Мурманский сундук.Том 2
Шрифт:
Нил Петрович, видимо, этого не ожидал. Он вышел из кухни с коробком спичек в руках и, увидев неожиданного гостя, слегка оторопел. Визит этот, судя по выражению глаз, его смутил, а вернее всего, насторожил.
Он встал около двери, загораживая проход.
— Хорошая у тебя изба, — бормотал Афанасий, взяв спички и осматривая горницу. — Просторная. Пенсионер? — обратился он к старику.
— Пенсионер. Тебе-то какое дело? Чего пристал, как банный лист. Дали тебе спички и иди, вари кашу.
— Люблю поговорить, — ответил Афанасий. Он специально лез на рожон.
Он
— О-о, холодильник у тебя знатный, «Аристон» называется. Где это ты такой урвал? На пенсию такого не купишь. Смотри-ка, телевизор цветной! Не каждый пенсионер такое себе может позволить. «Голд Стар». Хороший телевизор. Хоть и корейского производства, но хороший. Жаль магнитофона нету, видака по-нашему.
— Проваливай! — чуть ли не с кулаками подступился к нему старик. — Тебе дали, что просил и уходи. Чего суёшь нос в чужие дела? Холодильник… Телевизор. Какое тебе до всего этого дело?
— А ты чего ерепенишься, дед? Я ж разговариваю с тобой по-хорошему, восхищаюсь, так сказать, твоей обстановкой. Ты ж радоваться должен: пришёл незнакомый мужик и так расхваливает твои хоромы. — Афанасий заглянул в отгороженную вагонкой кладовку. — Моя бывшая жена, если бы ей такое сказали про её квартиру, она на седьмом небе была бы от счастья. А ты?! Мы ж соседи! Ах, дед, какие у тебя канистрочки! Какие канистрочки. Керосин в них или бензин, дед, или какая другая горючая смесь? Ты что поджигать кого вздумал? — Афанасий хотел пройти внутрь кладовой, но молчание старика заставило его оглянуться. Теперь оторопеть пришлось Афанасию — прямо на него глядело дуло пистолета.
— Проваливай, — зло проговорил Нил Петрович. — А то пулю схлопочешь. Ходят разные! Это мой дом. Моя частная собственность. Иди отсюда!
— Ну что ты, дед! Так сразу и за пистолет. — Афанасий молниеносно просунул руку под запястье старика и вывернул пистолет. Он упал бы, но бывший «афганец» подхватил его другой рукой.
— Ты прямо террорист, дед! Имеешь такой важный пистолет марки ТТ. Медведей здешних что ли из него стреляешь? Перед такой пулей бронежилет не устоит…
Нил Петрович сделал движение. Голос Афанасия зазвенел:
— Стоять! — Дуло пистолета смотрело на старика. — А теперь к стулу. Вот так. Сядь! Сел? И не моргай даже, а то пулю всажу. Помнишь Яшку артиллериста из кино. Так вот, власть переменилась.
Оторопевший старик сел на кровать. Краска разом схлынула с лица, и оно из розового стало бледно-серым.
Афанасий обследовал горницу, держа пистолет в руке и не спуская глаз с Нила Петровича. Из-за зеркала, висевшего на стене, вытащил новые наручники.
— Ну, дед, — с удивлением в голосе проговорил Афанасий, — чем больше я с тобой знакомлюсь, тем больше ты мне нравишься. Ты из милиции что ли? Охраняешь мой покой и сон? На кого ты наручники приготовился надевать? На сохатого что ли? Или на ёжика?
Нил Петрович молчал, с затаённой злостью смотря на Афанасия.
— Чтобы ты вёл себя прилично, пришпилим тебя для начала к спинке кровати, — продолжал злословить Афанасий. — Вот так. Один браслетик на руку,
— Отцепи меня, — прохрипел Нил Петрович.
— Нет, дед, посидишь в наручниках.
— Отцепи, а то худо будет.
— Мне хуже не будет, — отрезал Афанасий, — а тебе возможно. Всё зависит от твоего поведения, от твоего спокойного поведения, — подчеркнул он, открывая холодильник.
— Отцепи, гад, — старик подёргал руку с наручником.
— Ого! — воскликнул Афанасий, не обращая внимания на возгласы старика, увидев содержимое холодильника. — Вот отчего у тебя щёчки красные, а лицо лоснится. Живёшь огородом, за хлебом сосед ездит, лепёшки печёшь сам, а кто же тебе пивко баночное привозит? А? Да какое, самых лучших сортов — баварское, чешское. И ветчина у тебя консервированная, рыбка, и мясо есть. Откуда у тебя всё это, пенсионер? Кого ты грабанул?
— Не твоё дело, — рявкнул Нил Петрович.
— Это как сказать. Милиция разберётся…
Афанасий, окончив осмотр кухни, прошёл в угловую комнату и оттуда раздался его возглас:
— Вот оно что! Я был прав, когда подумал, что это ты вчера возле нашего дома вынюхивал. Какая у тебя аппаратура! Япона мать, дед! Электроника на высшем уровне. Наверно, можно подслушать, что говорят в пивной «На спуске» в Ужах? Сейчас мы её починим.
Раздался треск. Афанасий что-то разбил.
— Ты что делаешь? — закричал Нил Петрович. — Мне ж её отдавать нужно. С меня за неё вычтут.
— И за неё вычтут, — говорил Афанасий. — За всё, дед, надо платить. За хорошее не надо, а вот за плохое обязательно. Эва, и рация! С кем ты это разговоры ведёшь? С ангелами, видать!
— Не ломай аппаратуру, — взмолился Нил Петрович. — Не моя она. Голову мне за неё снимут.
— Говоришь, не твоя, а чья?
— Не знаю.
— Не сама ж она в твоём доме появилась. Кто-то принёс её, или тебе её дали? И ты не знаешь кто. В лесу грибник тебе, верно, незнакомый дал на сохранение до следующего лета, когда он вновь появится здесь. Так, дед? Ты мне лапшу на уши не вешай.
Нил Петрович молчал.
Афанасий походил по комнате, тщательно проверяя каждый предмет.
— Так откуда у тебя эти запасы, аппаратура?
— А ты что — сыщик?
— Ты угадал, дед. Чистосердечное признание облегчит твою участь.
Нил Петрович исподлобья смотрел на Афанасия, ожидая, что он сделает в следующую минуту.
— Может, по-хорошему договоримся, — предложил Афанасий. — Ты мне расскажешь, откуда у тебя такие дорогие импортные вещи, припасы, зачем тебе рация, электронное подслушивающее устройство, за кем ты следишь, а я оставляю в подарок твою жизнь. Ты понял меня? Я вчера, если б не помешал Сергей, схватил бы тебя за яйца, хоть ты и кота своего подкинул, дескать, вот он, виновник шума. А если бы поймал, изуродовал бы как Бог черепаху. А сегодня я мирный. Знаешь, как чеченец. Сегодня он мирный, а завтра уже нет. Завтра я выхожу на тропу войны. Зачем нам ссориться, дед? Решай!