Мудрость леса. В поисках материнского древа и таинственной связи всего живого

Симард Сюзанна

Споры – это «семена» грибов, наполненные ДНК, которая соединяется, рекомбинируется и мутирует, порождая новый генетический материал, весьма разнообразный и приспособленный к изменяющимся условиям окружающей среды.

Вокруг ямки, оставшейся после гриба, рассыпался ореол из спор цвета корицы. Другие споры могли улететь с ветром, прилипнуть к ножкам какого-нибудь летающего насекомого или стать обедом для белки.

Из крошечного кратера, в котором еще сохранились остатки ножки, вниз тянулись тонкие желтые нити, создающие причудливую разветвленную вуаль грибного мицелия – сети, покрывающей миллиарды органических и минеральных частиц, образующих почву. На ножке виднелись обрывки нитей, которые были частью этой паутины, пока я безжалостно не оторвала гриб от его «швартовов».

Плодовое тело – это видимая верхушка чего-то глубокого и сложного, похожего на толстую кружевную скатерть, вплетенную в лесную подстилку. Нити, оставшиеся от него, расходились веером сквозь опад – иголки, почки, мелкие прутики, разыскивая, обвивая и впитывая минеральные богатства. Я задумалась, может ли этот масленок, подобно мицене, разлагать древесину и опад, или у него другая роль. Я сунула его в карман вместе с миценой.

Вырубка, где спиленные деревья заменили саженцами, все еще не просматривалась. Собирались тучи, и я достала из жилета желтый дождевик. Он поистрепался от ходьбы по зарослям, и его водонепроницаемость оставляла желать лучшего. Каждый шаг от пикапа усиливал ощущение опасности и предчувствие, что до ночи я не вернусь к дороге. Однако я унаследовала инстинкт преодоления трудностей от бабушки Уинни, которая была совсем юна, когда ее мать Эллен в начале 30-х заболела гриппом. Снег тогда отрезал семью от мира, и Эллен умерла в своей комнате, прежде чем соседи наконец-то пробились через замерзшую долину и снег глубиной по грудь, чтобы проведать клан Фергюсонов.

Ботинок соскользнул; я ухватилась за деревце, но вырвала его из земли и покатилась по склону, придавливая другие саженцы, пока не налетела на мокрое бревно, все еще сжимая осьминога из зазубренных корней. Это молодое деревце было подростком: мутовки боковых веток, отсчитывающие года, говорили о пятнадцатилетнем возрасте. Туча начала плеваться дождем, джинсы промокли. Капли бусами висели на непромокаемой ткани дождевика.

На этой работе не было места слабости, и я, сколько себя помню, культивировала суровое внешнее поведение в мальчишеском мире. Я ни в чем не хотела уступать младшему брату Келли и тем, кто носил квебекские имена вроде Леблан, Ганьон и Трамбле [3] , поэтому научилась играть в уличный хоккей с соседской компанией при минус двадцати. Я была вратарем – самая непрестижная позиция на поле. Мне сильно бросали по коленям, и я скрывала под джинсами ноги, покрытые синяками.

3

Квебек – франкоязычная провинция Канады, поэтому автор приводит фамилии французского происхождения.

После смерти своей матери бабушка Уинни продолжала жить, как могла: развозила на лошади почту и муку по домам в долине Иноноаклин.

Я уставилась на комок корней в кулаке. Его облепил блестящий гумус, напомнивший мне куриный помет. Гумус или перегной – это жирная черная гниль в лесной подстилке; он находится между свежим слоем из опавшей хвои и отмирающих растений сверху и минеральной почвой, выветрившейся из коренных пород, снизу. Гумус – продукт разложения растений, именно в нем похоронены мертвые растения, жуки и мыши-полевки. Природный компост. Деревья любят пускать корни в гумусе, а не выше или ниже, поскольку именно здесь они могут получить доступ к куче питательных веществ.

Но кончики этих корней светились желтым, как огоньки на рождественской елке, и заканчивались паутинкой мицелия того же цвета. Нити этого струящегося мицелия имели практически тот же цвет, что и нити, уходившие в почву, от ножек маслят, и я достала из кармана сорванный гриб. В одной руке я держала комок корней с ниспадающей желтой паутинкой, а в другой – масленок с оборванным мицелием. Я внимательно рассматривала их и не находила различий.

