Муха в вине
Шрифт:
— Но она меня довела! — застонал он вслух.
Водитель и охранник даже не обернулись, понимая состояние хозяина, лишь напряглись их спины.
— Возвращаемся! — вдруг выкрикнул он и, со стоном, закрыл ладонями лицо.
Взлетев по лестнице наверх, он открыл двери и застыл на месте. На полу, с разбитым окровавленным лицом лежала бездыханная жена. Трясущимися руками он схватил ее за лицо и закричал тонко, не своим голосом. Потом издал вопль и бросился вниз.
— Доктора, срочно, — закричал он истошным голосом.
Увидев бледное лицо хозяина, призывно машущего руками, охранник набирал номер скорой. Влетев вслед за ним в комнату, он увидел дрожащего хозяина, сидевшего у стены и охватившего голову руками.
— Она умерла, — твердил он и качал головой, — она умерла…
— Нет, она жива, — сказал телохранитель, прощупав пальцами шею девушки возле уха.
— Да? — подскочил Виктор, — Слава Богу! Она жива!
Подхватив застонавшую Лину, они положили ее на кровать.
— Открой глаза, любимая.
Он целовал пальцы ее руки и частил жалостно.
— Прости…прости…прости, меня…я согласен на все, только прости…
Через десять дней, после выписки из клиники, они подали на развод и были разведены по обоюдному согласию. В заявлении она писала, что не сошлись характерами. Это после того, когда она пригрозила ему сроком после второго избиения и лечения сотрясения мозга. Про раздел имущества сошлись на оглашение свадебного договора. Там было оговорено, что если Лина подает на развод, то ей останется лишь содержание, которое определит муж. Она подписала подтверждение уже в суде, что отказывается даже от причитающегося ей содержания. Но Виктор настоял и она, скрепя зубами дала согласие.
Вскоре Лина оформляла свои документы, избавляясь от прежней фамилии мужа, посетила свою старую бабушкину квартиру, но продолжала, по просьбе Виктора, все еще жить с ним в его доме. Зачем ему было это надо, она не понимала, да и не хотела понимать. Она хватала воздух свободы, без оглядки. Виктор же был предупредителен и вежлив. Показал ей счет в швейцарском банке, который открыл уже на ее девичью фамилию, помог с перевозом вещей и с покупкой автомобиля. Теперь она самостоятельно выезжала и была полностью свободна. Так она думала. Она и предположить не могла, насколько коварен и опасен ее уже бывший муж. И если бы не Светка, которая случайно услышала разговор его по телефону, уже скоро бы она была свезена в психлечебницу и закрыта навсегда.
Получилось это неожиданно и мимоходом. Она шла по коридору, а дверь в кабинет Виктора была приоткрыта. Услышав имя Галины, она приблизилась к щели и приложила ухо. Тот повторял за кем-то вслух адрес лечебницы и обещал большие суммы, если кто-то подтвердит диагноз, который он одобрит.
— Так и сказал, «тот, который я захочу». А еще произнес, уже для себя, что так просто ты от него не отделаешься, — прошептала она Лине, постоянно оглядываясь, словно боясь, что их услышат.
Адрес оказался психбольницы и еще даже платной клиникой, где содержат богатых клиентов, так Лина прочла в инете. А потом нашла и форум, где прочла не только хорошие отзывы, но и жалобы некоторых пациентов, побывавших в тех стенах. В общем, Лина была в ужасе.
— Если такое случится, то я навсегда исчезну из своей жизни. Этого нельзя допустить и надо ускорить события.
С этого дня она заметила вновь за собой слежку, и решилась бежать и срочно. Светка купила ей на вещевом рынке обычные кроссовки и джинсы, майку и куртку, а сама Лина, заказала по левой симке билеты на Израиль. Спрятав документы в тайник под плинтусом на старой квартире, который организовала еще до развода, она сняла наличность в четырех банкоматах, якобы для ремонта и приобретении мебели в бабушкину квартиру. Светка обменяла через своих приятельниц эти деньги на евро и спрятала все в камеру на большом вещевом оптовом магазине, уложив в сумку на колесиках. Ключ передала Лине и та, прокрутив «хвост» по центральным улицам города, оставила машину на стоянке, а сама, спрятавшись в одной из кабинок этого оптового рынка, переоделась и смешалась в толпе суетившихся покупателей. Выскочила из другого входа и бросилась к первому такси. Закинув сумку в багажник, плюхнулась на заднее сидение и выдохнула адрес старой квартиры. Ей надо было забрать оттуда документы, билеты, старые фото и еще несколько вещей, от которых она не хотела отказываться. Там же, по той же левой симке, заказала такси в Шереметьево, и уже через три часа регистрировала билет на Израиль. Пройдя досмотр, она спустилась в накопитель и села в гуще народа, ждущего объявление о вылете.
Прозвучавшие слова о посадке на свой рейс, она слушала, дрожа и волнуясь и, когда уже самолет оторвался от взлетной полосы, наконец-то смогла спокойно вздохнуть. Перекрестившись, она выглянула в темное окно.
Под крылом оставалась ночная Москва и ее прежняя жизнь.
Юдоль горя и страданий была отринута.
Впереди близилась заря ее новой жизни.
Глава 14
— Здравствуй, страна! — мысленно поздоровалась Лина, выходя по рукаву на площадку с пограничной проверкой,
— Еще один шаг и я исчезаю навсегда, — хихикнула Лина и подала с улыбкой свой паспорт на регистрацию.
— Вы знаете, что ваш документ скоро будет не действителен? — спросил пограничник на чистом русском языке, — У вас мало времени. Что вы намерены делать? У вас гостевая виза или трудовая?
— Хочу трудовую, и попробую еще получить гражданство. У меня еврейские корни.
Эту фразу она произнесла на иврите. Молодой пограничник поднял на нее удивленные глаза, помолчал, потом поставил штамп и улыбнулся.
— Добро пожаловать на землю обетованную, — сказал на иврите и улыбнулся, — Такая красивая девушка должна жить здесь.
Она поблагодарила молодого израильтянина и побежала в терминал за вещами. Выскочив на площадку с такси, она назвала адрес и тот, кивнув, принял ее багаж и завел мотор.
Они ехали по утренним дорогам Израиля, и Лина вновь любовалась пейзажем за окном. Было тепло, лишь ветерок охлаждал лицо, и девушка улыбалась своим мыслям о свободе. Въехав в Тель-Авив, таксист свернул на узкую улочку и остановился рядом с пятиэтажным домом. Расплатившись, Лина, прихватив вещи, поднялась на лифте на последний этаж и нажала кнопку звонка, единственной двери, находящейся на площадке. Постояв еще немного, хмыкнула и нажала вновь. Послышались шаги, и сонный женский голос спросил на иврите:
— Кого надо?
— Я из России. Меня зовут Галина. Я вам писала.
Дверь распахнулась и перед Линой стояла чернокожая израильтянка. Она посмотрела на Лину и улыбнулась.
— Заходи, — посторонилась она и закрыла двери.
— Ты так скоро. Я ждала тебя только на следующей неделе. Ничего не сообщила.
— Так уж получилось, — улыбнулась она, — Ты же не против нашего договора?
— Нет, конечно, — протянула руку в сторону, — Туда. Пошли, покажу комнату.
Она толкнула дверь и Лина вошла. Комната квадратная, угловая, с двумя окнами: одно на улицу, где шныряли автомобили и сновали люди, другое узкое, во двор, где за каменной стенкой стояли мусорные баки. Лина хмыкнула и согласно кивнула.