Мушкетёр Её Высочества
Шрифт:
После разговора с послом, Беатрис подумала, что она, возможно, поступила неправильно, сообщив о травме, и следующий звонок подтвердил её мысли. Звонила Натали Нугерет, которая взволнованно спросила у Беатрис, всё ли с ней в порядке и пришлось убеждать редактора, что она почти здорова, и пишет репортаж.
Дмитрий ехидно поглядывал на Беатрис, держа в руках поднос, откуда вкусно пахло, и она ляпнула в телефон, что ей принесли поесть. Натали спросила, где она находится и Беатрис, вторично за день, сообщила, что у друга.
— У друга? — удивилась Натали, как будто у Беатрис не может быть
— Он очень хороший друг, — успокоила её Беатрис и услышала вздох Натали.
— Я тебе ещё позвоню, — сообщила она и положила трубку.
Кровожадный хищник схватил поднос и принялся рвать пищу. Дмитрий трепетно смотрел на зверя, пытаясь между глотками, поцеловать хищника в шею.
Всю дорогу до Киева они молчали: Мурик не хотел в разговоре выдать свою тайну, а Ламбре мучил себя мыслями о том, куда девалась Шанталь. Когда «магнетик» приземлился возле заросшего парка Шевченко, оба, и Мурик, и Ламбре, облегчённо вздохнули, как будто для них душевные переживания на этом закончились.
— Куда мы идём? — спросил Ламбре, не удосужившись за время полёта узнать цель визита в Киев.
— В дом Сотникова, — ответил Мурик, а Ламбре растерянно вспоминал, кто это такой, так как русские фамилии для него были не на слуху. Когда они оказались возле дома, Ламбре вспомнил и удивлённо спросил:
— Мы здесь что-то забыли?
Мурик промолчал, не собираясь рассказывать Ламбре о подставке под перстень, так как и сам ещё не понял, нужна она им или нет. Во всей этой истории Мурика беспокоила какая-то недосказанность, нестыковка и логическая незавершённость.
Они поднялись на третий этаж, но дверь оказалась закрыта и заклеена бумажкой с печатью и номером капа, по которому нужно звонить. Мурик поднял руку и позвонил. Возникший перед ними недовольный служащий муниципалитета, узнав, что они из бюро расследования, сообщил, что сейчас подойдёт.
Они присели на лавочку у подъезда и погрелись на солнышке, пока во двор не завернул уже не молодой мужчина, который слегка прихрамывал и, окинув их взглядом, спросил:
— Вы будете из бюро?
Мурик подтвердил и попросил открыть квартиру, чтобы её посмотреть.
— А что её смотреть, там ничего нет?
— Как это? — удивился Мурик.
— Всё имущество отправлено его бывшей жене.
Поражённый Мурик спросил адрес жены и служащий, вытащив бумажку, его продиктовал, при этом заметил:
— Что вы работаете так не согласованно, я с утра всё рассказал вашей сотруднице.
— Кому? — удивился Мурик.
— Старшему коронеру Мишель Мурик, — сообщил служащий, а Ламбре подозрительно посмотрел на своего коллегу.
— Опишите её, пожалуйста, — попросил Мурик и служащий, присев на лавочку, описал молодую девушку, в которой не только Мурик, но и Ламбре узнал Шанталь.
— Кстати, предъявите свои документы, мне нужно записать вас в журнал, — попросил служащий и Ламбре, взглянув на Мурика, предъявил своё удостоверение, а на Мурика кивнул, ехидно сообщив: — Он со мной.
Когда служащий покинул двор, Ламбре уставился на Мурика и спросил:
— Может быть, вы расскажете, что произошло?
Мурик понял, что
— Зачем она украла мое удостоверение.
— Это так не похоже на Шанталь, — горестно воскликнул Ламбре и Мурика осенило.
— Керолайн! — воскликнул он, вскакивая с лавочки.
— Что? — не понял Ламбре.
— Это была не Шанталь, а Керолайн?
Такая мысль привела Ламбре в неописуемое возбуждение, и он воскликнул: — Естественно! Моя Шанталь не могла так сделать!
Мурик вызвал «магнетик» и буркнул цветущему Ламбре:
— Я должен тебе один удар.
— Конечно! — воскликнул Ламбре и подставил цветущее улыбкой лицо Мурику: — Хоть сейчас!
Мурик не мог бить в сияющее лицо и подло саданул Ламбре в живот. Тот согнулся пополам и, охая, спросил:
— А где же моя Шанталь?
Беатрис, несмотря на запрет врача и возмущение Дмитрия, написала репортаж о вчерашних событиях и отправила фото, которые она успела отснять. Рассматривая их, она подозрительно спросила у Дмитрия:
— Почему я оказалась побитой, а на тебе ни одной царапины?
— Я умею быстро бегать, — засмеялся Дмитрий и обнял её, но она возмущённо оттолкнула его и принялась щёлкать по телевизионным каналам, но нигде о вчерашнем побоище не говорили ни слова. Она удивлённо повернулась к Дмитрию и тот, отобрав пульт, включил «5 канал».
Там рассказывали о побитых студентах, демонстрировали ужасающие картинки с места событий и Беатрис заплакала. Дмитрий решительно забрал пульт и выключил телевизор.
— Пойдём, ляжем в постель, и ты поспишь, — сказал он, поднимая её на руки.
Уложив Беатрис, он прилёг рядом, обнимая её, а она, закрыв глаза и прижавшись к нему, долго шептала: «Какие твари, какие твари!» — пока не заснула.
Оставив её, Дмитрий сходил в магазин, а потом принялся готовить обед или ужин, смотря к какому времени проснётся Беатрис. Оказалось, что к вечеру, так как зазвенел её телефон. Звонила кузина, Анаис Рекамье, откуда-то узнав, что Беатрис пострадала от «беркута» и интересовалась её здоровьем. Беатрис её успокоила и попросила не сообщать об этом родным.
Дмитрий хотел накрывать на стол, но опять, как прорвало, зазвонил телефон Беатрис. На этот раз звонила её подруга, Сандра Бельфлёр, и Беатрис ушла в спальню и закрылась. О чём они там шептались, неизвестно, только Беатрис вышла из комнаты довольная, как слон из бассейна, и, судя по её смущению, разговор шёл о Диме.
За это время Дмитрий, всё-таки, накрыл стол, и они сели кушать. Беатрис хотела включить телевизор, но Дмитрий не дал, напомнив ей, что политика не способствует пищеварению, после чего они чинно покушали, и Беатрис хотела помыть посуду, но Дмитрий опять ограничил её рвение, настаивая на её отдыхе.