Мудрец. Сталкер. Разведчик
Шрифт:
– Нет уж, – сказал герцог, закипая гневом Гага. – Это я чист – которую неделю искупаю вину перед народом в санитарной службе, людей спасаю, змеиное молоко! А ты тут на усиленном пайке отсидеться думаешь? Нет уж, у нас на фронте все пополам было, и здесь должно быть все пополам!
– Все-таки зря тебя не убили, – пожаловался капрал-референт. – Сволочь ты, Гаг! Всех ребят убили, и господина старшего наставника Диггу убили, – он неожиданно шмыгнул носом, – а ты все живой!
– Пожалуй, я сяду, – сказал герцог и действительно оседлал стул задом наперед.
– Уходи,
– Пожалуй, я и закурю, – герцог достал из кармана халата обрывок газеты и кисет.
– Только не это! – шепотом завопил капрал. – Господин вицепремьер сами не курят и другим не велят, и чтобы в их присутствии…
Отцы-драконы! Да у тебя и газетка старорежимная, за ее хранение теперь знаешь что полагается?
– Успокойся, брат-храбрец, – сказал герцог. – Представь, что лежим мы с тобой в окопчике, над нами крысоедовские бомбовозы второй заход делают – и сразу успокоишься…
– Да? И, между прочим, крысоедами ругаться теперь тоже запрещено. Крысоеды нынче эти… ну… братский народ Каргона, вот!
– Слушай меня внимательно, дурак, – сказал герцог, но курительные принадлежности все-таки спрятал. – Слушай внимательно. У меня для господина вице-премьера донесение, да такое, что ежели я его не доставлю, не сносить мне головы. И тебе не сносить головы, ежели ты меня до него не допустишь. А если доложишь, то может нам обоим выйти награда и крупное повышение… Вот и соображай.
– Все равно без доклада нельзя, – заныл капрал-референт. – А как я про тебя доложу? Санитаришка пришел, весь в дерьме?
– Скажешь – пришел человек, принес известие от Вольдемара.
Запомнил? От Вольдемара, мол, срочное сообщение.
– От Вольдемара… – капрал помотал головой. – Что это за слово такое – вольдемара? Наркота какая-нибудь новая?
– Не твоего ума дело, – сказал полковник Гигон. – Двигай быстрее. А то закурю! – угрожающе добавил он.
Референт скрылся за металлической дверью. Старший мажордом вступил в свою должность сравнительно недавно, по рекомендации предшественника, не имевшего наследников по мужской линии. Видеть молодого герцого Алайского он мог только на портретах, поскольку молодой герцог в то время уже вовсю отрабатывал свою легенду в качестве курсанта школы Бойцовых Котов. А вот Гага он, конечно, запомнил…
– Господин Андрей! – герцог рванулся навстречу вышедшему, даже стул уронил. – Господин Андрей, большая беда! – как бы от волнения он заговорил по-русски.
Вице-премьер в полувоенной форме, высокий, светловолосый и очень похожий на отца, глядел на него с нескрываемым удивлением.
Потом все понял, и, схватив за рукав халата, ввел герцога в кабинет.
– Ты с ума сошел, Бойцовый Кот! – сказал он. – Нет, все-таки отец зря с тобой нянчился. Ты что, не знаешь, что должен помалкивать?
– Вовсе я не должен помалкивать, господин Андрей, – с достоинством парировал герцог. – Подписки я вам никакой,
– С вами спятишь, – сказал Андрей Яшмаа, сел за свой роскошный стол и обхватил голову руками. – Что у тебя за беда? Нынче у всех беда.
– Господин Андрей, – герцог говорил быстро, захлебываясь – так всегда выглядит убедительнее, – докладываю: вчера с Архипелага прилетел гидроплан. Синекожие восстали, порезали персонал метеостанции. Вот на гидроплане раненых и привезли. А среди них – господин Вольдемар, весь такой, я извиняюсь, черненький… Да что я, господина Вольдемара не помню, как он меня в спортзале швырял?
Наши говорят, он туземцев удержать пытался, вот они его и… того. Он очень плох был, повезли мы его в госпиталь, а там не принимают, говорят, почернел уже весь, велели сжечь, не распостранять… Ну, чуть не сгребли нас с ним заодно, только я ведь по себе знаю, что ваша медицина мертвого подымет… Я его завез в одно тайное место, он там чуть в себя пришел, узнал меня и велел мне прямо к вам… Какая-то информация у него – вопрос жизни и смерти, говорит.
– Ничего не понимаю, – сказал вице-премьер. – У него же аварийный передатчик вмонтирован в…
– Может, чего и вмонтировано было, – сказал полковник Гигон, – а только били его так… На совесть били, руки, ноги – как студень. На обезбаливающем его держу, да какое у нас обезбаливающее… Сука ты штатская! – завопил он вдруг, имитируя солдатскую истерику. – Друг у тебя подыхает, а ты в кабинетике! Или, может, у вас черных за людей не считают, как у нас синежопых? Так и скажи, я пойду и дострелю его, я уже смотреть не могу, как он там, на соломе вонючей…
– Успокойтесь, – ледяным голосом сказал Андрей Яшмаа. – Сейчас поедем.
Он подошел к стене, сдвинул в сторону картину, изображающую маршала Нагон-Гига в момент распределения трофеев между личным составом. За картиной обнаружился сейф. Яшмаа-младший достал из сейфа большой черный саквояж, потом пистолет нездешней работы, повертел оружие в руках и положил обратно в сейф.
– Только ребят с собой посмелее возьмите, которые заразы не боятся, – посоветовал герцог.
Ребят господин бывший старший мажордом взял всего троих, должно быть, и вправду самых смелых. Конечно, если бы речь пошла о простом алайском чиновнике, тот бы для важности роту охраны прихватил, а мы, господа прогрессоры, стало быть, скромно, по-простому… Тем лучше.
От места в просторном правительственном «урагане» герцог наотрез отказался:
– Я вперед поеду, буду показывать дорогу, а то там сейчас везде перегорожено.
Он знал, что треск мотоцикла предупредит всю группу еще квартала за четыре.
Назад поехали с ветерком. Патрули испуганно жались к стенке, полицейские отдавали честь, грабители, побросав узлы, укрывались в переулках.
Во дворе особняка все было тихо, только у стены сидел легкораненный и пытался из обломков мрамора составить погибший шедевр. Сидел легкораненный на ручном пулемете, но об этом знал только герцог.