Мушкетер и фея (сборник)
Шрифт:
Зато сразу стало тихо, когда на сцену выскочили всадники в красных гимнастерках и буденовках и впереди всех Мальчиш-Кибальчиш (Петька Сухов из Джонниного класса). Всадники сперва спели песню про восемнадцатый год, а потом изобразили конную атаку. Им здорово хлопали, и никто даже не обратил внимания, что кони не настоящие, а палки с лошадиными головами. Потому что атака была настоящая.
Джонни все это было интересно. И все-таки он часто поворачивался и смотрел на Катю, которая сидела сзади. Его широкополая шляпа с перьями цеплялась за соседей, но они терпели, и никто не посоветовал Джонни снять свой пышный головной убор. Помнили вчерашний случай.
Но, оглянувшись двадцатый (или тридцатый) раз, Джонни встретился взглядом с Катей. Он даже не успел понять, какой у Кати взгляд: добрый или сердитый, серьезный или насмешливый. Он отвернулся так торопливо, что шляпные перья засвистели в воздухе. И больше не решался посмотреть назад.
Зато он скоро увидел Катю на сцене. Она воспитывала маленького Буратино: учила его хорошим манерам, письму и математике. Вы, конечно, помните, что из этого ничего не вышло. Кате пришлось отправить ученика в темный чулан, то есть за кулисы.
Потом она, легкая, как белый парашютик, прыгнула со сцены и мимо Джонни пошла на свое место. А Джонни услышал:
– Теперь выступит храбрый герой из книжки "Три мушкетера" Женя Воробьев!
Поднялся шум: смеялись и хлопали вперемешку. Джонни стиснул зубы и пошел на сцену.
Он поднялся и встал у края.
Маленький зал показался ему громадным, как Лужники. А людей в нем будто сто тысяч! И все смотрели на Джонни. И почти все улыбались. Шпуня тоже улыбался – очень ехидно – и что-то говорил соседу в индейском уборе.
И Катя… нет, она не улыбалась. И на Джонни она не смотрела. Она сидела, опустив лицо. Почему? Может быть, решила, что сейчас все опять будут смеяться над ним, и пожалела? А может быть, просто не хотела на него смотреть?
Если так, то и не надо…
Джонни снял шляпу, широким взмахом бросил ее на рояль в углу сцены.
Раздался смех, но тут же стих. Потому что даже самые непонятливые сообразили: не для того Джонни сбросил шляпу, чтобы дать посмеяться над собой.
Джонни расстегнул на плече мушкетерскую накидку, сбросил, скомкал и швырнул вслед за шляпой. Он остался в старенькой клетчатой рубашке, в которой пробегал все прошлое лето.
Сделалось совсем тихо. Стало слышно даже, как в соседнем переулке стучит мотор маленького экскаватора.
Джонни шагнул еще ближе к краю и сунул кулаки в карманы – так решительно, что от штанины отскочила и укатилась под ряды блестящая пуговица. На нее не обратили внимания.
Джонни отчетливо и звонко сказал:
Не нужны ни локоны до плеч. Ни большая шляпа и ни шпоры – Лишь бы мушкетер умел беречь Боевое званье мушкетера…Он вздохнул, успокоился и стал читать дальше:
Мушкетер известен не плащом И не шпагой, острой, как иголка. Мушкетеры могут быть хоть в чем: В запыленных кедах и футболках…Джонни замолчал на две секунды. Зал тоже молчал. И ждал. И у всех были серьезные лица. Только Шпуня еще слегка ухмылялся.
Джонни посмотрел на Шпуню, тоже усмехнулся (чуть-чуть) и продекламировал:
Честь и смелость сами не придут, Хоть надень оружие любое. Ведь и кольт на кожаном заду Сам собой не делает ковбоя…Он опять замолчал, чтобы перевести дыхание, и с удовольствием услышал несколько отчетливых смешков. И увидел, как головы поворачиваются к Шпуне.
Кружева и локоны – пустяк. Главное в бою – назад ни шага, –сказал Джонни. И закончил, уже не глядя на Шпуню (чего на него теперь смотреть):
А червяк – он все равно червяк, Если даже он прямой, как шпага.И опять стало тихо. И в этой тишине Джоннины адъютанты успели два раза негромко, но внятно сказать:
– Чир-рвяк. Чир-рвяк…
Потом все захлопали. Сильнее, сильнее! И шумели, и смеялись, но теперь уже, конечно, не над Джонни. А он хладнокровно забрал с рояля свое имущество и пошел на место. Он держался свободно и смело. Он храбро посмотрел на Катю. Она тоже смеялась и хлопала. И не отвела глаз, когда увидела, что Джонни на нее смотрит. Он почувствовал, что уши делаются теплыми, и поскорее сел на свой стул.
…Потом лучших участников приглашали на сцену, и Эмма Глебовна вручала призы. Джонни получил большой альбом для марок. Это был, кажется, не самый главный приз, но все равно Джонни чувствовал себя победителем.
Но победа победой, а с Катей он так и не познакомился. Ни на сцене, ни в зале они не были рядом. А праздник кончился, и время уходило.
В раздевалке была толкотня и неразбериха. Гномы, пираты и Красные Шапочки превращались в обыкновенных людей – натягивали пальто и шапки. Джонни тоже оделся. Затолкал в сумку сапоги и накидку. Он отпустил адъютантов, а сам с сумкой, шляпой и альбомом толкался у дверей. Оставался у него последний шанс: увидеть Катю, выйти, будто случайно, с ней вместе на улицу и о чем-нибудь спросить. Ну например: "Ты не знаешь, завтра библиотека открыта или там выходной? " А дальше видно будет. Лишь бы тот маленький Буратино не вздумал крутиться около нее.