Мудрость ангельская о Божественном провидении

Сведенборг Эммануил

298. Эти предложения будут объяснены, в своем порядке, перед человеком рациональным, злой или добрый он, следовательно, в свете ли от зимы или в свете лета, ибо в том и другом цвета представляются одинаково. Во-первых. Собственное умствование, когда воля во зле, видит только ложь и не желает и не может видеть иного. Это было часто показано в духовном Мире: каждый человек, став духом - что происходит после смерти, ибо тогда он сбрасывает тело материальное и облекается в тело духовное, - вводится попеременно в два состояния жизни: внешнее и внутреннее; в состоянии внешнем он говорит и поступает рационально и разумно, совершенно так, как рациональный и разумный человек в миру, и может также поучать других многому, относящемуся к жизни гражданственной и нравственной; если он был проповедником, то может даже поучать предметам, касающимся жизни духовной; когда же он из этого состояния переведен в состояние внутреннее, а человек внешний усыплен, внутренний же пробужден, то если он был злой, сцена изменяется: из рационального он становится чувственным и из разумного безумным; ибо тогда он мыслит по злу своей воли и по удовольствию этого зла, таким образом, по собственному умствованию, и видит только ложь, и делает только зло, принимая злость за мудрость и хитрость за предусмотрительность; по собственному умствованию себя считает он божественным, и почерпает из своего духовного начала омерзительные ухищрения; я видел это безумие множество раз; я также видел духов, вводимых в эти попеременные состояния два или три раза в час, и тогда им дано было видеть свои безумия и также признавать их; тем не менее, они не желали оставаться в состоянии рациональном

и нравственном, но бросались охотно сами во внутреннее состояние, чувственное и безумное, ибо любили его больше иного, так как в нем было удовольствие их жизненной любви. Может ли кто предположить, что злой человек внутри своего внешнего вида таков, и претерпевает такое превращение, когда входит во внутреннее свое. По одному этому опыту видно, каково собственное умствование, когда человек мыслит и поступает по злу своей воли. Совсем иначе с добрыми: введенные из состояния внешнего в состояние внутреннее, они становятся еще разумнее и нравственнее. Во-вторых. Если собственное умствование тогда видит истину, то отворачивается от нее и искажает ее. Есть в человеке собственное хотение и есть собственное умствование; собственное хотение есть зло и собственное умствование есть ложь от зла; одно называется хотением человека, а другое хотением плоти (Иоанн, I, 13). Собственное хотение есть, в своей сущности, любовью к себе, а собственное умствование есть гордынею, происходящею от этой любви; ибо они как два супруга, и их супружество называется браком зла и лжи; каждый дурной дух вводится в этот брак, прежде чем отсылается в ад, и когда он в таком состоянии, то не знает, что такое добро, ибо называет зло свое добром, ощущая его как удовольствие, и тогда он также отворачивается от истины, и не желает видеть ее, потому что видит ложь, согласующуюся с его злом, как видит глаз прекрасный предмет и как слышит ухо гармоничный звук. В-третьих. Божественное Провидение соделывает постоянно, что человек видит истину, и даже ему дарует любовь ее сознавать и принимать. Это происходит потому, что Божественное Провидение действует внутренним и наитствует, через него, во внешних, или человеком духовным в начала человека природного, и светом неба оно освещает разумение, и теплотою неба оживляет волю; свет неба, в своей сущности, есть Божественная Мудрость, а теплота неба, в своей сущности, есть Божественная Любовь; от Божественной Мудрости может лишь наитствовать истина, а от Божественной Любви может лишь наитствовать добро, и по добру Господь дает разумению любовь видеть истину, также сознавать ее и принимать; таким образом, человек становится человеком не только по внешнему виду, но также по виду внутреннему. Кто не желает казаться человеком рациональным и духовным? И кто не знает, что человек желает им казаться, дабы другие думали, что он настоящий человек? Если же он рационален и духовен лишь во внешнем виде, а в то же время не во внутреннем, разве он человек? Разве он что-либо иное, как не фокусник в театре или как обезьяна, вид которой почти схож с человеком? Из того не можно ли познать, что только тот есть человек, кто внутренне есть тем, чем он желает другим казаться? Признающий одного признает и другого. Собственное умствование может ввести лишь во внешние человеческую форму, но Божественное Провидение вводит ее во внутренние и через внутренние во внешние, и когда форма эта введена, то человек не только человеком представляется, но человеком есть. В-четвертых. Человек через это извлекается из зла, но не сам собою, а Господом. Если, когда Божественное Провидение дает видеть зло и, в то же время, любить истину, человек может быть извлечен из зла, то это потому, что истина указывает и предписывает, и когда воля исполняет указанное и предписанное, то сочетается с истиною и превращает в себе истину в добро, ибо истина становится предметом любви человека, а то, что принадлежит любви добро есть; всякое преобразование совершается истиною, а не без нее, ибо без истины воля постоянно во зле, и если совещается с разумением, то не научается, но зло подтверждается ложью. Что же касается ума, то оно представляется как у человека доброго, так и у человека злого собственным его; и добрый, как и злой, поставлен поступать по уму как бы собственному; но верующий в Божественное Провидение извлекается из зла, а неверующий не извлекается; верит же в него тот, кто признает, что зло есть грехами, и желает быть выведен из него, а не верит в него не признающий того и не желающий; разница между этими родами ума такая же, как разница между тем, что почитают существующим в себе, и тем, что почитают существующим не в себе, но как бы в себе; так же, как разница между внешним без его внутреннего подобия и внешним с его внутренним подобием; так же точно, как и разница между разговорами и жестами лицедеев и комедиантов, играющих роли королей, принцев и генералов, и самими королями, принцами и генералами; эти последние ими с

