Мудрость ангельская о Божественном провидении

Сведенборг Эммануил

320. IV. Если бы человек верил - так как это истина - что всякое добро и всякая истина от Господа, и всякое зло и всякая ложь от ада, то он бы не присваивал себе добра и не вменял бы его в заслугу, и не присваивал бы зла и не ставил бы себя в нем ответственным. Но так как эти предложения противны верованию подтвердивших в себе ту видимость, что мудрость и предусмотрительность - от человека и не наитствуют, согласно организации его духа (см. выше, 319), то они будут доказаны, и для отчетливости в таком порядке: 1. Подтверждающий в себе видимость, что мудрость и предусмотрительность - от человека и затем как в нем принадлежащие ему, может только видеть, что если бы было иначе, то он бы не был человеком, но был бы животным или статуей, а между тем это наоборот. 2. Верить и мыслить - так как это истина, - что всякое добро и всякая истина от Господа, а всякое зло и всякая ложь от ада, представляется невозможным, а между тем это поистине человечно и затем ангельское. 3. Верить и мыслить так невозможно для непризнающих Божественности Господа и не признающих, что зло есть грехами; но возможно для признающих эти два пункта. 4. Признающие эти два пункта размышляют только о зле; которое в них, и отгоняют его от себя в аду, откуда идет оно, насколько избегают его и отвращаются от него как от греха. 5. Таким образом, Божественное Провидение никому не присваивает зла и никому добра, но собственная предусмотрительность присваивает то и другое.

321. Но эти предложения будут пояснены в данном порядке. Во-первых. Подтверждающий в себе видимость, что мудрость и предусмотрительность - от человека и затем как принадлежащие в нем ему, может лишь видеть, что если бы было иначе, то он бы не был человеком, но был бы животным или статуей, а между тем это наоборот. Закон Божественного Провидения, дабы человек мыслил как бы сам собою, но тем не менее бы признавал, что то по Господу; из сего следует, что думающий и поступающий благоразумно, как бы сам собою, и признающий в то же время, что то по Господу, есть человеком, но не тот, кто подтвердил в себе, что думает и действует сам собою, и не тот, кто зная, что мудрость и предусмотрительность от Бога, ждет постоянно наития, ибо этот становится как бы статуей, а тот животным; что ожидающий наития становится как бы статуей, очевидно по тому, что ему надобно стоять или сидеть неподвижно, с опущенными руками, с открытыми или закрытыми глазами, без малейшего движения, не думая, не дыша. Какая же в нем жизнь тогда? Что верующий, что все, что он мыслит и делает, - от него, не различается от животного, тоже очевидно; ибо он думает лишь по духу природному, общему человеку и животным, а не по духу рационально духовному, который есть духом истинно человечьим, так как дух этот признает, что один Бог мыслит Сам по Себе, а человек мыслит по Богу; поэтому такой человек не знает другой разницы между человеком и животным, кроме той, что человек говорит, а животное издает звуки, и полагает, что тот и другое умирают одинаково. Будет еще нечто сказано о признающих наитие: они не получают никакого наития, кроме желающих того от всего сердца; те иногда получают ответ в живом сознании мысли или сокровенно, немою речью в ней, но редко явственно речью, и это для того, чтоб они мыслили и поступали, как желают и как могут, и чтобы поступающий разумно был разумен, а поступающий безумно был безумен; и никогда не поучаемы они тому, во что должны верить и что должны делать; для того, чтобы рациональность и свобода человеческая, состоящая в том, чтобы каждый поступал в свободе по рассудку, во всей видимости как бы сам собою, не погибали. Научаемые по наитию тому, во что они должны верить и что должны делать, научаемы не Господом и ни одним ангелом небесным, а каким-либо исступленным духом, Квакером или Гернгутом, и они соблазняемы. Всякое наитие от Господа совершается просветлением в разумении и любовью истины, и через последнюю в первое. Во-вторых. Верить и мыслить - так как это истина, - что всякое добро и всякая истина от Господа, и всякое зло и всякая ложь от ада, представляется невозможным, а между тем это истинно человечное и затем ангельское. Верить и мыслить, что всякое добро и всякая истина от Бога, представляется возможным, лишь бы только не сказать ничего сверх того; потому что оное согласно с теологией, против которой не дозволено мыслить; но верить, что всякое зло и всякая ложь - от ада, представляется невозможным, потому что, в таком случае, это было бы верить, что человек не может мыслить; но все же человек мыслит как бы сам собою, хотя это по аду, потому что каждому даровано Господом то, что мысль, откуда бы она не исходила, в нем представляется как его; иначе человек не жил бы человеком, не мог бы выведен быть из ада и введен в небо, то есть, быть преобразован, что многократно выше показано. Для этого даже Господь дает человеку знать и, следовательно, мыслить,

что он в аду, если мыслит по злу, и дает ему также мыслить о средствах выйти из ада и не мыслить по адскому, но войти в небо и мыслить по Господу и, наконец, дает человеку свободу выбора. Из этого можно видеть, что человек может мыслить зло и ложь как бы сам собою, и тоже мыслить, что то или другое есть зло и ложь, следовательно, только видимость, что он мыслит сам собою, видимость, без которой человек бы не был человеком. Самое человечное и затем ангельское - это мыслить по истине, а именно: что человек не мыслит сам собою, но что ему даровано Господом мыслить по всей видимости, как бы сам собою. В-третьих. Верить и мыслить так невозможно для непризнающих Божественности Господа и того, что зло есть грехом, но возможно для признающих эти два пункта. Если это невозможно для непризнающих Божественности Господа, то потому, что один Господь дарует человеку мыслить и желать, и не признающие Божественности Господа, будучи разделены с Ним, верят, что мыслят сами собою; если невозможно это тоже для непризнающих зла грехом, то потому, что они мыслят по аду, а там каждый воображает, что мыслит сам собою. Но что это возможно признающим два эти пункта - видно по изложенному с долгими подробностями выше (288-294). В-четвертых. Признающие эти два пункта размышляют лишь о зле, которое в них, и отгоняют его от себя в ад, откуда оно, насколько избегают они его и отвращаются от него как от грехов. Кто не знает или не может знать, что зло от ада, а добро от неба? И кто затем не может знать, что насколько кто-либо избегает зла и отвращается от него, настолько он избегает и отвращается от ада? И кто затем не может знать, что насколько кто-либо избегает и отвращается от зла, настолько он желает и любит добро и, следовательно, выводится из ада Господом и вводится в небо? Все это рациональный человек может видеть, лишь бы знал он, что есть ад и небо, и что зло своего происхождения, а добро - своего; если же человек размышляет о зле, которое в нем, а это то же самое, что исследовать себя, и если избегает его, то отрешается от ада, и отбрасывает его позади себя, и вступает в небо, и лицезреет Господа; говорится, что человек это делает, но он не делает сам собою, а по Господу, Когда человек от доброго сердца и благочестивой веры признает эту истину, то эта истина внутренне тогда сокрыта во всем, что он затем мыслит и творит, как бы сам собою, так же, как в семени производительная сила, сопровождающая внутренние его до нового семени, и как удовольствие склонности к пище, раз человек признал ее полезной, словом, как сердце и душа во всем, что он мыслит и творит. В-пятых. Таким образом, Божественное Провидение не присваивает никому зла и никому добра; но собственная предусмотрительность присваивает то и другое. Это следствие всего сказанного: цель Божественного Провидения есть добро, оно во всех действиях направляется к добру, поэтому никому не присваивает добра, ибо таким образом добро вменялось бы в заслугу; и никому не присваивает зла, ибо таким образом это соделает человека виновным во зле; однако человек творит то и другое по собственному, ибо собственное есть одно зло; собственное воли есть любовь, а собственное разумения есть гордость собственного умствования, отсюда собственная предусмотрительность.

