Муравьиный лабиринт
Шрифт:
– Витяра не может никого убрать!.. – раздраженно ответила директриса. – Витяра примчался ко мне сегодня в четыре утра! Потом мы заглянули к нему. В его комнате ужас что творится.
На край стола заполз еще один муравей. Этот тащил сдвоенную сосновую иголку с обломанными краями. Между двумя иголками запуталось что-то мелкое, вроде паутины. Муравей решительно проследовал куда-то мимо руки Вадюши и вдруг исчез. А еще через несколько секунд на дальнем конце стола появился еще один и тоже с сосновой иголкой. Яра решила, что муравей тот же самый, но нет…
– И так теперь везде! По всей школе! – сказала Кавалерия.
– А что они делают? Пчелы находят новых шныров, а эти? – спросил Вадюша.
– Эти пока ничего особенного не делают. Просто тащат материалы!
– Куда?
– Куда-то! – отрезала она. – Не хочу навязывать свой взгляд на вещи, но!!! Когда строишь что-либо в ШНыре, надо спрашивать разрешения у меня! И в мой чай, между прочим, я соваться никому не разрешала! – отрезала Кавалерия и так дунула на муравья, забравшегося на край ее стакана, что тот улетел кувырком.
– Глина, хвоя, трава. Где они их берут? Всюду снег! – жалобно сказал Вадюша.
– С двушки, – не сомневаясь, ответила Кавалерия. – Но не это главное! Разве ты ничего больше не заметил? Черенок от листа! Вот этот высохший лепесток, и тут… Не наводит ни на какие мысли?
Кавалерия подняла руку и поймала тонкий, похожий на паутинку побег, повисший в воздухе в полуметре от стола. Как он очутился здесь и за что держался, оставалось загадкой.
– До первой гряды ничего этого нет! – воскликнул Вадюша.
– Точно. Хвои – да, сколько угодно, но вот всего остального… Значит, муравьям все равно куда проникать. Первая гряда, прииск, Межгрядье… Пространства для них не существует!
В столовую вошла Алиса, которая шла, сунув в карманы руки. Смертные жетоны на ее груди задорно позванивали. Она приблизилась к столу Кавалерии и, глядя выше ее головы, насмешливо сказала:
– Я из Зеленого Лабиринта, если это кому-то интересно!
– И? – спросила директриса нервно.
Алиса улыбнулась уголками рта. Разнообразных улыбок у нее было гораздо больше, чем, скажем, у Рины, у которой в ассортименте присутствовало одно неуемное ржание.
– Каменного фонтана там больше нет, – сказала она.
Кавалерия вскочила, опрокинув стул.
– ЧТО?!
Алиса посмотрела на упавший стул. Она явно получала от ситуации большое удовольствие.
– Ну ладно. Вообще-то он еще есть, но вокруг него муравейник. И с каждым часом он становится все выше. Если это кому-то интересно!
Глава 14
Разговаривающий автобус
– Прости нас, дядя Скрудж!
– Ничего! Вы тоже погибнете!
Белдо развернул пленку, подышал на чупсик и протянул его ребенку.
– Я зарядил его ионами добра! У малыша все всегда будет хорошо! Если откроются какой-либо дар или талант – не пугайтесь и не удивляйтесь! Это от неба! – сказал он.
Рядом мама малыша корчилась от восторга. Млада и Влада терпеливо ждали, пока закончатся ее счастливые судороги и она уйдет. Но та все не уходила, умоляюще сжимая руку Дионисия Тиграновича. Тот пытался осторожно высвободиться – как бы не так.
– А диатез? Мы же приходили к вам с диатезом!
Белдо поморщился. Об этом он совсем забыл. Он редко занимался всей этой чушью. У них в форте существовал специальный отдел по работе с родителями детей-гениев. Там сидела бойкая старушка, заплетающая себе множество косичек, как девочка. В одной косичке синяя ленточка, в другой – алая, в третьей – желтая, в четвертой – голубая. Родители дико смотрели на эти ленточки и не замечали, что у старушки вообще-то крокодильи зубы.
А Белдо и рад бы сделать их некрокодильими, но не мог – обратный эффект закладки. Их даже подпиливать и вырывать бесполезно – за ночь снова отрастают.
Дионисию Тиграновичу наконец удалось отвоевать свою руку.
– Какой может быть диатез, мамочка! – снисходительно произнес он. – Пройдет через неделю… Сегодня что у нас, вторник? Вот и отсчитывайте неделю от вторника. Нет-нет, какие деньги! Уберите, а то обижусь! Младочка, Владочка, да скажите хоть вы, что я не нуждаюсь!
– Он не нуждается. Это я всегда нуждаюсь, – сказала Владочка, быстро пряча бумажку в карман.
Мамочка была счастлива. Во Владе она узнала одну из известных телеведущих. Наконец взяла на руки свое диатезное счастье и ушла, попрощавшись с Белдо раз шесть и получив от него взамен минимум два воздушных поцелуя. Обычные поцелуи, невоздушные, Белдо ненавидел, считая, что они переносят микробов.
Дионисий Тигранович долго махал ей рукой. На лице постепенно гасла сладкая улыбка. Он стоял на детской площадке у себя во дворе – легкий, стройный, в алом, как у гнома, колпачке, который доставал ему до середины спины. Кепок, ушанок, бейсболок, колпачков, шляп с полями и без, панам и прочих шапкообразных у него было превеликое множество, и все одна другой необычнее.
У глухой стены двора, за которой некогда был каретный сарай, а теперь аккуратное офисное зданьице бледно-розового цвета с танцующей на карнизе трехмерной балериной, роились поклонницы Дионисия Белдо. Их было около десятка. Порой по настроению он ходил с ними под ручку и окутывал их горячим облаком своей симпатии.
Когда это было необходимо, старичок умел чаровать, причем делал это бескорыстно, нередко и сам увлекаясь новым человеком. Застенчивые люди в первую встречу получали порой столько тепла, сколько не получали за всю жизнь. Голова у тех шла кругом, и они не замечали маленького подселенного эля, который начинал разъедать их тело. Впрочем, эль подселялся не всегда. Белдо не был злодеем в узком смысле этого слова, иначе не прилетела бы за ним в свое время золотая пчела.
«Опять наш задружился!» – ревниво говорили Млада и Влада, наблюдая, как Дионисий Тигранович щиплет за щечку или треплет за плечико очередную влюбленную в него тетеньку.