Мумия в меду
Шрифт:
– Добрый вечер. Все в порядке?
Один из охранников подал стул, и Сергей в первый раз за вечер присел.
Юный хам смерил собеседника презрительным взглядом и цапнул с блюда очередной кремово-ореховый шарик:
– Повар в вашей богадельне так себе, – сообщил с набитым ртом. – В привокзальной булочной «Три с половиной поросенка» выпечка гораздо нежнее.
«Малыш желает со мной поиграть? – подумал Сергей, никак не отразив лицом возникшее раздражение. – Какое самомнение! Значит, знает, гаденыш, что про его побег уже все известно, и на эмоции меня развести
– Позвольте полюбопытствовать, господин Ра-Шу-и-Ки, какими деньгами вы расплачивались за нежную выпечку? Насколько я знаю, наличности у вас с собой не было.
– Славигорские женщины жалостливы, – пожал плечами мальчик. – А я чертовски обаятелен.
Густые брови сложились домиком.
– Дайте попробовать, тетенька, оно та-ак вкусно пахнет! У вас золотые руки, хозяюшка, – дурашливая нежность в голосе ребенка могла растопить Антарктиду.
Помощник кивнул:
– Что ж, я оплачу вашу трапезу в заведении «Три с половиной поросенка».
– Ты все правильно понял, Ищук, – величественно кивнул ребенок. – Если вопросов больше нет, исчезни, мне к выступлению готовиться надо.
Сережа очень не любил, когда его называли по фамилии, но снова раздражения не показал.
– Завтра в первой половине дня мне бы хотелось с вами побеседовать, найдите для меня время в своем плотном расписании…
«…между компьютерными играми и бесцельным разглядыванием потолка», – это Сергей додумал про себя.
– И какова будет тема нашей беседы?
– Нужно уточнить кое-какие юридические вопросы. По законам нашей страны вы, принц, не можете выступать лицом юридическим, так что оформление опеки – для нас сейчас первоочередной вопрос.
Ра-Шу-и-Ки скептично поднял густые брови:
– Тогда, Ищук, озаботься приглашением моих адвокатов. С мутным типом вроде тебя по-другому я разговаривать отказываюсь.
Улыбка у него была жесткой – тонкие яркие губы растянулись, обнажив острые мелкие зубы, и мальчишка стал похож на крысу – сообразительного смуглого крысеныша.
– Я посмотрю, что можно сделать, – ровно ответил Сергей. – Приятного вечера, принц. До встречи.
– О да, вечер будет приятным, – пробормотал мальчишка и, подозвав к себе одного из охранников, начал что-то ему объяснять.
Аристарх Евгеньевич заскучал, наметанный взгляд Сергея отметил недовольную гримасу Барина. Шеф поигрывал золотой маской, исподтишка рассматривая свою правую руку:
– Сережа, ты Виктора Ивановича приглашал? Я хотел бы с ним парой слов переброситься.
– Это было бы опрометчивым решением, – возразил помощник. – Поступила информация, что наши конкуренты заинтересовались геронтологическими исследованиями. Если Виктора попытаются перекупить…
– Понятно, – Аристарх примерил маску, его серые глаза теперь смотрели сквозь золотые прорези. – Надо будет охрану в лаборатории усилить и, вообще, организуй для ученых удобную опытную площадку.
Сергей кивал, запоминая указания.
– И да, вот еще что… Лерку домой потом отвези. Не хочу, чтобы она на ночь оставалась. Она, конечно, дурочка, но вот это вот, – шеф приподнял руку, – не заметить не может.
– Будет исполнено.
Аристарх руку не опустил:
– Знаешь, мне кажется, что она постарела. Да не Лера, болван, – кожа. Прямо на глазах опадает. Надо поближе рассмотреть.
Помощник бросил взгляд на часы:
– После торжественной части можно будет уходить. Может, вызвать медиков?
– Потом сам их в целях сохранения конспирации в бетон закатаешь? Я никому не доверяю, Сереженька, а уж врачам тем более.
Шеф вдохнул:
– Что-то мне невесело, думал, «Пирамиду» открою – до потолка скакать буду, как мальчишка. А ничего, кроме усталости, не ощущаю.
Сергей молчал – в монологи начальства встревать не рекомендовалось.
– На рожи эти уже смотреть не могу, – распалялся Аристарх. – Аристократы, едрить твою налево! А то я не знаю, из каких чуланов они на свет повылазили. Вот этот вот – банкир Толоконников, валютой на рынке в лихие годы торговал, с лохов стружку снимал, а сейчас – чистый тебе английский лорд, или вот…
Помощник молчал, исподволь поглядывая по сторонам, не прислушивается ли кто к начальственным откровениям. Сережа работал на господина Баринова уже семь лет и выступал благодарным слушателем не в первый и даже не в пятьсот первый раз. Однако разговор надо было сворачивать. Судя по многозначительным жестам начальника охраны, присутствие помощника требовалось в другом месте.
Разгоряченная танцами и коктейлями Лерочка оказалась весьма кстати.
– Арик, любовь моя, девчонки спрашивают, когда мы покажем им мумию. Скоро, да?
Шеф взглянул на помощника, Сергей молниеносно извлек свой органайзер:
– Буквально через несколько минут. Аристарх Евгеньевич, пришло время представить публике нашего восточного принца?
Но принц ждать отмашки не стал. Музыка смолкла, погасло верхнее освещение, в неровном факельном свете в центр залы вышел юный Ра-Шу-и-Ки. Мальчик держался с такой уверенностью, что танцующие расступились, освобождая ему место. Черные глаза обвели приглашенных тяжелым взглядом:
– Дамы и господа! Задумывались ли вы, что такое жизнь и для чего мы живем?
Одинокий прожектор высветил лицо мальчишки. Зрители замерли. Сергей невольно восхитился организаторскими способностями маленького обжоры. Всех этих постановочных изысков на репетиции не было.
– Древний египтянин ответил бы на этот вопрос так: я живу для того, чтобы умереть, чтобы через смерть познать новую вечную жизнь.
Тихо, очень тихо вступил барабан. Гулкое «бум-бум» подстраивалось, казалось, под сердцебиение каждого из присутствующих в зале. Мальчишка взмахнул рукой, барабанный бой участился, паркетное солнце, украшающее пол, медленно провернулось, сложило лучи и разъехалось в стороны. Из образовавшегося отверстия величественно поднялся черный помост. Зрители ахнули. Возвышение было похоже на алтарь какого-то древнего божества. Мальчишка в своей долгополой рубахе приблизился к помосту и взошел на первую ступень. Прожектор послушно следовал за ним.