Глава двенадцатая

ВСЯКИЙ ЧЕЛОВЕК МОЖЕТ БЫТЬ ПРЕОБРАЗОВАН, И НЕТ ПРЕДОПРЕДЕЛЕНИЯ

322. Здравый рассудок говорит, что все предназначены к небу и никто к аду, ибо все родились людьми и затем в себе образом Божьим; образ Божий в них в том, что они могут понимать истину и могут творить добро; способность понимать истину - от Божественной Мудрости, а способность творить добро - от Божественной Любви; эта возможность есть образ Божий, который остается в человеке, здоровом духом, и не искореняется из него; отсюда явствует, что человек может стать гражданским и нравственным, а тот, кто гражданствен и нравственен, может стать духовным; ибо гражданственное и нравственное есть приемником духовного; гражданственным называется человек, знающий законы государства, в котором он гражданином, и живущий по этим законам; а нравственным называется человек, который ставит эти законы нравами для себя и добродетелями и согласует с ними свою жизнь. Теперь я скажу, каким родом жизнь гражданственная и нравственная есть приемником жизни духовной: живи по этим законам, не только как по законам гражданственным и нравственным, но также как по Божественным законам, и ты будешь человеком духовным. Едва ли есть народ, каким бы варварским он ни был, который бы не освящал законами, что не должно убивать, ни прелюбодействовать с женою другого, ни красть, ни лжесвидетельствовать, ни нарушать прав другого; человек гражданственный и нравственный соблюдает эти законы, дабы показаться добрым гражданином, но если не считает он эти законы Божественными, то он лишь только человек гражданственный и нравственный природный; считая же их за Божественные, он становится человеком гражданственным и нравственным духовным; разница в том, что он не только добрый гражданин земного царства, но добрый гражданин небесного царства: добро, творимое ими, различает их; добро, творимое людьми гражданственными и нравственными природными, не есть добром в себе, ибо человек и мир в этом добре; добро, творимое людьми гражданственными и нравственными духовными, есть добром в себе, потому что Господь и небо в этом добре. Из этого можно видеть, что каждый человек, рождаясь могущим стать человеком гражданственным и нравственным природным, рождается тоже в возможности стать человеком гражданственным и нравственным духовным; достаточно, чтобы он признавал Бога, не творил бы зла, потому что оно против Бога, а творил добро, потому что оно с Богом; от этого дух входит в гражданственное и нравственное человека, и оные живут, но без того нет духа в них, и оные не живут; поэтому человек природный, как бы гражданственно и нравственно не поступал, называется мертвым, между тем как человек духовный называется живым. По Божественному Провидению Господа, каждый народ имеет какую-либо религию, и главным пунктом всякой религии есть признание, что есть Бог; ибо иначе это не называлось бы религией; и всякий народ, живущий по религии, то есть не делающий зла, потому что зло против Бога, получает некоторое духовное в природное свое. Кто, услыша язычника, говорящего, что он не хочет делать того или другого зла, потому что зло против Бога, не скажет в себе: "Разве человек этот не будет спасен? Мне кажется, что не может быть иначе". Здравый рассудок внушает это. И с другой стороны кто, услыша, что христианин говорит: "Я считаю за ничто такое или другое зло, что мне до мнения, что оно против Бога", - не скажет в самом себе: "Разве этот человек будет спасен?" Мне кажется что невозможно; здравый рассудок тоже внушает это. Если такой человек говорит: "Я родился христианином, я крещен, знаю Господа, читал Слово, приступал к таинству Евхаристии", значит ли это что-нибудь, если он не считает грехами убийства, смертоносного мщения, прелюбодеяния, лжесвидетельства или лжи и различных насилий? Мыслит ли такой человек о Боге или о какой-либо жизни вечной? Мыслит ли он даже, что есть Бог и жизнь вечная? Здравый рассудок не внушает ли, что такой человек не может быть спасен? Это сказано о христианине, потому что язычник более христиански мыслит о Боге по религии, в жизни своей. Но в последующем сказано будет подробнее об этом предмете, и в таком порядке: I. Цель сотворения есть Небо, произведенное из Рода Человеческого. II. Затем от Божественного Провидения дабы всякий человек мог быть спасен, и были спасены все, признающие Бога и живущие хорошо. III. Вина самого человека, если он не спасен. IV, Таким образом все предназначены к небу и никто к аду.

