Мумия в меду
Шрифт:
– Очень информативно, – фыркнула я и потянулась через стол к банке с медом.
Я прекрасно помнила, что с вечера оставила банку на столе, поленившись убрать ее в холодильник. Она была литровой, тонкостенной и едва начатой. То есть еще вчера была. Сейчас она блистала пустотой и чистотой, а на донышке ее, как будто вылизанном, лежали два серебряных браслета. Что за чертовщина?
Во входную дверь забарабанили, я пошла открывать. На пороге стояла Васильевна.
– Утро, – буркнула она недовольно. – Там твои бандиты во дворе
Я кивнула, посторонилась, пропуская соседку внутрь. Васильевна прошла в кухню, взяла из шкафчика чашку:
– Кофе у тебя нет? В такую спозарань подниматься пришлось.
– Где-то был, – улыбнулась я, решив, что отныне буду Васильевне «тыкать», – на полках посмотри.
Бандиты оказались вида отнюдь не бандитского. Приятные молодые люди в одинаковых темно-серых костюмах. Их было трое, и похожи они были друг на друга, как близкие родственники. Беседа, проходящая у блестящего черного «Гелендвагена», продлилась минуты три от силы. Я поздоровалась и сообщила, что продавать дачу не намерена.
– Таисия Алексеевна, – вкрадчиво начал один из молодых людей, сверившись с бумажкой, – может, вы сначала ознакомитесь с нашим предложением?
– Ознакомься, Тайка, – жуя многослойный бутерброд, Васильевна вышла на крыльцо. – И мне покажи. Может, за какие деньжищи я свою дачу им продам. У меня и домик справнее твоего, и земли огородной поболе.
– Нас интересует именно недвижимость госпожи Вереск, – возразил молодой человек и сунул мне в руки прозрачную пластиковую папку. – Вы посмотрите наше предложение, а потом сообщите свое решение.
Поверх папки лег прямоугольник визитной карточки.
Я пожала плечами.
– Не торопитесь. Посмотрите, подумайте, посчитайте. И скажу вам по секрету, – молодой человек понизил голос до заговорщицкого шепота, – наш клиент готов заплатить и больше указанной суммы. Торг уместен.
Сквозь прозрачный пластик мне было видно кругленькие нолики после первой цифры и количество их не могло не произвести впечатления.
Я прижала папку к груди и снова кивнула, уже не так уверенно.
– Так я жду вашего звоночка. В любое время жду.
Молодые люди попрощались и уехали, лихо заложив вираж по деревенской грунтовке.
– Покажь, – велела Васильевна, когда мы вернулись на кухню.
Я бросила документы на стол, открыла новую банку с медом, намазала тост, присела, прихлебывая остывший чай.
Васильевна присвистнула, пробежавшись взглядом по бумагам.
– Чего делать будешь?
– Наверное, продам, – сказала я. – Только не сейчас, а… Мне еще проконсультироваться кое с кем нужно, чтобы точно решить.
Соседка пододвинула ко мне бутерброд с колбасой, я отрицательно качнула головой:
– Спасибо, нет.
– Ты больна, что ли, Тайка? – всплеснула руками Васильевна. – То-то смотрю, худая, бледная, не жрешь ничего.
– Я в городе пообедаю.
– Ври больше. Я болезнь за версту чую.
– Как тебя зовут? – устало спросила я Васильевну. – Ты же не намного меня старше, почему тебя все по отчеству называют?
– Светка, – ответила соседка. – Светлана Васильевна Смирнова. Ты чего, забыла? Мы же с детства с тобой знакомы. А называют так из уважения.
Я торжественно пожала пухлую ладошку, будто заново знакомясь.
– Так чего там у тебя? – настойчиво вернулась к теме Светка. – Сердце?
Кивнув, я огласила диагноз.
– Что за абракадабра. Это на латыни?
– Аутоиммунное заболевание, генная мутация.
– А от чего?
– Да не знает никто.
– Наследственность? Странно. Я твоих родителей, Тайка, хорошо помню. И мать-красавицу, и отца. Здоровые же люди были, если бы не несчастный случай, всех бы пережили. Как так-то, горе-то какое!
Жалости мне не требовалось, ну вот абсолютно. Поэтому, оставив соседку сокрушаться, я отправилась в спальню, чтобы одеться. Вчерашние джинсы все еще были мокрыми, поэтому я вытащила из шкафа льняной брючный костюм.
– А ты где все эти годы пропадала? – донеслось из-за двери. – Ну как родители погибли, ты где жила? У тебя же никаких родственников не осталось.
– В разных местах, – я вышла из спальни, оглаживая лацканы пиджачка.
– Классно выглядишь, – решила Васильевна. – А вернулась зачем? На родину потянуло?
– Именно.
Разговаривать с соседкой было несложно. Можно было не отвечать на прямые вопросы, не обижая собеседницу скрытностью. Зачем я вернулась? Хороший вопрос, но именно из тех, безответных. Вернулась, потому что надо было.
Я попрощалась с Васильевной, которая уходить явно не собиралась.
– Приберусь и посуду помою, – сообщила она, вытирая столешницу рукавом халата. – Побрякушки свои не наденешь?
Браслеты звякнули о стекло.
– Тыщи немереные стоят, поди? Кавалер подарил?
Я пожала плечами. Если бы я знала, откуда они появились.
– Это бижутерия.
– Ври больше! Зуб даю, это каратное серебро, или сплав с золотом, электрум называется, уж у меня на это глаз наметан, в ювелирке лет десять оттрубила. Продать не хочешь?
– Не хочу, – я вытряхнула браслеты на столешницу и надела на запястья, серебро приятно холодило кожу.
До «Пирамиды» я добралась без приключений. Отчет мой начальство одобрило. Во время кофе-паузы, которые в нашей конторе соблюдались неукоснительно, мне удалось позвонить врачу и назначить встречу на сегодня. В кулуарах шушукались о вчерашнем покушении на Барина. Две барышни у кулера, куда я подошла запить таблетку, говорили вполголоса:
– …как заговоренный наш Баринов, честное слово! Главное, ни царапины на нем нет. Полиция все утро обслугу допрашивает. Бухгалтерию трогать не будут, но шеф говорит, если вдруг допрашивать будут, отвечать кратко и откровенно…