Муми-тролль и комета
Шрифт:
— Куда — туда? — спросила Муми-мама. — Я его что-то не вижу. Ты не видел здесь торта, пророк?
— Вот уж не интересуюсь тортами, — ответил Ондатр, важно оправляя усы. — Я никогда их не вижу, не пробую и даже не дотрагиваюсь до них.
— Так куда же он делся? — изумлённо воскликнула Муми-мама. — Снифф, голубчик, не мог же ты съесть его, пока нёс!
— Ещё бы, такой огромный! — невинно заметил Снифф.
— Значит, ты всё-таки куснул от него? — вскипел Муми-тролль.
— Только самую верхушку, звезду, она была здорово твёрдая, — сказал Снифф и юркнул под матрац.
— Фу-ты ну-ты, — сказала Муми-мама и опустилась на стул, вдруг почувствовав себя очень усталой. — Кругом сплошные неприятности.
Фрёкен Снорк критически оглядела Ондатра.
— А вы не встанете на минутку, дяденька? — сказала она.
— Зачем? Я сижу себе и сижу, — сказал Ондатр.
— Вы сидите на нашем торте! — сказала фрёкен Снорк.
Ондатр поспешно вскочил, и — о боже! — какой он имел задний вид! И какой вид имел торт!
— Вот это уж слишком так слишком! — крикнул Снифф, вылезая из-под матраца. — Наш торт!
— В мою честь, — мрачно заметил Муми-тролль.
— Теперь я останусь липкий на всю жизнь! — возмутился Ондатр. — И в этом вы виноваты!
— Да успокойтесь вы все! — воскликнула Муми-мама. — Неужели вы не понимаете, что это комета заставляет нас так нервничать. Ведь торт-то остался совершенно тот же, он только немножко видоизменился. А ну-ка, подходите ко мне с тарелками, и мы по справедливости разделим его!
И Муми-мама разрезала видоизменённый торт на девять совершенно равных частей, и каждый получил по куску. Потом она налила в умывальный тазик воды, и Ондатр уселся в него.
— Вы нарушили мой душевный покой, — сказал он. — В жизни мыслителя просто не должно случаться подобных вещей.
— Пустяки, — утешала его Муми-мама.
— Как — пустяки? Я не считаю, что это пустяки! — сказал Ондатр и съел большой кусок торта.
В гроте становилось всё жарче и жарче. Они сидели каждый в своём углу, вздыхали, говорили о том, что всем давно уже было известно, и ждали.
Вдруг Муми-тролль так и подскочил на месте.
— Мы забыли про Мартышку! — воскликнул он.
Муми-мама в ужасе заломила лапы.
— Её надо спасти! — продолжал Муми-тролль. — Кто знает, где она живёт?
— Она нигде не живёт, — сказал Муми-папа. — Боюсь, мы просто не успеем её разыскать.
— Не выходи сейчас, милый Муми-тролль, прошу тебя, — сказала фрёкен Снорк.
— Я должен, — твёрдо отвечал Муми-тролль. — Ну, пока!
— Возьми мои часы, чтобы следить за временем, — сказал Снорк. — И поторопись! Уже четверть девятого!
— Значит, у меня ещё есть целых двадцать семь минут, — сказал Муми-тролль, обнял свою встревоженную мать, проглотил последний кусок торта и выскочил наружу.
Воздух на берегу был горяч, как огонь, деревья стояли неподвижно, боязливо трепеща всеми свежими листьями. Комета ослепительно сверкала, закрывая собой всё небо.
Муми-тролль бежал по песку в лес и кричал во всё горло:
— Э-ге-гей, Мартышка! Покажись! Мартышка!
Красный свет под деревьями накладывал на всё какой-то жутковатый отпечаток. Нигде не было видно ни души, вся ползучая мелюзга попряталась в землю и притаилась там в страхе и ожидании.
Муми-троллю казалось, будто он остался один на свете, так ему было одиноко. Он бежал между стволов деревьев, звал, прислушивался и снова бежал. Но вот он остановился и взглянул на часы.
Оставалось всего двенадцать минут. Пора поворачивать назад.
Он крикнул напоследок и прислушался, ожидая ответа, Откуда-то издалека-издалека донёсся слабый писк. Муми-тролль приложил лапы ко рту и снова крикнул. Теперь ответ раздался поближе. А вот и сама Мартышка скачет в листве с дерева на дерево!
— Так это ты! — восхищённо затараторила она. — Привет, привет! А я-то сижу и думаю…
— У нас нет времени для болтовни, — поспешно сказал Муми-тролль. — Следуй за мной — получишь апельсин. Только живо, не то съедят другие.
Оставалось всего пять минут…
Никогда ещё Муми-тролль не бегал так быстро. Горячий воздух жёг ему глаза, во рту пересохло.
А Мартышка прыгала с дерева на дерево и без умолку болтала и смеялась.
— Апельсины! — трещала она. — Давненько я не пробовала апельсинов. Ты уверен, что они настоящие? Если здесь и дальше будет так хорошо и тепло, вот увидишь, как быстро они полезут отовсюду. Я всегда чищу их своим особым способом…
Четыре минуты!
Между деревьями проглянул берег…
Три минуты!
Как трудно бежать по песку… Муми-тролль подхватил Мартышку на руки и стрелой понёсся к скале.
Перед входом в грот стояла его мама и ждала. Она всплеснула лапами и закричала:
— Бегом! Бегом!
С грехом пополам они вскарабкались на скалу. Муми-мама сгребла их в охапку и затолкала в грот, а потом юркнула туда сама.
— Ты успел! — воскликнула фрёкен Снорк и постепенно стала опять розовой.
— Апельсин… — начала было Мартышка и вдруг удивлённо замолкла.
Снаружи…
Снаружи как зашипит, как загудит!
Все, кроме Хемуля (он считал свои марки) и Ондатра (он застрял в тазике), бросились на песок и крепко ухватились друг за друга. Лампа погасла, и стало совершенно темно.
Комета проносилась над Землёй. Было ровно восемь часов сорок две минуты и ещё четыре секунды.
В небе шипело и грохотало, словно там рвались миллионы ракет и миллиарды ручных гранат, гора тряслась и дрожала. Хемуль упал животом прямо на ворох своих марок. Снифф заревел по-страшному, а Снусмумрик надвинул шляпу на самый нос — так казалось ему безопасней. Раскалённые камни дождём посыпались в ванну на крыше.