323. I. Цель сотворения есть Небо, произведенное из Рода Человеческого. Что небо состоит лишь из родившихся людьми, было показано в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г., а также выше; а так как небо не состоит из иных, то явствует, что цель создания есть небо, произведенное из рода человеческого. Что такое цель создания, было, правда, показано выше (27-45), но оное увидят еще яснее по объяснению следующих предложений: 1. Всякий человек был создан, дабы жить вечно. 2. Всякий человек был создан, дабы жить вечно в счастливом состоянии. 3. Таким образом, всякий человек был создан, дабы вступить в небо. 4. Божественная Любовь не может иначе, как желать этого, и Божественная Мудрость иначе, как способствовать Промыслами к этому. Так как из этих объяснений можно видеть, что Божественное Провидение есть лишь предназначением к небу, и что не может быть изменено оно в другое предназначение, то будет здесь показано, что цель сотворения есть Небо, происходящее от Рода Человеческого, и это в данном порядке. Во-первых. Всякий человек был создан, дабы жить вечно. В Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости (части III и V) было показано, что в человеке три степени жизни, именуемые природною, духовною и небесною, и что эти степени актуальны в каждом человеке; у животных же одна степень жизни, которая, будучи подобна последней степени в человеке, именуется природною; из того следует, что человек, по воздвижению своей жизни к Господу, обретается сверх того, как у животных, в таком состоянии, что может понимать присущее Божественной Мудрости и желать присущее Божественной Любви, таким образом принимать Божественное; а принимающий Божественное, до того, что видит и сознает его в себе, не может быть иначе, как только в сочетании с Господом, и по этому сочетанию жить вечно. К чему бы послужило Господу все творение Вселенной, если бы Он не создал образов и подобий Самого Себя, которым бы мог сообщить свое Божественное! Иначе, что бы это было, как не устроение, дабы такая-то вещь была и не была бы, или дабы такая-то вещь существовала и не существовала бы, и без иной цели, кроме возможности издали рассматривать чистейшие превратности и постоянные изменяемости, как на каком-либо театре. Что бы сталось с Божественным в этих образах и подобиях, если бы они существовали не ради цели служить субъектами, воспринимающими Божественное ближе, видящими и ощущающими его? А так как Божественное неисчерпаемой славы, то было бы удержано, и могло бы удержать оно это в себе одном? Ибо любовь желает сообщать свое другому, и даже давать от своего, сколько может, тем более Божественная Любовь, которая Бесконечна. Может ли она дать и потом отнять? Дать то, что должно погибнуть, - не есть ли это дать то, что внутренне в себе не есть чем-либо, так как оно, погибая, становится ничем, и в нем нет того, что Есть. Но она дает то, что Есть и не перестает Быть, а это вечное. Дабы всякий человек жил вечно, от него отнимается то, что есть смертного в нем; смертное в нем - материальное тело, которое отрешается смертию; таким родом обнажается бессмертное, которое есть его духовным началом, и он становится духом в форме человеческой; его духовное начало есть этим духом. Что дух человеческий не может умереть, то видели древние мудрецы, ибо они говорили: "Как может душа (animus), или дух, умереть, если он может быть разумен?" Не многие теперь ведают внутреннюю идею этих философов о данном пункте; эта идея, ниспадавшая в их общее сознание от неба, была в том, что Бог есть самою мудростию, которой приобщается человек, и что Бог бессмертен и вечен. Так как мне дано было говорить с Ангелами, то я скажу тоже нечто по опыту. Я беседовал с жившими много веков тому назад, с существовавшими до потопа, с жившими во время Господа и одного из его апостолов, с жившими в последующие века, и все они мне представлялись людьми среднего возраста и говорили мне, что они не знают, что такое смерть, и только знают, что это - осуждение. Все, жившие хорошо, вступая в небо, возвращаются к юности своей мирской жизни и в ней остаются вечно, даже достигшие в миру старости и дряхлости, а женщины, хотя бы старые и дряхлые, вступают в расцвет возраста и красоты. Что человек по смерти живет вечно, весьма очевидно по Слову, где жизнь в Небе названа жизнию вечною (так сказано в Матф. XIX, 29, XXV, 46; Марк, X, 17; Лука, X, 25, XVIII, 30; Иоанн, III, 15, 16, 36; V, 24, 25, 39; VI, 27, 40, 68; XII, 50); затем также просто Жизнию (Матф. XVIII, 8, 9; Иоанн, V, 40; XX, 31). Господь также сказал своим ученикам: "Я живу, и вы жить будете" (Иоанн, XIV, 19) и по предмету воскресения, что "Бог есть Бог живых, а не Бог мертвых"; и также, что они не могут умереть (Лука, XX, 36, 38). Во-вторых. Всякий человек был создан, дабы жить вечно в счастливом состоянии. Это последовательно, ибо желающий, чтобы человек жил вечно, желает также, чтобы он жил в счастливом состоянии. Что такое вечная жизнь без этого состояния? Всякая любовь желает добра другому: любовь родительская желает добра детям; любовь жениха и мужа желает добра невесте или супруге, и любовь дружеская желает добра друзьям. Тем более того же желала Любовь Божественная! А что такое добро, как не приятное, и что такое Божественное добро, как не вечное блаженство? Всякое добро называется добром по приятности или блаженству этого добра; называется, правда, добром то, что дается и чем обладают, но если в том нет удовольствия, то оное бесплодное добро; из этих объяснений очевидно, что вечная жизнь есть также вечное блаженство. Такое состояние человека есть целью творения, но если в этом состоянии одни вступающие в небо - вина не Господа, но человека; что в том вина человека, увидится из последующего. В-третьих. Таким образом, всякий человек был создан, дабы войти в небо. В том цель творения; но если входят в небо не все, то потому, что насыщаются адскими удовольствиями, противоположными небесному блаженству; и не обретающиеся в небесном блаженстве не могут войти в небо, ибо не могут выносить его. Не отказывается кому бы то ни было из пришедших в мир духовный взойти на небо, но когда тот, кто в адском удовольствии, входит в небо, его сердце замирает, дыхание затрудняется, жизнь начинает угасать, он задыхается, он в муке и крутится как змея, придвинутая к огню; так оно, потому, что противоположное действует на противоположное. Тем не менее, родясь человеком, и потому в способности мыслить и желать и затем в способности говорить и действовать, они не могут умереть; но не будучи в возможности жить с иными, кроме тех, которые в подобном удовольствии жизни, они и посылаются к ним; следовательно, обретающиеся в удовольствии зла и обретающиеся в удовольствии добра посылаются соответственно к себе подобным; даже каждому дано быть в удовольствии своего зла, лишь бы только он не наваждал тех, кто в удовольствии добра; но так как зло не может не наваждать добро, ибо в зле есть ненависть к добру, для этого, дабы не причинял ущерба, они удалены и ввергнуты в свои места в аду, где удовольствие их изменяется в неудовольствие. Но оное не мешает тому, дабы по созданию, и затем по рождению, человек не был таков, чтобы не мог войти в небо; ибо кто умирает ребенком - идет в небо, воспитывается там и обучается, как человек в миру; и по чувству любви к добру и к истине он наполняется мудростью и становится ангелом; то же самое могло быть с человеком, воспитанным и обучаемым в мире; ибо в нем способность та же, как и в ребенке; о детях в Мире духовном смотрите в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (329-345). Если оное не так для весьма многих в Мире, то потому, что они любят первую степень жизни своей, называемую природною, и не желают отрешиться от нее и стать духовными; рассмотренная же в себе, первая степень жизнь любит лишь себя и мир, ибо оное в связи с чувствами телесными, принадлежащими тоже миру; но рассмотренная в себе духовная степень жизни любит Господа и небо, любит тоже себя самое и мир, но Бога и небо, - как высшее, главное и преобладающее, себя же и мир - как низшее, орудийное и служащее. В-четвертых. Божественная Любовь не может иначе, как желать этого, и Божественная Мудрость иначе, как способствовать этому. Что Божественною Сущностью есть Божественная Любовь и Божественная Мудрость, было вполне доказано в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости; было тоже доказано (358-370), что во всяком человеческом зародыше Господь образует два приемника: один для Божественной Любви, другой для Божественной Мудрости; приемник Божественной Любви - для будущей воли человека и приемник Божественной Мудрости - для его будущего разумения; и, таким образом, Он вложил в каждого человека способность желать добро и способность понимать истину. Теперь, так как по рождению человек имеет эти две способности, дарованные ему Господом, и Господь в них как в Ему принадлежащем человеке, то очевидно, что Божественная Любовь не может иначе, как желать, чтобы человек вошел в небо, и там наслаждался вечным блаженством, а Божественная Мудрость иначе не может, как способствовать этому. Но так как от Божественной Любви Господа, дабы человек ощущал в себе небесное счастие как свое, и оное возможно лишь только, если человек удержится во всей видимости, и что он мыслит, желает, говорит и действует сам собою, то Господь, по этому самому, может лишь вести человека по законам Своего Божественного Провидения.