Может быть, масленок был другом корней, а не разрушителем мертвых предметов, как мицена? Я всегда прислушивалась к тому, что говорят живые существа. Мы думаем, будто самые важные подсказки – это нечто большое, однако мир любит напоминать нам: они могут оказаться удивительно мелкими. Я начала ворошить лесную подстилку. Казалось, что желтый мицелий покрывает каждую частичку почвы. Под моими

ладонями расходились сотни километров нитей. Эти ветвящиеся нити, называемые гифами, вместе с плодовыми телами грибов, которые они порождают, казались лишь крохотной частью обширного мицелия, залегающего в почве.

В заднем кармане жилета, застегивающемся на молнию, у меня была бутылка с водой, и я смыла крупицы почвы с кончиков корней. Я никогда не видела такого богатого букета грибов и определенно не встречала такого блестящего желтого, белого и розового – каждый цвет легкой паутинкой обвивался вокруг отдельного кончика. Корням приходится тянуться за питательными веществами далеко и в самые неудобные места. Но почему множество грибных нитей не только выходило из кончиков корней, но и пылало такой палитрой? Есть ли свой цвет у каждого вида грибов? Есть ли у них собственная функция в почве?

Я была влюблена в эту работу. Эмоциональный всплеск при подъеме через эту величественную прогалину заглушал страх перед медведями и привидениями. Я положила корни вырванного деревца с яркой сеткой грибов возле дерева-покровителя. Саженцы продемонстрировали мне текстуру и цвета подземного мира. Желтые, белые и бежевые оттенки напомнили о шиповнике, среди которого я росла. Почва, где они нашли себе место, была похожа на книгу: одна красочная страница наслаивалась на другую, и каждая рассказывала историю о том, как происходит питание леса.

Наконец, добравшись до вырубки, я сощурилась из-за бликов, пробивавшихся сквозь морось. Я знала, что увижу, но сердце все равно дрогнуло. От деревьев остались только пни. Из земли торчали белые древесные кости. Последние клочья коры, измученные ветрами и дождями, отслоились и упали на землю. Я пробиралась сквозь отрубленные конечности, чувствуя боль от того, что ими пренебрегли. Подняла ветку, освобождая молодое деревце точно так же, как в детстве освобождала цветы, пытавшиеся расцвести под мусорными кучами на соседних холмах. Я осознавала важность этих действий. Несколько мелких бархатистых пихт сиротливо стояли возле родительских пней, пытаясь оправиться от шока утраты. Заменить родителей им будет крайне сложно, учитывая медленный рост побегов после валки леса. Я коснулась верхушки ближайшего растения.

Пилы избежали и несколько рододендронов с белыми цветками и кустики гекльберри [4] . Я была частью бизнеса заготовки пиломатериалов – валки деревьев и расчистки диких, нетронутых мест.

Мои коллеги составляли планы следующих вырубок, чтобы лесопилки продолжали работать и кормить их семьи. Я понимала необходимость этого. Однако пилы не остановятся, пока не исчезнут целые долины.

Я направилась к сеянцам, выстроившимся по кривой линии среди рододендронов и зарослей гекльберри. Бригада, занимавшаяся заменой вырубленных зрелых пихт, использовала сеянцы ели голубой; сейчас они были по щиколотку. Может показаться странным, что срубленные пихты субальпийские не заменили такими же. Однако еловая древесина ценнее. Она обладает плотной структурой, устойчива к гниению и подходит для производства высококачественных пиломатериалов, а зрелая древесина пихты субальпийской слаба и ломка.

4

В США общее название ягодных растений из родов Vaccinium, среди которых черника, голубика, брусника, клюква и пр., и Gaylussacia, среди которых листопадные и вечнозеленые кустарники. В XIX веке слово получило значение «неважный, незначительный человек», видимо, поэтому Марк Твен так назвал своего героя.

Власти также рекомендовали высаживать саженцы рядами, как в саду, чтобы ни один участок почвы не оставался пустым. Причина в том, что лес, высаженный в определенном порядке, давал больше древесины, чем разрозненные скопления. По крайней мере, в теории. Предполагалось, что, если заполнить все промежутки и забить до отказа все уголки, будущая лесозаготовка даст больше материала. При этом правильное расположение растений облегчало подсчет. Примерно так же бабушка Уинни сажала рядами растения в своем саду, однако она обрабатывала почву и с годами меняла культуры.