Мультиверс
Шрифт:
Вересов обратился к эксперту:
– Этот ландшафт не выпадает из теории Мультиверса, Ядогава-сан? Мы действительно находимся в пространстве между пузырями реализованных квантовыми процессами Вселенных? Оно так выглядит?
– Мы видим инфляционный процесс расширения Мультиверса. У Копуна просто больше каналов восприятия, чем у человека, а Ваня-кун описал только то, что ему доступно.
– Извините, – пробормотал Иван, краснея.
– Я не хотел вас обидеть, – встревожился японец. – Вряд ли кто-нибудь
– Как вы думаете, Хироси-сан, каковы у нас шансы выбраться из этой… гм, метели?
– Вероятность невелика, – огорчённо признался учёный. – Повторюсь: Мультиверс представляет собой бесконечную и, по большому счёту, безжизненную пустыню, в которой встречаются редкие оазисы – Вселенные с разными формами жизни и разума. Вечная инфляция порождает все возможные и даже невозможные типы пространств. Да, мы можем случайно наткнуться на одно из них, если хватит энергии, однако шанс…
– Я вас понял. Копун, что ты об этом думаешь?
В кают-компании возник приятного вида молодой человек в стандартном унике, каким своим пассажирам показывался компьютер Вестника.
– Доброе утро, судари и сударыни. Мне трудно ответить на ваш вопрос, ибо я просто ИИ, как принято говорить, и не обладаю воображением. Мы преодолели путь, эквивалентный ста триллионам световых лет, и я потерял половину массы и половину запасов энергии. Мои вакуумсосы в местном континууме неэффективны, поэтому трачу я больше, чем получаю. В скором времени придётся существенно сократить внутренние расходы и объёмы. По моим расчётам, моих возможностей хватит разве что на месяц пути в том же режиме.
– А потом? – наивно спросил Лапиков.
Копун вежливо улыбнулся, не отвечая.
Вересов кивнул.
– Понятно. Прошу всех определиться с предложениями. Надо ли нам продолжать движение вперёд или стоит подумать о возвращении.
– Если только мы сможем точно определить, – мрачно проговорил Мишин, – в каком направлении возвращаться.
Копун пожелал всем приятного аппетита и исчез, хотя по-прежнему слышал и видел всё, что делали люди.
Вересов сел завтракать.
Иван встретил взгляд Елизаветы, улыбнулся с преувеличенной бодростью, хотя сердце дрогнуло.
– Ничего, пробьёмся.
«Я не боюсь! – ответили глаза женщины, – потому что мы вместе».
Совещание закончилось неожиданно: полчаса группа эмоционально выясняла отношение членов экспедиции к плану Вересова вернуться, как вдруг Копун пригласил всех посмотреть на объект, который внезапно вырос впереди. Хотя это «впереди» и не означало пространственное положение вселенолёта.
Сбежались в модуль ЦУПа, представлявший собой нечто вроде рубки космолёта со всей её коммуникационно-информационной техникой, расселись по креслам.
Стены модуля растаяли, превратившись в мерцающее сквозь прозрачную воду жемчугом песчаное дно лагуны, и перед взорами людей возникло меняющее форму, похожее на вход в тоннель образование неизвестной природы.
– Далеко? – спросил Вересов.
– По моим эквивалентным меркам – не больше тысячи километров, – ответил Копун. – И оно движется, убегает от нас, мы его постепенно догоняем.
– Всего тысяча? – скептически переспросил Лапиков. – Пара секунд.
– Оно движется практически с той же скоростью.
– Разве мы куда-то движемся? – поинтересовался Мишин. – Ядогава-сан утверждает, что мы торчим в переходном слое между нашей Вселенной и Мультиверсом.
– Я всего лишь адаптирую человеческие понятия под реальную ситуацию. Как бы то ни было, мы догоняем объект, идентифицировать который я пока не могу.
– Хочешь сказать, что объект мчится с той же скоростью, что и мы? Тысячи парсеков в секунду? Разве здесь такое возможно?
– Сам удивлён.
– Давай догоним на форсаже.
– Форсаж потребует дополнительного расхода энергии.
– Если не форсировать, – сказал Вересов, – сколько времени потребуется, чтобы догнать?
– Около трёх часов.
– Хорошо, идём прежним темпом.
Разговоры в «рубке» стихли. Изредка кто-нибудь из «экипажа» Вестника бросал реплику, ему отвечали, и снова наступала тишина.
Объект медленно «приближался», оконтуренный плавно изгибающимися лепестками эфемерного цветка: таким его видели системы отображения вселенолёта.
Наконец он вырос в размерах до величины вулканического кратера, и перед глазами застывших людей нарисовалась сложная конструкция в форме переплетённых трёх веретён, пронизанных чешуйчатым «позвоночником».
– Что это?! – прошептала Марфа, устроившаяся рядом с лейтенантом Трофимом Велиаром, черноглазым и черноволосым. Они представляли собой разительно отличающуюся пару, так как Трофим был жгучим брюнетом, а Марфа – платиновой блондинкой с прозрачно-голубыми глазами.
– Могу ошибиться, – проговорил Копун неуверенно, как человек, сомневающийся в своей трезвости, – но, похоже, это мой коллега.
– Кто?! – удивился Мишин. – Какой ещё коллега?!
– Вестник? – сообразил Иван. – Такой же аппарат «судного дня»?
– Совершенно верно, хотя создавали его не мои конструкторы. Не нимфиане.
– А кто?
– Соперники нимфиан из другого звёздного скопления. И, по-моему, он мёртв.
– Как ты определил?
– Если бы этот командный пункт был цел, давно попытался бы связаться со мной либо уничтожить.
По залу прошло движение, вызванное предположением Вестника.
– Ты уверен, что этот твой… коллега мёртв? – спросил Вересов через минуту. – Может, он просто поджидает удобный момент, чтобы напасть?