325. II. Затем от Божественного Провидения, дабы всякий человек был спасен, и были спасены признающие Бога и живущие хорошо. Что всякий человек может быть спасен, очевидно по тому, что было показано выше. Некоторые в том мнении, что Церковь Господня лишь в Христианском мире, потому что там только ведают Господа и только там есть Слово; между тем, там много таких, которые верят, что Церковь Божия - общая, или разошедшаяся и распространенная на всем земном шаре; таким образом даже у тех, которые не знают Господа и не имеют Его Слова, они говорят, что это не тех вина, что для тех неведение непреодолимо, и что противно Любви и Благости Божией, дабы некоторые люди родились для ада, когда, между тем, они одинаково суть людьми. Теперь, так как у христиан, если не у всех, то у большого числа, есть верование, что Церковь общая - и даже названа она Общением, - то явствует, что весьма общие предметы Церкви входят во все религии и составляют это Общение; что эти общие предметы суть признание Бога и добро жизни, увидится в последующем порядке. 1. Признание Бога соделывает сочетание Бога с человеком и человека с Богом, отрицание же Бога соделывает разъединение. 2. Каждый признает Бога и сочетается с ним по добру своей жизни. 3. Добро жизни, или жить хорошо, - это избегать зла, потому что оно против религии и, таким образом, против Бога. 4. В этом общие пункты всех религий, по которым каждый может быть спасен.

326. Но эти предложения будут рассмотрены и доказаны отдельно. Во-первых. Признание Бога соделывает сочетание Бога с человеком и человека с Богом, отрицание же Бога соделывает разъединение. Некоторые могут думать, что непризнающие Бога могут быть также спасены, как и признающие, если только ведут пристойную жизнь; они говорят: "Что производит признание? Не есть ли оно только мыслию? Не могу ли я легко признать, когда наверное узнаю, что есть Бог? Я слышал о Нем, но я Его не видел; сделай, чтобы я Его увидел, и поверю я". Такую речь ведут очень многие из отрицающих Бога, когда им дозволено рассуждать с человеком, признающим Бога. Но что признание Бога сочетает, а отрицание Бога разъединяет, будет пояснено некоторыми доводами, познанными мною в духовном Мире. Там, когда кто-либо подумает о другом и пожелает с ним говорить, то сейчас тот другой присутствует; там это обще и не бывает иначе; причина в том, что в Мире духовном нет расстояния, как в Мире природном, но есть лишь видимость расстояния. Другое то, что так как мысль, по некоторому знакомству с другим, производит присутствие, любовь, по некоторому чувству к другому, производит сочетание, отчего происходит то, что двое ходят вместе, дружески разговаривают, живут в одном доме или в одном обществе, сходятся часто и оказывают друг другу взаимные услуги. Обратное тоже случается, когда один не любит другого, и еще более, когда ненавидит его, то он его не видит, нейдет к нему, и они тем отдаленнее, чем сильнее нелюбовь его или ненависть, и даже, если тот присутствует, а он припоминает ненависть свою, то становится невидим. Из этих немногих примеров видеть можно, откуда присутствие и откуда сочетание в духовном Мире, то есть, что присутствие происходит от воспоминания о другом с желанием его увидеть, а сочетание от чувства, присущего любви. Тоже самое со всем в человеческом духе, оное же бесчисленно, и сочетаемо, и совместно по чувствам, или по тому, как один любит другого. Это сочетание есть сочетание духовное, подобное себе, как в общем, так и в частностях; сочетание это духовное берет свое начало от сочетания Господа с духовным Миром и с природным Миром, в общем и в частности; из этого очевидно, что насколько кто знает Господа и мыслит по знаниям о Нем, настолько Господь с Ним сочетается; и наоборот, насколько кто не знает Господа, настолько Господь отсутствует, и насколько кто Его отрицает, настолько он с Ним разъединен. Сочетание производит то, что Господь обращает лице человека к себе и тогда ведет его; поэтому все ангелы небесные обращают лице к Господу как Солнцу, и все духи адские отвращают лица свои от Господа. Из этих объяснений ясно видно, что производит признание Бога, и что производит отрицание Бога. Отрицающие Бога в Мире, отрицают Его и после смерти, и они становятся организмами, по описанию выше (319), организация же, устроенная в Мире, остается вечно. Во-вторых. Каждый признает Бога и сочетается с Ним по добру своей жизни. Все, ведающие что-либо из религии, могут знать Бога, они также могут говорить о Боге по знанию или из памяти, и даже могут некоторые мыслить о Боге по разумению; но если человек не живет хорошо, это все производит лишь присутствие, ибо, тем не менее, он может отвращаться от Бога и обращаться к аду, что и бывает, когда он дурно живет. Но признавать Бога от сердца могут лишь живущие хорошо; Господь, по добру их жизни, их отвращает от ада и обращает к Себе, оттого, что только такие любят Бога, ибо любят Божественное, исходящие от Бога, творя их; Божественное, исходящее от Бога, суть заповеди закона Его; это Божественное суть Богом, потому что Он Сам есть исходящим Божественным Своим, и в том любовь к Богу; поэтому Господь говорит: "Кто соблюдает заповеди Мои, тот Меня любит; но не соблюдающий заповеди Мои Меня не любит" (Иоанн, XIV, 21, 24). По той причине две Скрижали Десятисловия: одна для Бога, а другая для человека; Господь постоянно действует, дабы человек принимал то, что в Скрижали Божией, но если человек не делает того, что в человеческой скрижали, то он не получает сердечного признания того, что в скрижали Божией, а не получая, он не соединен, посему эти две скрижали составляют одно и названы скрижалями Союза: союз означает соединение. Каждый признает Бога и соединяется с Ним по добру своей жизни, оттого что добро жизни подобно добру, которое в Господе и, следовательно, которое от Господа; когда же человек в добре жизни, то сочетание соделывается. Обратное со злом жизни: это зло отвергает Господа. В-третьих. Добро жизни, или хорошо жить, - это избегать зол, потому что они против религии и, таким образом, против Бога. Что в оном добро жизни, или жить хорошо, было вполне доказано в Учении Жизни для Нового Иерусалима,

