Му-му. Бездна Кавказа

Воронин Андрей

– Разумеется, – в тон ему согласился посетитель. – Ваш гонорар составит…

Взяв со стола чистый листок бумаги и ручку, он попытался что-то написать, но тщетно – в ручке пересох стержень. Борис Олегович с готовностью выхватил из внутреннего кармана пиджака другую, щелкнул кнопкой и протянул ее посетителю. Тот бросил на него короткий взгляд, как бы удивляясь тому, что в наше время кто-то еще ухитряется вести дела подобным образом и при этом оставаться на плаву, быстро написал на бумаге сумму с четырьмя нулями и показал написанное Лесневскому. Тот немного подумал, демонстративно уставившись в потолок, а потом отобрал у посетителя бумагу и ручку и аккуратно подрисовал к пятизначному числу округлый, пузатенький, как он сам, нолик.

– Так

будет надежнее, – сказал он, возвращая листок посетителю.

– А заворот кишок не случится? – утратив при виде такой наглости часть своего светского лоска, поинтересовался тот, изучив внесенные Борисом Олеговичем поправки.

– У меня отменное пищеварение, – заверил его Лесневский. – Ведь вам нужны гарантии конфиденциальности, верно? Вот и мне хочется себя как-то обезопасить. Или хотя бы знать, что я рискую не напрасно. А вдруг эта ваша предварительная работа даст совсем не тот результат, на который вы рассчитывали? Я явлюсь на встречу с клиентом, а меня там возьмут за штаны. И что, по-вашему, за те жалкие гроши, которые вы мне предлагаете, я стану молчать? Правда, рассказать, в случае чего, я смогу немногое, но ведь нашим органам дай только ниточку! Поверьте, в них работают не одни дураки.

– Вы меня разочаровываете, – с ноткой угрозы сообщил посетитель. – Работать еще не начали, а уже пытаетесь шантажировать.

– Это вы меня разочаровываете, – живо возразил сыщик. – Какой шантаж?! Это еще надо разобраться, кто здесь кого шантажирует. Смотрите, что получается. Вы ведете с кем-то так называемую «предварительную работу» – то есть, как я понимаю, прессуете человека, рассчитывая получить от него нечто, чего он вам по своей воле не отдаст. Вступать с ним в переговоры сами вы не хотите – боитесь быть пойманным, не иначе, – и нанимаете для этого меня. Следовательно, дело в высшей степени незаконное и, судя по указанной в вашей инструкции сумме, достаточно серьезное, чтобы у меня были основания опасаться за свою шкуру. Это, в свою очередь, предполагает серьезный гонорар, а вы мне суете подачку, значительно хмурите брови и намекаете, что можете сделать мне больно. Или мы будем разговаривать, как серьезные люди, или наймите мальчишку, который моет ветровые стекла на перекрестке. Ведь вам нужен умелый посредник и надежный курьер, верно? Человек, который, в случае чего, сумеет заговорить зубы не только клиенту, но и ментам, и судебным органам, и вообще кому угодно… Верно? Так вот, я перед вами, и лучшего вам не найти. Прикончите меня – окажетесь в довольно щекотливом положении человека, совершившего тяжкое, а главное, решительно бесполезное преступление. Ну, так как же?

– А вы рвач, – с оттенком уважения заметил посетитель.

– А кто в наш меркантильный век не рвач? – пожал плечами сыщик.

– Будь по-вашему, – вздохнул клиент и, порывшись в папке, выложил на стол фотографию человека лет тридцати пяти или сорока, со скуластым лицом, квадратным подбородком и короткой темной челкой. – Вот тот, с кем вам предстоит встретиться.

Борис Олегович задумчиво вгляделся в фотографию.

– А он выглядит твердым орешком. Скажите, а какова вероятность того, что он захочет пересчитать мне ребра?

– Такая вероятность невысока, – сказал посетитель.

– Но она есть, – полувопросительно добавил Лесневский.

– Вы запросили очень приличную сумму, – напомнил посетитель. – Подумаешь, ребра!

– Вы молодой, – вздохнул Лесневский, – вам этого не понять. Впрочем, вы правы, дело того стоит.

– Кроме того, целость ваших ребер зависит только от вас. Вы же мастер ведения переговоров! – польстил хозяину молодой человек, думая при этом, что господин Лесневский напрасно назвал свое агентство «Доберман и К⁰». На добермана он ничуть не походил; если он кого и напоминал, так это старого, разжиревшего хорька – правда, с бульдожьей хваткой.

