал, что девчонка несколько недель дурила его и Тима, и теперь он хочет проучить ее не столько из-за себя, сколько из-за Тима. Но как бы Алекс ни отворачивался от правды, он понимал, что речь идет об изнасиловании…
Накануне вечером он сказал об этом Симону и испугался до дрожи в коленках, когда тот холодно посмотрел на него.
— Какое же это изнасилование, если она сама столько времени напрашивалась…
Алексу не хотелось участвовать в этом деле, но ему не хватило мужества отказаться.
Клуб адского пламени после смерти Тима объяла паника, но если его члены думали, будто могут уничтожить память о нем вместе со своими мантиями, то они глубоко заблуждались. По крайней мере, Симон был настроен иначе. И Алекс, и Ричард отлично знали о власти Симона над ними.
Хотя у Ричарда не было таких моральных устоев, как у Алекса, ему тоже не нравилось дело, в которое их втянули, однако он слишком крепко стоял на земле, чтобы не сомневаться в намерении Симона исполнить свои угрозы, так что без боя признал свое поражение. Слишком много он мог потерять из-за какой-то незнакомой девчонки. Одного взгляда на проклятую фотографию, на которой он запечатлен пляшущим в чем мать родила между черными свечами, ему было достаточно, чтобы понять — никакой банк ему не светит, если это выйдет наружу. Рисковать всем, к чему он стремился, ради глупенькой сучки, которой хватило ума настроить против себя Симона?
Рашель немного припозднилась. Она отказалась от предложенного ей сопровождения жившего в семье хозяев племянника хозяйки и храбро вышла во тьму из задней двери паба.
Ей и в голову не пришло, будто кто-то идет за ней по пятам, пока чья-то рука не заткнула ей рот, а другие руки не связали ее. Рашель даже не успела закричать и позвать на помощь…
Подсознательно она понимала, что происходившее каким-то образом связано с Тимом, но ведь он мертв… Рашель содрогнулась всем телом и, так как кельтские и цыганские предки не позволяли ей сдаться, попыталась отбиться от своих похитителей. Не тут-то было. Зажав с двух сторон, они привели ее к арендованной машине, которую припарковали на другом конце улицы, и втолкнули внутрь. Рядом с ней сел Алекс, чтобы в случае какой-нибудь неожиданности не дать сбежать.
Ричард взял направление на дом Тима, но ехал к нему долгим, кружным путем, следуя наставлениям Симона.
Перепуганная Рашель не лишилась чувств и способности соображать. Она понимала, что ее похитили не просто так, а для какой-то цели, и цель эта непонятным для нее образом связана с Тимом. Неужели мертвые могут достать живых и из могилы? Она вспомнила о своей бабушке и стала думать о ней. Потом принялась вспоминать заговоры от всякого зла, которым ее тоже учила бабушка.
По дороге Рашель не ощущала присутствие зла, однако зло явно ждало ее впереди.