от начала до конца. Вот что я только прибавлю: если ты делаешь добро во всем обилии, например, если строишь храмы, украшаешь их и наполняешь дарами, если принимаешь на себя расходы больниц и богаделен, если раздаешь ежедневно милостыню, если оказываешь помощь вдовам и сиротам, если правильно присутствуешь на богослужениях, если даже по поводу этих дел святых ты мыслишь, говоришь и проповедуешь как бы от сердца, а между тем не избегаешь зол как грехов против Бога, то все это добро не есть добром, оно лицемерно или заслуги ради, ибо в нем внутренне, тем не менее, зло, так как жизнь каждого во всех и в каждом из его дел. Из этого очевидно, что избегать зол, оттого что они против религии, таким образом против Бога, - это жить хорошо. В-четвертых. В этом общее всех религий, через которые каждый может быть спасен. Признавать Бога и не делать зла из-за того, что оно против Бога, - два пункта, по которым религия есть религией; если одного недостает - нельзя сказать, что то религия; ибо признавать Бога и делать зло - противоречиво; также делать добро, не признавая Бога; одно не может быть без другого. Приуготовлено было Промыслом Господним, дабы почти везде была религия, и дабы в каждой религии были эти два пункта; было тоже приуготовлено Господом, дабы кто признает Бога и не делает зла из-за того, что оно против Бога, - имеет место в Небе; ибо Небо, в полном составе, представляет подобие Человека, жизнию и душою которого есть Господь; в этом небесном Человеке есть все то, что и в человеке природном, с такою разницею, какая существует между небесными и природными. Известно, что в человеке не только есть органы, состоящие из кровяных сосудов и нервных волокон, называемые черевами, но также кожа, перепонки, жилы, хрящи, кости, почки и зубы; эти части жизненны, но в меньшей степени, чем органы, которым они служат связками, покровами и подпорой; небесный Человек, который есть Небом, не может быть составлен из людей одной религии, но надобно, чтобы он был составлен из людей многих религий; от этого все, применяющие к своей жизни те два универсальные пункта Церкви, имеют место в Человеке небесном, то есть в Небе, и наслаждаются благополучием в своей степени; но об этом предмете большие подробности выше (254). Что эти оба пункта - главные во всякой религии, можно видеть из того, что тому и другому пункту поучает Десятисловие; Десять Заповедей были началом Слова; они были вслух провозглашены Иеговой с высоты Синайской горы, и начертаны перстом Божиим на каменных Скрижалях, и, помещенные в Ковчег, именовались Иеговою, и составляли святое святых Скинии и святилища Иерусалимского Храма, и по ним одним все, что было в Ковчеге, - свято было, не говоря о многом другом, касающемся Десятисловия, что было изложено, по Слову, в Учении Жизни для Нового Иерусалима (53-61). Прибавлю это: по Слову известно, что Ковчег, где находились две Скрижали, на которых начертаны были Десять Заповедей, был взят Филистимлянами и помещен в храм Дагона в Аскалоне, что Дагон пал на землю перед ним и затем голова его и обе руки, отделенные от туловища, найдены были распростертыми на пороге храма; что жители Аскалона и Екрониты в числе нескольких тысяч, были поражены наростами, по причине Ковчега, и их земля опустошилась крысами; затем также, что Филистимляне, по совету главенствующих из их народа, сделали пять наростов и пять крыс из золота, и новую колесницу, и на колесницу поместили Ковчег, а около него золотые наросты и крыс; и что двумя коровами, которые мычали перед колесницею на пути, они отослали Ковчег к сынам Израильским, принесшим в жертву коров и колесницу, (1 Цар. V и VI). Теперь будет сказано, что это все означало: Филистимляне означают тех, которые в вере, отдельной от милосердия; Дагон представлял собою это вероучение; болезни, какими они были поражены, означали природную любовь, которая, в отдельности от любви духовной, нечиста; крысы же означали опустошение Церкви искажениями истины; новая колесница, на которой они отослали Ковчег, означала новую доктрину, но природную, ибо колесница в Слове означает доктрину по истинам духовным; коровы означали природные добрые чувства любви; наросты из золота означали природную любовь, очищенную и ставшую хорошею; золотые крысы означали то, что опустошение Церкви устранено добром; ибо золото в Слове означает добро; мычание коров в дороге означало трудное обращение вожделений зла человека природного в добрые чувства; жертва сожжения коров и колесницы означала, что таким образом Господь умилостивлен. Это то, что разумеется духовно под оными материями; соедини их в один смысл и примени. Что те, кто по вере, отдельной от милосердия, изображались Филистимлянами, видно в Учении Нового Иерусалима о Вере (49-54). И что Ковчег, по причине Десятисловия, заключенного в нем, был священнейшим предметом Церкви, видно в Учении Жизни для Нового Иерусалима (53-61).

