Мумия из семейного шкафа
Шрифт:
— Это вы о психотерапевте говорите? — догадалась я.
— О нем, — закивал головой зав. отделением. — Очень неадекватно для нашего отделения она себя ведет. Жалобы строчит. Угрожает всех уволить, дойти до министра здравоохранения.
— Это она может, — тихо сказала я, скорее для себя, чем для моего собеседника, но он все-таки меня услышал.
— Что может?
— А все и может.
«А уж довести человека до белого каления ей раз плюнуть, — подумала я, с сожалением глядя на уставшего доктора. — Наверное, несладко ему здесь работается. Больница убогая. Средств отчисляется мало. Пациент безденежный.
— Я и так пошел навстречу вашей подруге. Обычно больных, поступивших к нам на «Скорой помощи», мы в неврологическое отделение не принимаем. Так что можете ей передать: если она не перестанет устраивать революции по любому поводу и оскорблять медицинский персонал, переведу ее в другое отделение. Диагноз у вашей подруги серьезный. Клиника налицо. Мне коллега так и сказал — его пациентка.
— А что с ней такое? — испугалась я. — Куда вы ее хотите перевести?
Зная Алинин характер, я как-то за нее не особенно переживала. Я привыкла к ее манере вести себя, а вот окружающих ее выходки могли порой шокировать, и даже очень. Психиатр так на нее обиделся, что из мести грозился взять ее под свою опеку. А это плохо. И не потому, что лежать в психушке неприлично, а потому что из этого отделения просто так не уйдешь. Посему надо было Блинову срочно, пока ее никуда не сунули, забрать из больницы.
— Вашу подругу смело можно помещать в психиатрию, — закончил свою мысль заведующий отделением.
— Ну что вы, вы ее плохо знаете. Характер у нее вспыльчивый, только и всего.
— Этот характер можно расценить как буйство.
— Какое же это буйство? Так, легкое недоразумение.
— Недоразумение? Ваша подруга вчера потребовала, чтобы на ночь проветрили палату и дали горячую воду в душевые. А у нас больница на балансе города. Какая вода в одиннадцать часов вечера, если котельная в этом районе до девяти только работает?
— Жаловалась в дежурную службу райисполкома? — попробовала я догадаться и попала в точку.
— Вы действительно хорошо знаете свою подругу. Но это еще не все! Вчера требовала сбалансировать питание, а сегодня вылила суп на пол. Она у вас типично буйная! Я не хочу ее видеть в своем отделении.
— Вот и я, доктор, о том же. Хочу ее забрать.
— Куда?
— Домой. Пока домой.
— Вы понимаете, ей лечиться надо. Уж не знаю, что у нее в жизни произошло, но с головой у нее не все в порядке. Судя по возрасту, она и комсомол, и пионерскую организацию застала, а люди, воспитанные при советской власти, так себя не ведут.
— Вы правы, доктор. Проклятый капитализм искорежил ее правильное мировоззрение. Так я ее заберу? — я жалобными глазами посмотрела на зав. отделением.
— Забирайте. Но мой вам совет: определите ее в хорошую больницу.
Я вылетела из кабинета и помчалась по коридору, чтобы порадовать Алину хорошей новостью: ее отпускают!
Алина сидела на своей кровати в окружении женщин из соседних палат и делилась своим богатым опытом, как взять то, что тебе и так положено по праву.
— Не бойтесь требовать. Если вещь бракованная, вам обязаны вернуть за нее деньги. И неважно, что вы ее уже носили. Существуют определенные гарантийные сроки. Если подобру деньги не отдают, смело идите в «Общество защиты прав потребителей». Там юристы хорошие, в обиду не дадут, если надо, решат ваш вопрос через суд.
— А если суд постановил, а они все равно не отдают?
— В моей практике такого не было. Отдавали как миленькие, да еще за моральные издержки приплачивали.
Я пролезла к Алининой кровати сквозь строй жаждущих получить консультацию и довольно грубо сказала:
— Собирайся, пока тебя не запихнули в психиатрическое отделение, быстро сматываемся.
Женщины подозрительно посмотрели на Алину. Сначала она им рассказывала какие-то небылицы о возврате денег за некачественную вещь, а теперь ее в психушку переводят. Ну, правильно, где ж это видано, чтобы тебе деньги вернули, чай не в Америке живем. В нашем магазине найдут тысяча одну причину, почему нельзя возвратить деньги. В крайнем случае одно бракованное изделие поменяют на другое.
— Меня в психушку? Это кто такое сказал? — возмутилась Алина.
— Заведующий отделением.
Толпа заметно поредела. Женщины бочком протискивались к выходу. Алина в порыве гнева открыла рот, чтобы выразить свое мнение о руководстве больницы, но я ее опередила:
— Жалобу потом настрочишь. Ты уже здесь всех своими жалобами достала. Собирайся, пока тебе психиатр отдельную палату не забронировал. И если не хочешь вновь с ним встретиться, поторопись, — предупредила я. — Где твои вещи?
Мои слова подействовали на Алину.
— Мне нечего забирать. Меня в этом халате и тапочках привезли. И еще куртка спортивная за дверью весит.
— Тогда пошли, такси должно подъехать через пять минут. Ключи от квартиры ты у кого оставила? У Вероники Алексеевны?
— Нет, ни у кого я не оставляла, — Алина извлекла из кармана связку ключей и потрусила ею перед моим лицом. — Вот они.
Глава 20
Пока мы ехали, таксист постоянно посматривал на Алину, сидевшую на переднем сиденье. Его отчего-то смущали ее халат и домашние тапочки.
— Молодой человек, — не выдержала моя подруга. — Вы так шею свернете. Надеюсь, вы не думаете, что я в таком виде еду с вечеринки?
— Нет, что вы! Я же знаю, что вы из больницы…
— Только не надо говорить, что у меня такой вид, будто я из больницы сбежала.
— Да я так и не думал, — смутился водитель и еще раз бросил взгляд на розовые тапки с опушкой.
— Хватит поедать меня хищным взглядом. Меня выписали неожиданно. Я не успела предупредить подругу, чтобы она привезла мне одежду и обувь. И вообще, почему я должна перед вами оправдываться? Я гляжу, вам нравятся мои тапочки!
Таксист отвернулся и больше на ноги пассажирки не смотрел. Зато Алина долго не могла прийти в себя от чужой бестактности и начала срывать злость на бедном водителе.
— Кто так ездит? Здесь левый поворот запрещен. Вы так и будете всех пропускать? Ну, яму-то можно и объехать. Господи, за что мне такие страдания? Молодой человек, на мигающий зеленый свет проезжать не только можно, но и нужно. Если вы так будете плестись, мы никогда не доедем.
«Определенно надо подлечить Алину. Нельзя так бросаться на людей», — осудила я подругу, но вмешиваться не стала. Если у Алины стервозное настроение, ей все равно на ком разряжаться. Так лучше пусть это будет таксист, чем я.