Мумия из Бютт-о-Кай
Шрифт:
Убедить Айрис покинуть отчий дом оказалось проще, чем ожидал ее супруг. Она очень любила своего отца, но оставаться в его доме не могла: ей хотелось чувствовать себя хозяйкой и избавиться от его властной заботы. Поскольку жили поблизости, они могли часто навещать друг друга — это было тем более важно, поскольку в квартире на улице Сены, в отличие от квартиры на улице Сен Пер, не было ванны. Что до мадам Пиньо, чья квартира находилась на пересечении улиц Висконти и Сены, то и она не имела ничего против того, чтобы сын с семейством жил на несколько десятков метров дальше от ее дома.
Жозеф и Айрис влюбились в новую квартиру. Комнаты были просторными, окна выходили на сад, а под
Этим вечером сердце Жозефа, как обычно, забилось быстрее, когда он поднимался на третий этаж по лестнице со стертыми ступенями и коваными перилами. Подумать только, здесь жила Жорж Санд! И именно здесь в двадцать семь лет она впервые переоделась в мужское платье. Жозеф, конечно, был бы против, если бы Айрис пришло в голову последовать ее примеру, однако этот факт его воодушевлял: ему представлялось, что дух знаменитой писательницы окажет покровительство его литературной карьере.
Войдя, он почувствовал аппетитный запах гратена, [20] фирменного блюда Эфросиньи, имевшей обыкновение ужинать вместе с сыном и невесткой. Зюльма Тайру, помогавшая ей на кухне у Кэндзи Мори, вышла замуж за Андре Боньоля, бывшего дворецкого Легри, и перебралась в Нант, где готовила в местном кафе жареный картофель по-парижски. Так что теперь Эфросинья буквально разрывалась на части, помогая и семье сына, и Виктору с Таша. Мсье Мори отказывается от ее услуг? Что ж, это даже к лучшему. И пусть тогда сам разбирается со своей новой экономкой!
20
Гратен — блюдо из картофеля, запеченного ломтиками с сыром, сливками и специями.
Пока Жозеф обсуждал новости с матерью, Айрис сидела в гостиной, где вышивала суконный чехол на пианино, напевая дочке колыбельную. Та лежала рядом, посасывая палец. Слушая ровное дыхание дочери, Айрис погружалась в сладостный, волшебный мир. Три тетради сказок с рисунками Таша лежали на письменном столе. Последняя история, «Кот с острова Мэн», была еще не закончена. Ее герой, белый кот, так горевал из-за того, что у него не было хвоста, что решил купить на континенте кошку-девятихвостку… [21] Она унеслась мыслями очень далеко, но тут свекровь позвала всех за стол.
21
Имеется в виду особая порода бесхвостых кошек с острова Мэн. Согласно легенде, кошка опаздывала на Ноев ковчег и Ной, затворяя дверь, нечаянно прищемил ей хвост; кошка-девятихвостка — плеть с девятью и более хвостами, на конце которых либо узлы, либо крючья, либо острые наконечники.
— Ты слишком много работаешь, сынок! — ворковала Эфросинья. — И переутомляешься! Понимаю, ты стал компаньоном, но почему бы мсье Легри не подменять тебя по субботам? Я только что видела их с мадам Легри… Она одета в один из этих дурацких костюмов. Все так и пялились на ее ноги, стыд-то какой!
— Мама, я тебе уже объяснял, мы распределили обязанности. Виктор дежурит три утра и три полных дня в неделю.
— Мне тоже кажется, что все идет хорошо, — поддержала мужа Айрис. — Жозеф может больше времени уделять семье и своему писательству. Он говорил вам, что «Месть призрака» выйдет в «Пасс-парту» на следующей неделе?
— Конечно говорил! И все же я убеждена: его эксплуатируют! И платят мало! Небось, Пьер Декурсель [22] не страдает от безденежья! — возразила Эфросинья.
— Ну послушай, мама! У него же толпа помощников, а я все делаю сам!
22
Пьер Декурсель(1856–1926) — автор бульварных романов, в том числе «Преступление святого», «Пьющая слезы» и «Два малыша», которые пользовались огромным успехом.
Не так давно Матильда де Флавиньоль подарила ей билет в театр Амбигю-Комик на «Двух малышей»; Эфросинья вышла из зала в слезах и теперь только и говорила, что о том спектакле.
— Ах! Какая трогательная пьеса! Мне так жаль Фанфана и Клодине, ведь они стали жертвами бандита Ля Лимаса и его сожительницы Зефирины. Вот какие истории следует сочинять! Больной чахоткой мальчик, отец которого несправедливо обвиняет свою жену в измене и мстит, отдав сына Ля Лимасу… Это даже лучше, чем «Две сироты».
Но Жозеф не слушал. Он уставился в тарелку, вспоминая случай, произошедший совсем недавно, в феврале: лошадь фиакра номер 10 536, устав ждать пассажира, поднялась вверх по улице Эльзас, дошла до соседней станции и остановилась, пока кучер искал ее повсюду как одержимый.
— Вот и сюжет будущего романа: экипаж, который тянет заколдованная кобыла… И называться он будет «Адский фиакр» — успех гарантирован! — произнес наконец Жозеф, прежде чем положить в рот изрядную порцию картофеля и расплавленного грюэра.
Ему так не терпелось записать скорее свою идею, что он в мгновение ока покончил с ужином — к удовольствию матери, которая отнесла это на счет своего кулинарного таланта.
Стена на улице Корвизар была увита вьюнком. Его не было лишь на ржавых створках ворот, ведущих в поместье. Над Бютт-о-Кай уже сгущались сумерки, когда двое с сумками, один широкоплечий, а второй — тщедушный, повернули в замке тяжелый ключ и направились по заросшей тропинке к дому, силуэт которого темнел на фоне золотистого вечернего неба. На полпути тщедушный замедлил шаг и бросил в пруд пригоршню крошек. На мутной поверхности появились круги волны: карпы, лини и золотые рыбки наперебой хватали крошки.
— Зачем ты их кормишь? Лучше давай поймаем одного и сами полакомимся, — проворчал здоровяк.
Он схватил тщедушного за рукав, но тот вырвался и первым устремился в заросли.
Перед небольшим строением они остановились. Тщедушный снял навесной замок с подгнившей двери и зажег фонарь. Они шли по узкому, затянутому паутиной коридору, в конце которого была лестница с крутыми ступенями, ведшая в погреб. Фонарь осветил канделябр со свечными огарками и окно, наглухо закрытое ставнями, а потом выхватил из темноты покрывало, которым был накрыт какой-то длинный вытянутый предмет. Тщедушный испуганно отшатнулся.