327. III. Вина самого человека, если он не спасен. Всяким рациональным человеком признается истина, лишь только он услышит ее, что из добра не может вытекать зло, ни из зла добро, ибо они противоположны; что, следовательно, из добра вытекает только добро и из зла - зло; когда эта истина произнесена, то признается также, что добро может быть обращено в зло не хорошим приемником, но дурным; ибо всякая форма изменяет в свое собственное качество наитствующее в нее (см. выше, 292). Теперь, так как Господь есть Добро в Самой Сущности Своей, или Само Добро, то очевидно, что зло не может вытекать от Господа или быть произведенным Им, но что добро может быть обращено во зло; таким субъектом является человек относительно своего собственного; этот субъект принимает постоянно от Господа добро и постоянно обращает его в качество своей формы, которая есть формою зла; из этого явствует, что вина человека, если он не спасен. Зло, правда, идет от ада, но из того, что человек его принимает оттуда как свое и тем присваивает его себе, явствует, что безразлично сказать, что зло от человека, или сказать, что зло от ада. Но почему присвоение зла доходит до того, что религия погибает, будет изложено в таком порядке: 1. Всякая религия, с течением времени, оскудевает и истощается. 2. Всякая религия оскудевает и истощается по ниспровержении образа Божьего в человеке. 3. Это происходит от постоянных умножений наследственного зла в поколениях. 4. Тем не менее от Промысла Господня, дабы каждый мог быть спасен. 5. Также от Промысла Господня, дабы новая Церковь следовала за Церковью предшествовавшей, опустошенной.

328. Эти предложения будут доказаны по порядку. Во-первых. Всякая религия, с течением времени, оскудевает и истощается. На этой Земле было несколько Церквей, одна за другою; ибо где род человеческий, там и Церковь, так как Небо, которое есть целью творения, состоит из рода человеческого, как было показано выше, и никакой человек не может войти в Небо, если он не в двух универсальных пунктах Церкви, которые суть признанием Бога и хорошей жизнию, как было показано выше (326); из того явствует, что на этой земле были Церкви от древнейшего времени до настоящего. Эти Церкви описаны в Слове, но не исторически, как Израильская и Иудейская Церковь, до которой было несколько их, однако описанных лишь именами народов и лиц и некоторыми касающимися их особенностями. Древнейшая Церковь, которая была первой, описана Адамом и Евой, супругою его. Следующая Церковь, которая должна называться Древнею Церковью, была описана Ноем, его тремя сыновьями и их потомками; она была обширна и распространена во многих государствах Азии; а именно в Земле Ханаанской, в пределах Иордана и за ним, в Сирии, в Ассирии и в Халдее, в Месопотамии, в Египте, в Аравии, в Тире и в Сидоне; там было древнее Слово, о котором говорилось в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (101, 102, 103). Что эта Церковь существовала в тех государствах - очевидно по различным частностям, касающимся их в Пророческих Писаниях Слова. Эта Церковь однако же была значительно изменена Евером, от которого Церковь Еврейская берет свое начало; в оной культ жертвенный первоначально был установлен. Из Еврейской Церкви родилась Церковь Израильская и Иудейская, установленная торжественно по причине Слова, которое должно было написано быть в ней. Четыре эти Церкви разумеются под статуей, виденною Навуходоносором во сне, голова которой была из чистого золота, груди и руки из серебра, чрево и бедра из меди, ноги и ступни из железа и глины (Даниил II, 32, 33). Ничто, кроме того же, не подразумевается под Веками золотым, серебряным, медным и железным, о которых говорят писатели древних времен. Что Церкви Еврейской наследовала Церковь Христианская - известно. Что все эти Церкви, с течением времени, оскудевали до запустения своего, которое называется Кончиною Века, можно видеть тоже из Слова. Завершение Древнейшей Церкви вкушением от древа познания - акт, означающий гордость собственного умствования, - описано Потопом. Конец Древней Церкви описан различными опустошениями народов, о чем говорится в Слове, как Историческом, так и Пророческом, главным образом изгнанием народов из земли Ханаанской сынами Израильскими. Конец Израильской и Иудейской Церкви разумеется под разрушением Храма Иерусалимского, под безысходным пленением народа Израильского и переселением народа Иудейского в Вавилон; наконец, под вторым разрушением Храма, и одновременно Иерусалима, и под рассеянием этого народа. Такой конец предсказан во множествах мест в Пророках и Данииле, IX, 24-27. Что же до Церкви Христианской, то ее постепенное запустение, до завершения ее, описано Господом в Матфее, гл. XXIV, в Марке, гл. XIII и в Луке, гл. XXI, а конец ее описан в Апокалипсисе. Из этого можно видеть, что с течением времени Церковь оскудевает и истощается, следовательно, и религия также. Во-вторых. Всякая религия оскудевает и истощается ниспровержением образа Божия в человеке. Известно, что человек был создан образом Божиим, по подобию Божию (Бытие, I, 26); но будет сказано, что такое образ Божий и подобие Божие; один Бог есть Любовь и Мудрость; человек создан быть приемником той и другой; воля его создана быть приемником Божественной Любви, а разумение его - приемником Божественной Мудрости. Что эти два начала по творению суть в человеке и составляют человека, и даже что у каждого они образованы в утробе, было показано выше; и так человек есть образом Бога в том, что он приемник Божественной Любви; поэтому приемник, называемый разумением, есть образом Бога, а приемник, называемый волею, есть подобием Бога; затем из того, что человек сотворен и устроен быть приемником, явствует, что он был сотворен и устроен так, чтобы его воля принимала от Бога любовь, а его разумение принимало от Бога мудрость; человек и принимает их, когда признает Бога и живет по Его заповедям, но в большей или меньшей степени по тому, как по религии он знает Бога и заповеди Его, следовательно по тому, как он знает истины, ибо истины учат, что такое Бог и как он должен быть признаваем, и что такое заповеди и как должно с ними согласовывать свою жизнь. Образ и подобие Божие не уничтожаются в человеке, но они бывают как бы уничтожены; в самом деле, они остаются внедренными в двух способностях - Свободе и Рациональности, о которых говорилось выше во многих местах; становятся они как бы уничтоженными, когда человек из приемника Божественной Любви, который есть его волею, делает приемник любви к себе, и из приемника Божественной Мудрости, который есть его разумением, - приемник собственного умствования; этим ниспровергается образ и подобие Божие, ибо он отвращает от Бога эти приемники и обращает их к себе, оттого они закрываются сверху и открываются снизу, или закрываются спереди и открываются сзади, когда между тем они, по созданию, открыты спереди и сзади закрыты; будучи же открытыми и закрытыми в обратном смысле, приемник любви или воля принимает наитие от ада или от своего собственного, подобно же тому и приемник мудрости или разумения. Затем в Церквах установился культ людей вместо культа Бога и богопочитание, происходящее от учений лжи, вместо богопочитания от учений истины, одно от собственного умствования, другое - по любви к себе. Из этих пояснений очевидно, что религия, с течением времени, оскудевает и уничтожается через ниспровержение образа Божьего в человеке. В-третьих. Это происходит от постоянных умножений наследственного зла в поколениях. Что наследственное зло не идет от Адама и его супруги Евы, оттого что они вкусили от древа познания, но истекает и, постепенно, передается от отцов к детям и таким образом увеличивается от постоянных умножений в поколениях, было показано выше. Когда затем усилится зло у многих, то оно распространяется, само собою, на большинство; ибо во всяком зле есть желание соблазна, в ином пылающие гневом против добра, отсюда зараза зла; когда же она охватила сановников, правителей и учителей Церкви, то религия испорчена, и средства исцеления, которыми суть истины, извращены фальсификацией, отсюда опустошение добра и постепенное запустение истины в Церкви, до ее уничтожения. В-четвертых. Тем не менее от Промысла Господня, дабы каждый был спасен. Господом приуготовлено, дабы повсюду была религия и дабы в каждой религии были два существенные пункта, которые суть признание Бога и не делание зла, потому что оно против Бога; для каждого (по жизни его) приуготовлено Промыслом все, присущее разумению и затем мысли, именуемое принадлежностями веры, ибо они суть дополнениями жизни, и если предшествуют, то все же ранее не оживлены. От Промысла тоже, дабы все, хорошо жившие и признававшие Бога, были поучаемы по смерти ангелами, и тогда те, которые в мире обретались в этих двух существенных пунктах религии, принимают истины Церкви такими, как они в Слове, и признают Господа Богом Неба и Церкви, принимают же это легче, чем христиане, которые вынесли с собою из мира представление Человечности Господа, отделенной от Божественности Его. Еще от Промысла Господня, дабы все, умирающие детьми, в каком бы они месте ни родились, были спасены. Также каждому человеку, по смерти, дана способность исправить свою жизнь, если это возможно; все поучаемы и направляемы Господом посредством ангелов, и так как они узнают, что живут по смерти, что есть небо и ад, то сначала принимают истины; но не признававшие Бога и не избегавшие зол как грехов в мире немного спустя испытывают отвращение к истинам и отступают; признававшие же оное устами, но не сердцем суть как неразумные девы, которые имели светильники без масла, спросили масла у других дев, затем пошли его купить, но не были впущены в чертог брачный; светильники означают истины веры, а масло - добро милосердия. Из того можно видеть, что от Божественного Провидения, дабы каждый мог быть спасен, и если человек не спасен, то в этом его вина. В-пятых. Также от Промысла, дабы новая Церковь следовала за Церковью предшествовавшей и опустошенной. Это совершается от древнейших времен, то есть что за предшествовавшей опустошенной Церковью следует новая; за Церковью Древнейшею последовала Древняя Церковь; за Древней Церковью следовала Церковь Израильская, или Еврейская; за тою Христианская Церковь; что новая Церковь должна последовать за Церковью Христианской - предсказано в Апокалипсисе; в нем разумеется оное под Новым Иерусалимом, спускающимся с Неба. Причина, по которой Господом приуготовано, дабы новая Церковь следовала за предшествовавшей опустошенной, была приведена в Учении Нового Иерусалима о Священном Писании (см. 104-113),

