Муравьиный мед
Шрифт:
– Мэйла! – обернулся маг, собираясь послать окровавленную воительницу, сумевшую не один раз уберечь от смерти самого Ирунга, с отрядом обыскать склоны холма Исс, как вдруг почувствовал нестерпимый жар.
Пот пробежал по старому, но еще крепкому телу, в глазах потемнело.
– Я слушаю! – подбежала Мэйла, кусая от напряжения губы.
– Обряд! – скрипнул зубами Ирунг. – Они начали обряд!..
– Все! – раздался хриплый крик.
Битва закончилась. Последние баль были порублены на куски. Израненные воины, те, что еще могли ходить, пошатываясь, разбредались в разные стороны. Те, кто идти не мог, садились прямо на трупы и в окровавленный снег. Побежали вперед старики обозные с тряпьем и снадобьями. Седд Креча отбросил в сторону зазубренный меч, отнял у обозного мех с вином, жадно отпил, смыл вином кровь с лица.
– Все, дорогой Ирунг, – скривил губы в злой усмешке. – Вот теперь можно и в Гивв отправляться. Как ты думаешь, успею вернуться до весеннего сбора скирских домов? Что, Мэйла, поменяла хозяина перед смертью?
Не дрогнула жрица, не опустила взгляд. Процедила сквозь зубы:
– Нашла.
– Нет, – разочарованно прогудел Ролл Рейду, зажимая рассеченное плечо. – Все-таки с тобой, Седд, мне не сравниться. Вот не пойму, я же сильнее тебя раза в два, отчего никогда ни в борьбе, ни в схватке на деревяшках победить тебя не мог?
– Ирунг! – закричал от входа в храм Арух и пошел, заковылял по трупам. – Ты чувствуешь, Ирунг?
– Чувствую, – ответил маг храма Сади и закрыл глаза. Мир потемнел, налился кровью, надулся пузырем и лопнул. Мглистая пелена рассеялась от горизонта до горизонта, истаяла и разошлась. Воздух стал липким, пальцы заскользили, склеились и внезапно высохли, отозвавшись в висках сухим болезненным щелчком. И словно от самой Суйки донесся тяжелый стон.
– Что это? – спросил Седд Креча и вдруг заорал, срываясь в хрипоту: – Что это?!
Мертвые поднимались.
Они не хватались за оружие, не нападали на охваченных ужасом сайдов. Они поднимались и медленно, но уверенно шли в одну и ту же сторону. Те, кто потерял ноги, пытались ползти, те, кто потерял головы, шли без голов, но вся эта масса порубленных и посеченных, не разбираясь, кто из них баль, кто сайд, омерзительной толпой двинулась прочь с холма.
– Боги Скира, спасите своих детей! – прошептал Седд Креча.
– Гивв отменяется, – отчеканил тяжелые слова Ирунг. – Мэйла, снаряжай гонцов, надо вернуть отряд Седда Креча. Ролл, затяни рану и собирай воинов. Живых собирай, срочно отправляемся через Дешту в Скир!
– Что это? – снова сипло спросил Седд Креча. – Что за ворожба?
– Алтаря Исс больше нет, – устало сказал Ирунг. – И пелены больше нет. И мне все равно, выжили ли при этом Тини и Кессаа. Ничто больше не сдерживает в границах Суррару. Серые пока еще далеко, а маги Суррары близко. Или ты хочешь попытаться договориться с ними? Можно попробовать, но только глядя на них через бойницы Борки!
– Это! – ткнул латной перчаткой в уходящих мертвецов Седд Креча. – Это что?
– Это? – Ирунг прикрыл веки, задержал дыхание, пригляделся к далекому городу, вокруг которого, как и тысячи лет назад, набухла петля раскаленного камня, чтобы на этот раз обратиться в ничто. – Это Суйка. Она стала свободна. И она столь голодна, что даже свет Аилле не может остановить ее! Теперь вся Оветта – Суйка. Ясно? Ясно тебе, тан Креча? Ясно тебе, Арух?
– Что это значит? – спросил Седд, оглядываясь на выпучившего глаза бывшего советника конга.
– Увидим, – мрачно произнес Ирунг.
Меч не был вплетен в узор застывшего пламени. Меч, отнятый Эмучи у Зиди, лежал сверху. Кессаа не разглядела его сразу, она зажмурилась, чтобы не видеть блеск смерти на лезвии ножа баль. Она склонила голову, оперлась ладонями об алтарь и почувствовала попавшую в ладонь рукоять. Стиснула ее и, не глядя, взметнула клинок над головой.
Тини удивленно охнула и упала рядом.
Кессаа пришла в себя от холода. День еще не закончился, но тучи заволокли небо. Трупов рядом не было. Снег уже заметал место схватки и странные, ведущие к вершине холма неровные следы, но темные пятна пролитой крови еще проглядывали наружу.
Алтарь Исс исчез. Сначала Кессаа подумала, что кто-то выковырнул его из-под дверного косяка, но тут же поняла – нет, алтарь исчез. Дверь, неповрежденный, пусть и мерзлый грунт говорили о том, что алтарь, а вместе с ним и голова Эмучи – обратились в прах.
«Вот и все», – прошептала Кессаа и вдруг вспомнила Зиди, вспомнила, как лечила его в логове ведьмы из Скочи, и как именно тогда почувствовала, что срок жизни ее проводника короток.
«Все», – повторила Кессаа и стала разгребать снег.
Нашла и сунула за пояс нож баль.
Нашла и опустила в сапог к первому зеркалу – второе.
Стиснула в кулаке рукоять меча.
Как Зиди его называл? Колючка?..
И пошла прочь.
Она услышала свое имя на третий день.
– Да стой же ты! – заорал за спиной знакомый голос и раскатился отборной руганью. – Нет, ну вот скажи мне, старому дураку, куда ты идешь?
– Туда! – махнула Кессаа окоченевшей рукой в сторону поднимающегося бледным пятном за тучами Аилле.
– Идешь-то ты правильно! – поморщился Ярит, сползая с коня. – Сейчас восток – именно тот край, где короткий передых можно получить. Все уцелевшие баль туда пойдут. Но куда именно? К кому?.. Айра! Ну-ка, запали костерок! Сейчас соперницу твою в чувство приводить будем. Да выпусти ты меч, не украду я бальский подарок!..
2006