Мухобойка, соль и лошадь-качалка
Шрифт:
Илона зарыдала в голос, а остальные гости замерли в оцепенении. Видимо, только сейчас, после этих слов, до многих из них дошел истинный ужас происходящего.
Во дворе послышались торопливые шаги. В дверь вбежал Гоша, ошарашено оглядел зал:
– Илоночка, ты мне звонила…. Я ничего не понял из того, что ты сказала. Где полиция? Что с Аполлинарием?
– Где вы были, когда вам позвонила жена? – спросил его Даниил.
– У себя в офисе. – Пожал плечами Гоша. – Молочная фабрика рано начинает работу. Что тут стряслось?
– Вот! Вот полиция!!! – Илона потыкала мокрым платком в сторону инспектора Гирса. – Мой брат исчез! Никто не знает, что с ним могло произойти! Никто ничего не видел и не слышал!
– А вот в этом вы неправы, Илона Федоровна. – Сухо сказал Даниил. – Разумеется, каждый из находящихся в этом доме, что-то видел и что-то знает. И сейчас мне бы хотелось осмотреть кабинет Аполлинария. Позже я поговорю с каждым гостем в отдельности.
– Если это поможет найти брата…. – всхлипнула Илона.
– Это обязательная процедура в подобных случаях.
– Кабинет открыт…. Делайте, что сочтете нужным.
Во дворе дома, прямо перед лужайкой скрипнули тормоза автомобиля.
– А это еще кто? – болезненно дернулся Гоша. – Мы не въезжаем на машинах на траву….
В дверном проеме показались люди в полицейской форме, когда солнечные лучи, бившие в глаза гостям прямо из-за их спин, перестали слепить, многие узнали участкового уполномоченного Богатырева и его помощника.
– Здравствуйте. – Коротко поздоровались полицейские с собравшимися, подошли к Гирсу. – Что тут у нас?
Даниил повернулся спиной к гостям, тихо ответил:
– Хозяин дома исчез. Вчера нам не дали закончить приватный разговор, но из того, что мне успел рассказать пропавший Куцый, выходит, что он опасался кого-то. Рядом с беседкой есть старая домашняя пристань, оттуда исчезла лодка. Вчера незадолго до полуночи я видел ее на месте, утром от нее остался только след.
– Я посмотрю. – Кивнул Макар, помощник участкового. – Подумаю, что можно сделать….
– Лады. – Согласился Толик. – Ее могло просто унести вниз по течению, на этом месте наша речка очень капризная, и не такое бывало.
Макар быстро вышел из дому, скрылся в лучах слепящего утреннего солнца.
Даниил повернулся к гостям:
– Илона Федоровна! Сколько человек вчера присутствовало в доме?
– Ужин был накрыт на одиннадцать человек. – Тут же ответила сестра художника. – Еще были два официанта! Два замечательных мальчика из ресторана «У карася», что стоит тут недалеко – через дорогу. Мы уже не первый раз их приглашаем на большие события, они просто незаменимы в таких случаях.
– Где они сейчас?
– На кухне, я думаю. Им нужно много успеть сделать к вечернему празднику.
– Я поговорю с ними позже, предупредите их, пожалуйста. – Попросил Гирс. – Мне кажется, сегодня вечером праздник не состоится.
– Хорошо. –
– А что делать нам? – теребя завязки короткого халата, поинтересовался Вадим.
– Вы отдыхайте. Постарайтесь сосредоточиться, вспомнить вчерашний вечер во всех подробностях. Чуть позже мы с Анатолием Ильичом побеседуем с каждым из вас.
– Вы позволите нам быть первыми в вашем списке? – озадаченно спросил Парамонов, все еще придерживая Дельфину за плечи. – Мне бы хотелось уложить ее наверху.
– Пожалуйста.
Психолог и пошатывающаяся поэтесса проследовали за кадку с китайской розой, полицейские зашли в кабинет следом за ними. Толик сразу расположился за столом, положил перед собой блокнот.
– Вчера я уехал из этого дома около полуночи. – Начал разговор Даниил. – Не могли бы вы рассказать, что происходило здесь после этого?
– Я пела. – Тут же ответила Дельфина, опускаясь в кресло напротив Даниила.
– Подробнее, пожалуйста. – Попросил Толик, щелкая ручкой. – Вы начали петь сразу же после отъезда моего коллеги?
– Ну да. – Кивнула поэтесса. – То есть, не то, чтобы уж совсем сразу…. Тут еще много чего произошло!
– Нас это очень интересует! – сказал Гирс. – Постарайтесь вспомнить все мелочи.
– Да вспоминать-то почти нечего! – пробормотала Лебединская, вопросительно поглядела на серьезного Парамонова. – Вадя после ужина вдруг вспомнил, что слышал мое пение на одном из поэтических вечеров. Тут же все начали меня уговаривать исполнить что-нибудь…. Разумеется, я стала отказываться!
– Почему – «разумеется»? – спросил Толик, что-то сосредоточенно записывая в блокноте.
– Нуу…. Знаете ли…. – жеманно растерялась поэтесса. – Я не считаю себя прекрасной певицей. Так, знаете ли, что-то иногда пою для себя. Мне не хотелось разочаровывать гостей.
– Ты просто очень скромна. Ты никого не разочаровала. – Тут же вставил Парамонов.
– Ты слишком добр, Сергей…. – томно закатила глаза дама.
– Сколько времени вы скромно отказывались? – строго спросил Толик, ручка замерла над листком.
– Ой… ну, я не знаю. Минут двадцать. – Поджала губы поэтесса. – Я не засекала.
– В следующий раз засекайте. – Наставительно заметил участковый, делая запись в блокноте.
На серых щеках Дельфины вспыхнул румянец, она обиженно отвернулась. Парамонов коротко кашлянул.
– Значит, по всему выходит, через двадцать минут после отъезда инспектора вы начали петь? Кто это слушал? По фамилиям, пожалуйста. – Постучал пальцами по блокноту Толик.
– Я не начала петь так быстро! – скроив губы сердечком, надменно ответила поэтесса. – Мне нужно было войти в образ, переодеться! Исполнение романсов, дело неземное! Оно требует особого состояния духа! Особого настроя!