329. IV. Таким образом, все предназначены для Неба, и никто для ада. Что Господь никого не ввергает в ад, но что сам дух туда ввергается, было показано в Трактате О Небе и об Аде, изданном в Лондоне в 1758 г. (545-550), и это происходит со всяким злым и нечестивым по смерти; подобное же тому происходит со всяким злым и нечестивым в мире, с тою разницею, что в мире он может быть преобразован, взяться за средства спасения и проникнуться ими, но не по выходе из мира. Средства спасения сводятся к этим двум: избегать зол, потому что они против Божественных законов Десятисловия, и признавать, что есть Бог. Каждый это может, если только не любит зол, ибо Господь постоянно и мощно наитствует в волю человека, дабы он мог избегать зол, и мощно в разумение, дабы он мог мыслить, что есть Бог; но, тем не менее, одно никому невозможно без другого; эти два пункта соединены, как соединены Скрижали Десятисловия, из которых одна для Господа, другая же для человека; Господь, по своей Скрижали, просвещает и укрепляет каждого, но насколько человек исполняет Заповеди своей Скрижали, настолько принимает укрепление и просвещение, до того же две скрижали представляются сложенными одна на другую и запечатанными, но по мере того, как человек исполняет заповеди своей скрижали, они распечатываются и раскрываются. Что теперь Десятисловие, как не закрытая маленькая книжка или пропись, открытая лишь в руках детей? Скажи какому-либо взрослому: "Не делай этого, потому что это против Заповедей", - разве он обратит внимание на такие слова? Если же ты скажешь ему: "Не делай этого, потому что это против Божественных законов", - он может обратить внимание, между тем как Десять Заповедей суть самими Божественными законами; было исследовано оное в мире духовном, относительно многих, которые, когда им говорили о Десятисловии или о Катехизисе, с презрением его отвергали; оттого что Десятисловие на второй Скрижали, которая есть скрижалью человека, поучает, что следует избегать зол; а тот, кто их не избегает по нечестию, или религиозному верованию, что дела ничего не оказывают, а все оказывает одна вера, с некоторым презрением слышит название Десятисловия или Катехизиса, как бы он слышал о какой-то детской книге, которая больше не нужна ему. Все это было сказано для сведения, что нет человека, лишенного знания средств, которыми он может быть спасен, ни силы, если он спасен быть желает, из чего явствует, что все предназначены были к небу и никто к аду. Но как у некоторых преобладает верование в Предопределение к неспасению, которое есть осуждением, и так как это верование опасно, и может лишь быть разделено тогда, когда рассудок увидит, что в нем безумного и жестокого, то будет о нем изложено в таком порядке: 1. Предназначение иное, как к Небу, противно Божественной Любви которая бесконечна. 2. Предназначение иное, как к небу, противно Божественной Мудрости которая бесконечна. 3. Предположение, что спасены лишь родящиеся в лоне Церкви, есть безумной ересью. 4. Предположение, что кто-либо из рода человеческого по предопределению осужден, есть жестокою ересью.

