Мстительный дух

Макнилл Грэм

— Полегче, Ноктуа, — предостерег Абаддон. — Пусть ты теперь и один из нас, но не думай, будто это освобождает тебя от уважительности.

Аксиманд ухмыльнулся гневу Абаддона. Эзекиль был бойцовой гончей на истончающейся привязи, и Аксиманд гадал, известно ли тому об этой своей роли.

Разумеется, Эзекилю было известно. Воин, которому недостает ума знать свое место, не стал бы Первым капитаном Сынов Гора.

— Мои извинения, — произнес Ноктуа, оборачиваясь непосредственно к Кибре. — Я не хотел проявить непочтительность.

—

Хорошо, — сказал Аксиманд. — А теперь ответь Фальку, как следует.

— Мавзолитика занимает лучшее место для обороны в рифтовой долине, однако она практически не укреплена, — произнес Ноктуа. — Из чего следует, что двелльцы чрезвычайно ею дорожили, однако не воспринимали как военную цель, пока им об этом не сообщил Медузон.

Аксиманд кивнул и хлопнул рукой в перчатке по отполированным пластинам наплечника Ноктуа.

— Так почему Железные Руки считали это место ценным? — спросил Кибре.

— Понятия не имею, — ответил Аксиманд.

Лишь позднее он понял, что гораздо лучше было бы, если бы двелльцы уничтожили Залы Мавзолитики и разбили их аппаратуру на куски, лишь бы не дать ей попасть в руки Сынов Гора.

Лишь гораздо позднее, когда последние страшные спазмы галактической войны на мгновение стихли, Аксиманд осознал колоссальную ошибку, которую те допустили, позволив Мавзолитике устоять.

Они обнаружили примарха в Зале Паломника, где старинная аппаратура позволяла хранителям Мавзолитики получать доступ к воспоминаниям мертвых и сверяться с ними. Хранители присоединились к своим подопечным в смерти, и Гор Луперкаль управлял машинами сам.

В центре гулкого помещения гудел от энергии напоминавший храмовый орган колоссальный криогенератор, из источающих туман конденсаторов которого выходило множество заиндевевших труб. Основание было покрыто узором могильной пыли в месте, где истребительная команда Белых Шрамов сбросила маскировку.

От генератора наружу, будто спицы освещенного колеса, ряд за рядом тянулись расслабленные тела внутри установленных друг на друга стеклянных цилиндров. Аксиманд насчитал двадцать пять тысяч только в этом зале, а над землей было пятьдесят помещений такого же размера. Он еще не успел выяснить, сколько покоев вырезано в основании скалы.

Магистра Войны было несложно заметить.

Он стоял к ним спиной, склонившись над цилиндрическим тубусом, выдвинутым из гравиметрического поддерживающего поля. Между ними и Магистром Войны стояло двадцать терминаторов-юстаэринцев, вооруженных фальчионами с фотонным лезвием и двуствольными болтерами. Формально являясь телохранителями Магистра Войны, юстаэринцы были пережитком времен, когда военачальники действительно нуждались в защите. Гору требовалось от них не больше боевой силы, чем от Морниваля, однако после засады Хибу-хана никто не полагался на удачу.

Как и всегда, примарх притягивал к себе взгляды. Перед его громадной фигурой было правильно и подобающе проявлять преданность. Непринужденная улыбка демонстрировала, что Гор только что их заметил, однако Аксиманд не сомневался, что он знал об их присутствии задолго до того, как они вошли в зал.

Он был закован в титаническую броню цвета гагата с отделкой из желтой меди. Нагрудник украшало янтарное око со щелью зрачка, по бокам от которого располагались золотые волки. Правая рука Гора кончалась смертоносным когтем, левая покоилась на громадной булаве. Оружие называлось Сокрушителем Миров, его адамантиевая рукоять была гладкой, если не считать орла на тыльнике, убийственное навершие было черно-бронзовым.

У Магистра Войны было лицо завоевателя, воина, дипломата и государственного мужа. Оно могло принимать доброжелательное выражение отеческой заботы, или же становиться последним лицом, виденным в жизни.

Аксиманд еще не мог сказать, каким оно было на данный момент, однако в дни вроде этого подобная неясность являлась благом. Если настроение Луперкаля было неизвестно тем, кто стоял рядом с ним, это бы взволновало тех, кто еще мог выступить против него.

— Маленький Гор, — произнес Магистр Войны, когда юстаэринцы расступились между ними, словно врата керамитовой твердыни.

Аксиманд заработал свое прозвище благодаря поразительному сходству с генетическим отцом, однако Хибу-хан лишил его этой черты при помощи клинка из твердой стали с Медузы. Апотекарии Легиона сделали, что было в их силах, но повреждения были слишком серьезны, лезвие слишком остро, а израненная плоть слишком меланхолична.

И все же, в силу некой причудливой физиологической алхимии, сходство между Аксимандом и его примархом стало еще более заметным, несмотря на грубое уродство.

— Магистр Войны, — отозвался Аксиманд. — Ваш Морниваль.

Гор кивнул и поочередно оглядел каждого из них, словно оценивая состав сплава восстановленного братства.

— Одобряю, — сказал он. — Похоже, что сочетание хорошее.

— Время покажет, — сказал Аксиманд.

— Как и всегда, — ответил Гор, шагнув вперед и оказавшись перед сержантом Заколдованных.

— Протеже Аксиманда, действительно истинный сын, — произнес Гор с ноткой гордости в голосе. — Я слышу о тебе хорошее, Граэль. Это правда?

К чести Ноктуа, тот сохранил самообладание при похвале Магистра Войны, однако не смог долго смотреть в глаза.

— Да, мой повелитель, — выдавил он. — Возможно… Не знаю, что вы слышали.

— Хорошее, — сказал Гор, кивнул и двинулся дальше, сомкнув когти на перчатке Оставляющего вдов.

— Ты напряжен, Фальк, — произнес он. — Бездействие тебе не подходит.

— Что я могу сказать? Я был создан для войны, — ответил Кибре с большим тактом, чем ожидал Аксиманд.