уть внутренне и, в то же время, внешне, но те только внешне, и когда внешность совлекается, их называют комедиантами, фокусниками и паяцами.299. IV. Господь управляет адом противоположностями, и злыми, которые в миру, Он управляет в аду, что до их внутренних, но не внешних. Не знающий, каково небо и каков ад, не может вовсе знать каково духовное начало человека; духовное начало человека есть его дух, живущий после смерти, и это потому, что духовное начало, или дух человека, есть во всей той форме, в которой небо или ад; никакой нет разницы, кроме той, что небо или ад очень велики, а дух очень мал, или что одно есть образом, а другое типом; поэтому человек, относительно духовного начала или духа, есть в самой малой форме небо или ад; ведомый Господом есть небо, а ведомый собственно собою есть ад. Теперь, так как мне дано было познать каково небо и каков ад, а весьма важно знать каков человек относительно своего духовного начала, или своего духа, то я опишу в немногих словах то и другое.300. Все, обретающиеся в небе, суть чувствами любви добра и, по ним, мыслям истины, и все, обретающиеся в аду, суть вожделениями зла и, по ним, воображениями лжи; с той и другой стороны они расположены так, что вожделения зла и воображения лжи в аду совершенно противоположны чувствам любви к добру и мыслям истины в небе; поэтому ад под небом диаметрально противоположен небу; таким образом небо и ад - как два человека, лежащие обратно один к другому, или стоящие как два антипода, следовательно, обращенные в противоположные стороны, соединяясь лишь ступнями и отталкиваясь пятками; иногда даже ад представляется в подобной опрокинутости положении и в подобном опрокинутии относительно неба; это оттого, что те, кто в аду, делают из вожделений зла главу, а из чувств любви и добра - ступни; а те кто в небе, делают из чувств любви добра главу, а из вожделений зла - ступни. Говорится, что в небе чувства любви добра и затем мысли истины, а в аду вожделения зла и затем воображения лжи; понимается же, что духи и ангелы таковы, ибо каждый есть своим чувством и своим вожделением: ангелы неба есть чувством, а дух адский - вожделением,

301. Если ангелы неба суть чувствами добра и, по ним, мыслями истины, то потому, что они суть приемниками Божественной Любви и Божественной Мудрости, исходящих от Господа, и потому, что все чувства любви добра - от Божественной Любви, и все мысли истины - от Божественной Мудрости; а если адские духи суть вожделениями зла и, по ним, воображениями лжи, то потому, что они в любви к себе и в собственном умствовании, и потому, что все вожделения зла - от любви к себе, и все воображения лжи - от собственного умствования.

302. Распределение чувств любви в небе и вожделений в аду дивно и ведомо одному Господу. Чувства любви и вожделения с той и другой стороны различны по родам и видам и соединены так, чтобы составлять одно; они соединены как все, что в человеке, и затем небо в своей форме - прекрасный человек, которого душою есть Божественная Любовь и Божественная Мудрость, таким образом Господь; ад же в своей форме есть человеком-чудовищем, душою которого есть любовь к себе и собственное умствование, таким образом, дьявол; дьявола никакого нет, который бы один был владыкою в аду, любовь к себе называется дьяволом.