330. Но дабы показать, как пагубна вера в Предопределение, разумеемое вообще, следует принять и подтвердить те четыре предложения. Во-первых. Предназначение иное, как к Небу, противно Божественной Любви, которая бесконечна. Что Иегова, или Господь, есть Божественная Любовь, и эта Любовь бесконечна и есть Бытием всякой жизни, затем также, что человек был создан образом Божиим, по подобию Божию, - было показано в Трактате О Божественной Любви и Божественной Мудрости; и так как каждый человек образован в утробе по этому образу, согласно подобию Господу, что тоже показано было, то явствует что Господь есть Отцем Небесным всех людей, а люди - Его духовными сынами; поэтому Он говорит: "Отцем не называйте вашего отца на земле, ибо один ваш Отец, который на небесах" (Матф. XXIII, 9). Под этим разумеется, что один Он - Отец, что до жизни, и отец земной есть отец, что до оболочки жизни, которая есть телом; поэтому в небе никто иной не называется Отцем; что люди, не ниспровергнувшие эту жизнь, называются сынами и рожденными от Бога - ясно видно по многим местам в Слове. Из этого можно видеть, что Божественная Любовь - во всяком человеке, в злом или добром, и что, следовательно, Господь, который есть Божественная Любовь, не может поступать иначе, чем отец земной со своими детьми, и поступает бесконечно лучше, так как Любовь Божественная бесконечна; затем также, что не может Он отступить ни от одного человека, потому что жизнь каждого - от Него; представляется, что Он отступает от злых, но это злые отступают, и все-таки, любовью, Он их ведет; поэтому Господь говорит: "Просите и дастся вам; ищите и найдете; стучите и отворится вам: кто из вас человек, который, если сын попросит у него хлеба, ему даст камень? Если же вы, будучи злы, умеете давать благое детям вашим, тем более ваш Отец, который в небесах, даст блага просящим у Него" (Матф. VII, 7-11); и в другом месте: "Он заставляет солнце свое восходить над злыми и над добрыми, и посылает дождь на праведных и неправедных" (Матф. V, 45). Также известно в Церкви, что Господь желает спасения всех, а не смерти кого бы то ни-было. Из того можно видеть, что Предназначение иное, как к Небу, противно Божественной Любви. Во-вторых. Предназначение иное, как к Небу, противно Божественной Мудрости, которая бесконечна. Божественная Любовь, своей Божественной Мудростью, приуготовляет средства, которыми каждый человек может быть спасен; поэтому сказать, что есть иное Предназначение, чем к Небу, - это сказать, что она не может доставить средств к спасению, когда между тем эти средства для всех, как было показано выше, и средства эти от Божественного Провидения, которое бесконечно. Если есть люди не спасенные, то потому, что Божественная Любовь желает, чтобы человек ощущал в себе благополучие и блаженство Неба, ибо иначе не имел бы он Неба, а оное соделаться не может, если только человеку не представляется, что он мыслит и желает сам собою, ибо без этой видимости ничто бы не присвоилось ему, и он бы не был человеком; поэтому есть Божественное Провидение, присущее Божественной Мудрости по Божественной Любви. Но это не уничтожает истины, что все были предназначены к небу и никто к аду; если бы, наоборот, недоставало средств к спасению, то это уничтожило бы ее; было же показано выше, что для каждого приуготовлены средства к спасению, и Небо таково, что все, живущие хорошо, к какой бы они религии не принадлежали, имеют в нем место. Человек - как земля, производящая плоды всякого рода, способность, по которой земля есть землей; если она производит также дурные плоды, то это не отнимает у нее способности производить хорошие, способность же эта была бы отнятой, если бы она могла производить только дурные. Человек есть тоже как предмет, разнообразящий в себе лучи света; если этот предмет представляет собой цвета, лишь неприятные, то в этом не свет причиной: лучи света могут также пестриться в приятных красках. В-третьих. Предположение, что могут быть спасены лишь родящиеся в лоне Церкви, есть безумною ересью. Родившиеся вне Церкви - такие же люди, как и родившиеся в лоне Церкви; они подобного же небесного происхождения; они суть, одинаковы с теми, души живые и бессмертные; у них есть также религия, по которой они признают, что есть Бог и что должно жить хорошо; признающий же Бога и живущий хорошо, становится духовен, в своей степени, и спасен, как было показано выше. Говорят, что они не крещены, но крещение спасает лишь тех, кто духовно омыт, то есть, кто возрожден, ибо крещение для знамения и напоминания о возрождении; говорят, что они не знают Господа и что без Господа нет спасения, но ни один человек не спасен тем, что знает Господа, но спасен тем, что живет по заповедям Господним; и Господа знает всякий, признающий Бога, ибо Господь есть Богом неба и земли, как Он Сам тому поучает (Матф. XXVIII, 18 и в других местах); сверх того, те, кто вне Церкви, имеют более, чем Христиане, представление о Боге как Человеке, а имеющие представление о Боге как человеке и живущие хорошо, приняты Господом; они признают даже Бога одного в лице и сущности, чего не делают христиане; они тоже мыслят о Боге в жизни своей, ибо считают зло грехом против Бога, а считающие зло таким, мыслят о Боге в своей жизни. Христиане владеют уставами своей религии по Слову, но не многие извлекают из него какие-либо правила для жизни: Римские католики не читают его, а Реформаты, которые в вере, отделенной от милосердия, обращают внимание не на относящееся к жизни, но на относящееся к вере, между тем, как все Слово есть вполне доктриною жизни. Христиане только в Европе, Магометанство же и язычество в Азии, в Индии, в Африке и в Америке, и род человеческий в этих частях земного шара в десять раз превосходит количеством род человеческий в части христианского мира, и в этой части не многие поставляют религию в жизни; может ли быть что безумнее верования, что только те спасены, а другие осуждены, что Небо дается человеку по рождению, а не по жизни. Также Господь сказал: "Говорю вам, что многие придут с Востока и Запада и воссядут с Авраамом, Исааком и Иаковом в Царстве Небесном, а сыны Царства будут отвержены" (Матф. VIII, 11, 12). В-четвертых. Предполагать, что некоторые из рода человеческого осуждены по Предопределению - жестокая ересь. Жестоко мыслить, что Господь, Который есть сама Любовь и сама Благость, потерпит, дабы такое множество людей родилось для ада, или такие мириады мириад рождались проклятыми и осужденными, то есть рождались сатанами и дьяволами, и что по своей Божественной Мудрости Он не способствует, дабы живущие хорошо и признающие Бога не были брошены в огонь и в муки вечные, между тем, как Господь есть творцом и Спасением всех. Он один ведает и не хочет ничьей смерти; жестоко же верить и мыслить, что такое великое множество народов и языков, под его покровом и смотрением, было предано в жертву дьяволу по Предопределению.