Разумеется, говорить этого вслух молодой человек не стал, как и сам Борис Олегович, который тоже был о посетителе не слишком высокого мнения. Этот лощеный кавказец в модной одежде был не более чем шестеркой, действующей по приказу хозяина. Конструкция вырисовывалась сложная, многоступенчатая; от нее очень дурно пахло, и частный сыщик Лесневский, который обладал отменным нюхом на неприятности, испытывал огромное искушение отказаться от участия в этом деле. Но с деньгами у него было туго – так туго, как не бывало уже давненько. Агентство, единственным сотрудником которого являлся сам Борис Олегович, стояло на грани финансового краха, и он, подавив вздох, решил, что в разгар мирового финансового кризиса такими суммами, как та, что была написана на лежащей с краю стола бумажке, не бросаются.

– Так мы договорились? – осведомился посетитель.

Борис Олегович вздохнул и несильно хлопнул ладонью по крышке стола.

– Да, – сказал он решительно, – договорились. Я возьмусь за ваше дело. Надо же, до чего я докатился – на старости лет стал мальчиком на побегушках!

– Хороши побегушки, – усмехнулся молодой человек, снова принимаясь рыться в папке. Глаза у Лесневского замаслились, но вместо ожидаемого конверта с деньгами из папки появился дешевый мобильный телефон. – Вот, – сказал посетитель, кладя телефон на стол, – отдадите ему это.

– Зачем?

– Для связи, разумеется. Не задавайте глупых вопросов!

– То есть, предполагается, что его телефон прослушивают, – сообразил сыщик, снова подумав, что дело пахнет керосином.

– Не исключено. Это что-нибудь меняет?

Борис Олегович невесело усмехнулся. Тот факт, что телефонные разговоры потенциального клиента прослушивались либо милицией, либо спецслужбами, был всего лишь второстепенной деталью, как и все то немногое, что носатый посетитель счел нужным ему сообщить. По сравнению с предлагаемой клиенту суммой это был сущий пустячок, который действительно ничего не менял. «К черту, – подумал Лесневский, – чего я боюсь? В конце концов, с меня взятки гладки. Я действительно ничего не знаю. Меня попросили кое-что передать человеку на словах и заплатили за услугу – сколько именно, никого не касается, это мое личное дело, не подпадающее ни под одну из статей уголовно-процессуального кодекса. Пугать и требовать у него денег я не стану, да меня об этом никто и не просит, а стало быть, ничего противозаконного в моих действиях не будет…»

– Ничего, – согласился он, рассеянно подбрасывая на ладони дешевый аппарат с монохромным подслеповатым дисплеем. – Это действительно ничего не меняет.

– Вот и отлично, – кивнул молодой человек, вслед за телефоном наконец-то извлекая из папки вожделенный конверт. – Это аванс.

Приняв конверт, Лесневский без стеснения заглянул под клапан, наугад вытащил одну купюру и придирчиво изучил ее с обеих сторон, а потом, выдвинув верхний ящик стола, проверил в ультрафиолете. С виду купюра была подлинная, но Борис Олегович дал себе слово не далее как сегодня зайти в банк и проверить всю сумму, бумажку за бумажкой, всеми мыслимыми способами.

Судя по размерам аванса, гонорар ему изначально предполагалось выплатить куда более высокий, чем тот, которым пытался отделаться от него сидевший на стуле для посетителей проходимец. Высказываться по этому поводу Борис Олегович не стал: в данный момент ему было достаточно того, что он не дал обвести себя вокруг пальца. А дальше будет видно. Любое дело, за которое ты берешься – это дорога, а дорога, как верно подметил писатель Толкиен, имеет свойство уводить все дальше и дальше – порой гораздо дальше и совсем не туда, куда ты изначально намеревался попасть. Возможно, кривая тропка, на которую только что ступил Борис Лесневский, приведет его к хозяину этого лощеного сопляка, и тогда ему представится случай разом отыграться за все – и за неуважение к старшим, и за попытку кинуть на деньги… Впрочем, по зрелом размышлении Борис Олегович пришел к выводу, что встречаться с этим таинственным хозяином ему не резон – бог с ними, с мелкими обидами, жизнь дороже.