303. Но дабы лучше познать, каково небо и каков ад, то вместо чувств любви добра пусть возьмут удовольствия добра и вместо вожделений зла пусть возьмут удовольствия зла; ибо нет ни чувств, ни вожделений без удовольствий; в самом

деле, удовольствия составляют жизнь каждого; удовольствия эти различны и соединены, как было сказано выше о чувствах любви добра и вожделениях зла; удовольствие чувства наполняет и окружает каждого ангела неба, и также удовольствие общее наполняет и окружает каждое небесное общество; удовольствие же всех вместе взятых, или удовольствие наиболее общее, наполняет и окружает целое небо; точно так же удовольствие вожделения наполняет и окружает адского духа, а удовольствие общее - каждое адское общество, удовольствие же всех, или наиболее общее, целый ад. Так как небесные чувства и адские вожделения, как уже было сказано, диаметрально противоположны одни другим, то очевидно, что удовольствие небесное для ада есть неудовольствием, какое невозможно вынести, и наоборот, удовольствие адское для неба - неудовольствие, которое невозможно там вынести; отсюда антипатия, отвращение и разделение.

304. Удовольствия эти, составляя жизнь каждого в особенности и всех вообще, не ощутительны для тех, кто в них, но противоположные ощущаются при приближении, главным образом когда они обращены в запахи, ибо каждое удовольствие соответствует запаху, и может быть в мире духовном обращено в запах; и тогда удовольствие общее обоняется в небе как запах сада с разнообразием, соответствующим благоуханным испарениям цветов и плодов, удовольствие же общее в аду обоняется как стоячая вода, в которую брошены нечистоты с разнообразием по зловониям, испаряющимся из веществ гнилостным и смрадных. То, как обоняется удовольствие каждого чувства добра в небе и удовольствие каждого вожделения в аду, мне было дано познать; однако было бы слишком долго излагать оное здесь.

305. Я слышал жалобы многих новоприбывших из мира на то, что не знали они, что участь их жизни будет по чувствам их любви; они говорили, что не думали в миру об этих чувствах и, тем более, об удовольствиях этих чувств, потому что любили то, что было для них удовольствием; и только думали они, что участь каждого - по мыслям, происходящим от ума, особенно по мыслям благочестия и также веры; но им отвечено было, что если бы они захотели, то узнали бы, что зло жизни неприятно в небе и неугодно Богу, а приятно аду и угодно дьяволу; и наоборот, добро жизни приятно в небе и угодно Богу, а неприятно в аду и неугодно дьяволу; и что затем зло в себе имеет запах вонючий, а добро запах хороший; что, так как они могли, если бы желали, знать это, то почему не избегали они зол как дьявольских и адских и почему благоприятствовали им по единственному поводу, что они были приятны; и теперь, зная, что удовольствия зла имеют такой дурной запах, они могут знать, что издающие такой запах не могут войти в небо. После этого они удалились к тем, которые были в подобных удовольствиях, и только там могли дышать, а не в ином месте.

306. По представлению, данному О Небе и об Аде, можно видеть, каково духовное начало человека, ибо, как было сказано, духовное начало, или дух человека, есть, в очень малой форме, небо или ад - а именно, его внутренние суть чистейшими чувствами и чистейшими мыслями, разделенными на роды и виды, как общества большие и меньшие, и соединенные, дабы составлять одно; и Господь управляет ими так же, как Он управляет небольшим небом или адом. Что человек, в очень малой форме, есть небо или ад, можно видеть в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (51-87).

