Мушкетёр Её Высочества
Шрифт:
— У тебя совсем отсутствует чувство самосохранения, — предупредил её Дмитрий.
— Я корреспондент, — удивилась Беатрис, — что со мной могут сделать?
— Здесь корреспондентов бьют, — сообщил ей Дмитрий и Беатрис, ведомая им за руку, на некоторое время замолкла, размышляя. Результатом её умственных усилий было: «Ты меня обманываешь!?» — на что Дмитрий серьёзно ответил: «Нет!»
Когда они вернулись на Европейскую площадь, там уже устанавливали прямые ряды палаток. Беатрис снова ожила и принялась фотографировать палатки и митингующих. Через полчаса, неожиданно для Димы, Беатрис сказала: «Мне срочно нужно домой», — и они отправились на метро. На пороге отеля она бросила Дмитрию: «Встретимся», — и, мысленно погруженная в свой репортаж, понеслась в свой номер, где сразу же села за компьютер, загружая фотографии и лихорадочно набирая текст.
О том, что она снова не записала номер телефона Дмитрия, Беатрис совсем забыла.
В маленькой кофейне персонал, предупреждённый, что будут поминки, вел себя сдержанно, не улыбаясь, и был чрезвычайно удивлён, когда собравшиеся весьма весело и фривольно отмечали такое печальное событие. Больше всего их поражало то, что девушка, очень похожая на ту, фото которой в чёрной рамке висело на стене, улыбалась и оживлённо беседовала со всеми присутствующими, принимая поздравления и подарки.
Такого странного ритуала официанты не знали, но вели себя строго в рамках того, как им приказал владелец кафе. А когда гости потребовали поставить музыку, то включили Иоганна-Себастьяна Баха, его прелюдию Фа-минор, под которую пары начали медленно кружиться в танце.
Мурик и Броннер не танцевали, а сидели за одним столом и тихо разговаривали.
— Тебе нужно снова слетать в Нью-Йорк, и увидеть Керолайн, — сказал Броннер, — вероятнее всего она, так же как и Шанталь, жива и здорова и пудрит нам мозги.
— Хорошо, Макс, — кивнул головой Мурик.
— И возьми с собой Шанталь, я хочу, чтобы она смотрела в глаза своей сестры, когда та начнёт оправдываться, — сказал Броннер и снял тёмные очки, как будто сам хотел заглянуть в бесстыжие глаза Керолайн.
— Хорошо, шеф, — согласился Мурик: приятное путешествие с симпатичной девушкой ещё никому не вредило.
На следующий день, под вечер, он ожидал Шанталь, но увидел её не одну: рядом с ней, мило беседуя, шагал Ламбре. Такое положение вещей слегка расстроило Мурика, но весёлый вид Шанталь легко компенсировал присутствие подчинённого.
— Привет, мсье Мишель, — помахал Ламбре, а с неба, чтобы извести прекрасное настроение Мурика, спустились два «магнетика». Ламбре, вероятно, тоже вызвал транспорт.
— Поместимся в одном, — к неудовольствию Ламбре сказал Мурик.
Шанталь расположилась посредине, а джентльмены уселись по бокам. Полёт прошёл весело, так как мужчины блистали друг перед другом остроумием, а Шанталь так смеялась, что к концу полёта у неё свело скулы, и она безуспешно толкала в бок то одного, то другого, чтобы прекратили её смешить.
В Америке было раннее утро. Оказавшись на Андерклифф-роуд 80, перед усадьбой профессора Орландо Гаррото, они покинули «магнетик» и даже не успели нажать кнопку на столбе, как ворота разъехались в сторону, приглашая их войти. Возле дома доктора их, как обычно, ждала медсестра, которая провела делегацию в кабинет Гаррото, где оставила ожидать профессора.
Ламбре и Шанталь принялись осматривать кабинет профессора, посмеиваясь и перешёптываясь, а Мурик уселся в удобное кресло, откуда с приятностью наблюдал за молодёжью. Доктор появился неожиданно и сразу же извинился за задержку, точно он сам назначил встречу.
— Я знаю, зачем вы приехали, — сразу сообщил он, — для меня прискорбный тот факт, что Керолайн меня обманула, так же как и вас.
— Где она сейчас? — спросила Шанталь.
— Она осознает, что с ней случилось, и добровольно находится на лечении, — сказал Гаррото и добавил: — Вы можете с ней встретиться, это не возбраняется.
Они прошли к следующему зданию за оградой из сетки, куда зашли вместе с профессором Гаррото. Во дворе здания, представляющего собой сад, имитирующий естественность природы, совсем свободно гуляли больные, и Шанталь сразу же увидела свою сестру.
— Керолайн? — позвала Шанталь, и сестра лучезарно улыбаясь, направилась к ним.
— Прости меня, Шанталь, — сказала Керолайн, обнимая сестру.
— Не думай ни о чём, — остановила её Шанталь, — ты ведь моя сестра.
— Куда вы девали перстень? — нарушая гармонию, диссонансом прозвучал вопрос Мурика.
— Я отдала его Даниелю Финну, — сказала Керолайн, — перстень положительным образом влияет на его психику.
— Перстень принадлежит Натали Орли, — напомнил Мурик.
— Может, вы поговорите с Натали, — попросила Керолайн, — чтобы она на время позволила воспользоваться её перстнем?
Мурик промолчал, рассуждая, а потом спросил:
— А где находится Даниель Финн?
— Вон в той беседке, — показала Керолайн, — вы можете с ним поговорить.
Мурик подумал, что проверить не мешает, и отправился к беседке, где одиноко сидел сгорбившийся Финн. Присев с ним рядом, Мурик разглядел на его пальце знакомый перстень и немного успокоился: Керолайн не врала. Он не собирался говорить с Даниелем Финном, а тот тоже не блистал красноречием, поэтому Мурик посидел немного, а потом поднялся и ушёл.
Ламбре ждал его сам, а Шанталь ушла с Керолайн в её комнату. Чтобы не надоедать им, Мурик решил зайти к Натали Орли, поэтому сказал:
— Летите домой сами, а я зайду к Натали.
Ламбре легко и радостно согласился и кивнул в ответ головой. Мурик ушёл пешком, наслаждаясь зелёным раем, а Ламбре остался ждать Шанталь. Когда она вернулась, Ламбре вызвал «магнетик» и думал, что путешествие вдвоём будет прелестным, но Шанталь была задумчива, как никогда, и на ласки Ламбре нетерпеливо отвечала: