Мулатка в белом шоколаде. Рука, сердце и кошелек
Шрифт:
– Хи-хи! – не выдержала Леся, все еще зажимая рот рукой. – Ой, простите!
Как ни странно, Магомет Али отнесся к происходящему невозмутимо. Лесю поставил на землю. Концом своей просторной рубашки он стер с лица сливочно-коньячные украшения. И произнес уже гораздо менее страшным голосом:
– Убью обоих! И ее, и его. Где они?
Последний вопрос относился к Лесе. Но она не торопилась на него отвечать. Выходит, Магомет Али не знал, что Катя мертва? Иначе с чего бы он сейчас стал разыгрывать перед незнакомой ему Лесей комедию и грозиться убить уже и так мертвую Катю? Леся все еще колебалась, не зная, что сказать.
– Пошли, давай! – схватил ее за локоть Магомет. – Покажешь мне их!
Леся струхнула. У мужчины было такое кровожадное выражение лица. Но в этот момент за ее спиной раздался знакомый голос Пантелеймонова:
– Не торопитесь!
Леся едва сдержалась, чтобы не кинуться ему на шею. Но Пантелеймонов ее порыва не оценил. Выглядел он очень сердитым.
– Разве мы с вами так договаривались? – спросил он у Леси. – Почему со мной не посоветовались?
– Понимаешь, Кира, она…
– С ней я еще отдельно поговорю, – пообещал Пантелеймонов и затем, вытащив удостоверение, обратился к Магомету Али:
– Пройдемте со мной!
– Зачем это?
– Затем, что мы должны задать вам несколько вопросов по поводу того, как вы провели вчерашний вечер и ночь, – отрезал Пантелеймонов.
– А вам что за дело?
Сдаваться Магомет Али не собирался. Он ничем не напоминал своих осторожных сородичей, избегающих вступать в конфликт с законом. Видя, что он выбрал неправильный тон в разговоре с этим человеком, Пантелеймонов сделал знак, и к нему подошли еще двое его коллег. Против троих Магомет Али так рьяно протестовать уже не стал. Все же природное здравомыслие в нем имелось. И ушел, все еще недоуменно бормоча себе что-то вполголоса на своем языке.
– Как я рада! – возликовала Ульяна, когда Магомета Али увели. – Девочки, мы с вами помогли поймать преступника! Давайте отпразднуем это событие!
– Давайте, но только не здесь, – поспешно произнесла Кира.
После того как Магомета Али увели, на подруг стали поглядывать, не сказать чтобы особенно доброжелательно. А усатый повар – близкий приятель Магомета Али, а может быть, даже и его родственник, так и вовсе кровожадно точил нож, поглядывая на подруг из-под насупленных бровей.
В общем, уйдя из кафе, девушки почувствовали себя куда лучше. Они прошли по улице пятьдесят метров. И нашли еще одно кафе. Хозяева тут были русские. Так что подруги могли не опасаться мести соотечественников Магомета Али.
– Не знаю, – нерешительно произнесла Леся, когда девушки присели за круглый столик. – Мне кажется, что мы ошиблись.
– В чем?
– Не убивал он Катю.
– Катю, может быть, и не убивал. А господина Петеросяна вполне мог убить. Ты видела, как он глазами зыркал! Ух!
Леся промолчала. Но к вечеру, когда Кира с Лесей уже простились с Ульяной и вернулись к себе домой, им стало известно, что Магомета Али милиционерам пришлось отпустить.
– У него на то время, когда был убит Петеросян, оказалось надежное алиби, – сказал подругам заглянувший к ним на огонек и сытный ужин Пантелеймонов.
Он сидел на лучшем месте у окна и с удовольствием поглощал готовые котлеты, которые Кира выдала ему в качестве домашних собственного приготовления. Неизвестно, какую проницательность проявлял Пантелеймонов на работе, но в быту он оказался сущим младенцем. Наивным и беспомощным. И с готовностью слопал в качестве приправы к котлетам сказку о том, сколько Кире пришлось потрудиться, чтобы вылепить такое аппетитное чудо.
– А еще есть? – только и спросил Пантелеймонов, заглотнув подряд четыре больших котлетины.
– Есть, – успокоила его Леся. – Ешь на здоровье.
Пантелеймонов наконец насытился и принялся рассказывать дальше.
– Оказывается, на свадьбу он пришел. Но, пытаясь проникнуть непосредственно на свадебный банкет, сцепился с охранниками, которые и проводили его в ближайшее отделение милиции. Там Магомета Али продержали до пяти часов утра. А потом выпустили.
– И он сразу примчался к Кате! – воскликнула Кира.
– Они давно знакомы?
– Меньше месяца, – сказал Пантелеймонов. – Но, по словам Магомета Али, он влюбился словно мальчишка. Даже готов был порвать со своей семьей и жениться на русской.
– У него есть жена? – почему-то встрепенулась Леся.
– Нет, он не женат.
– Тогда о какой семье идет речь?
– О его матери, отце, братьях, сестрах и прочей родне.
– А они тут при чем?
– У азербайджанцев принято жениться на своих. Для них брак с русской почти позор.
– Правда?
У Леси почему-то заныло сердце. Хотя какое ей дело до того, что азербайджанцы не женятся на русских. И почему не женятся, ведь на Кате Магомет Али готов был жениться.
– Так он ее любил?
– Слышали бы вы, как он рыдал, когда узнал правду! Жестоко было так шутить с человеком. Сначала вы ему заявили, что он рогат. А потом мы уже окончательно закрутили гайки и сказали, что его любимой больше нет в живых.
– И он плакал? – затаив дыхание, спросила Леся.
Вот бы по ней кто-нибудь так убивался! Это было бы здорово! Ради такого она даже готова умереть. Не навсегда, конечно. А так, ненадолго и понарошку.
– Причитал и очень переживал, что так плохо расстался с Катей, – сказал Пантелеймонов. – По его словам, он дал ей пощечину за то, что она все же ходила на свадьбу к Петеросяну.
– А откуда он узнал об этом?
– Она и не скрывала от него правду. Сказала, что хотела проститься с Петеросяном.
– Но если Магомет Али не убивал соперника, зачем он намекал Кате, что разобрался с ним.
– Магомет Али восточный человек, и ему свойственно некоторое преувеличение, – сказал Пантелеймонов. – Особенно когда страсти бушуют с такой силой.