307. Теперь, возвращаюсь к предложению, что Господь управляет адом противоположностями, и злыми, которые в миру, управляет в аду, что до их внутренних, но не до внешних. Во-первых. Господь управляет адом противоположностями. Было выше показано (288-289), что ангелы небесные в любви и в мудрости, или в чувстве добра и затем в мысли истины, не сами собою, но Господом; и что добро и истина наитствуют от неба в ад, и там добро обращается во зло и истина - в ложь из-за того, что внутренние адских обитателей обращены в противную сторону; теперь, так как все в аду противоположно всему в небе, то явствует, что Господь управляет адом противоположностями. Во-вторых. Злыми, которые в миру, Господь управляет в аду, потому что человек, духом своим, в миру духовном, и там в каком-либо обществе: в адском, если он злой и в небесном, если он добрый; ибо духовное начало человека, которое в себе духовно, может лишь быть среди духовных, в общество которых и приходит оно по смерти; что это так, было тоже показано выше. Но там человек не так, как дух, вписанный в общество; ибо человек постоянно в состоянии преобразования, и посему, сообразно с жизнью своею и ее изменениями, он, если злой, - переносится Господом из одного адского общества в другое; если же он поддается преобразованию, то извлекается из ада и ведется к небу, где также переносится из одного общества в другое, и это до своей смерти, после которой он уже не переходит из общества в общество, потому что он не в состоянии преобразования, но остается в том состоянии, в котором он есть по жизни, вот почему, когда умирает человек, то назначается в свое место. В-третьих. Злыми, которые в миру, Господь так управляет относительно их внутренних, но иначе, чем относительно их внешних. Господь управляет внутренними духа человека так, как было показано, но внешними управляет в мире духов, который между небом и адом; причина в том, что человек, по обыкновению, иной во внешнем, чем во внутренних, ибо он может во внешних уподобляться ангелу света, а между тем, во внутренних быть духом тьмы; поэтому иначе управляемо его внешнее и иначе внутреннее; внешнее управляемо в мире духов, и внутреннее, пока он в миру, управляемо в Небе или в Аде; посему, умерев, он идет сначала в Мир духов, и там он во внешнем своем, которое совлекает, когда же совлечет, то переносится в свое место, куда был назначен. Что такое Мир духов и каков он, видно в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (421-535).

Глава одиннадцатая

БОЖЕСТВЕННОЕ ПРОВИДЕНИЕ НЕ ПРИСВАИВАЕТ КОМУ БЫ ТО НИ БЫЛО НИ ДОБРО, НИ ЗЛО, НО СОБСТВЕННАЯ ПРЕДУСМОТРИТЕЛЬНОСТЬ ПРИСВАИВАЕТ ТО И ДРУГОЕ

308. Почти все думают, что человек мыслит и желает сам собою, и затем говорит и действует сам собою; может ли кто думать иначе, если думает по самому себе, так как видимость, что это так, настолько сильна, что нет разницы между нею и свойствами мыслить, желать, говорить и действовать действительно самим собою, что невозможно однако. В Мудрости Ангельской О Божественной Любви и Божественной Мудрости было показано, что есть единая жизнь, и люди суть приемниками жизни; затем, что воля человека есть приемником любви, а разумение человека - приемником мудрости; обе - любовь и мудрость - составляют эту единую жизнь. Было тоже показано, что по творению и затем по постоянному действию Божественного Провидения эта жизнь представляется в человеке с таким подобием, как если бы она ему принадлежала и, следовательно, была его собственной, но что видимость эта для цели, дабы человек мог быть приемником. Тоже было показано выше (288-294), что ни один человек не мыслит сам собою, но мыслит по другим, и те другие не мыслят тоже сами собою, но все мыслят по Господу, как злой, так и добрый; затем также, что оное известно в христианском мире, особенно у тех, которые не только говорят, но и верят, что всякое добро и всякая истина от Господа, и таким же образом всякая мудрость, следовательно, вера и милосердие, и что всякое зло и всякая ложь - от дьявола, или от ада. Из этих всех предложений нельзя заключить ничего иного, как то, что все, что человек мыслит и желает, идет от наития, а так как всякая речь вытекает из мысли, как явление вытекает из своей причины, и то же самое со всяким действием относительно воли, то все, что человек говорит и делает, тоже от наития, хотя способом производным и посредственным. Что все, что человек видит, слышит, обоняет, вкушает и ощущает, - от наития, отрицать нельзя, почему не быть тому же с мыслимым и желаемым человеком. Может ли быть в том иная разница, кроме той, что в органы внешних чувств, или тела, наитствуют предметы из мира природного, а в органические субстанции внутренних чувств или духа наитствуют предметы из мира духовного? Следовательно, как все органы внешних чувств суть приемниками объектов природных, так органические субстанции внутренних чувств, или духа, суть приемниками объектов духовных. Так как таково состояние человека, что же тогда собственное его? Его собственное не состоит в том, что он такой или иной приемник, потому что это собственное - не что иное, как его качество воспринимания, но оно не есть собственностью жизни; ибо под собственным всякий подразумевает жить собою и, следовательно, мыслить и желать собою, но что такого собственного нет у человека и даже не может ни у кого существовать, есть следствием вышесказанного.