Мусины бусины
Шрифт:
– Повода не было. Чего ворон считаешь? Давай иди посуду мой.
Муся нахмурилась:
– Я не умею.
Димыч пожал плечами:
– А что тут уметь? Одной рукой тарелку держишь, другой тряпку.
Муся начала перемывать посуду под замечания Димыча: «Тарелку крепче держи, тряпку сильнее выжми, не забудь полотенцем вытереть». Внимательно осмотрев плоды Мусиной деятельности, домовой продолжал:
– Пылесосить хотя бы умеешь?
Пылесосить она умела, но не хотела.
– А зачем? Мама из больницы вернётся и сама пропылесосит.
– Ещё
Когда папа пришёл домой, квартира сияла от чистоты. Утомлённая Муся крепко спала на диване.
Прошло несколько дней. Мама всё так же лежала в больнице, Муся несколько раз навещала её с папой, но к выписке дело не шло. На придирчивый Мусин взгляд, мама нисколько не похудела, наоборот, ещё больше округлилась.
– Ты хоть творог ешь? – подозрительно поинтересовалась Муся.
Мама, смеясь, заверила, что ест и уже через неделю обязательно будет дома. А пока, несмотря на появление Димыча, дома было всё так же одиноко. Зато в садике кипела жизнь. Воспитательница сказала, что после дневного сна они пойдут в кладовую забирать игрушки, закупленные на их группу. Муся даже съела и первое и второе, чтобы ей тоже разрешили пойти с ребятами за игрушками.
В кладовой она выбрала необыкновенно красивую куклу с кудрявыми волосами. Кукла закрывала глаза и жалобно говорила: «Мама». Муся расставила на полу столик со стульями, усадила кучерявую красавицу и начала играть в чаепитие. В это время её позвала воспитательница и сообщила, что за ней пришли. В раздевалке Муся строго выговорила бабушке:
– Буся, ну я же просила, чтобы меня раньше шести не забирали. Ты зачем так рано?
Бабушка была заметно взволнована:
– Маруся, давай быстрей, мы сейчас к маме пойдём.
– Я у неё вчера была.
– Муся, у тебя же сестрёнка родилась.
Муся на какое-то время онемела, потом решила уточнить некоторые детали:
– Как родилась? Откуда?
– Из животика маминого.
Муся кинулась в группу, чтобы поделиться новостью. Ей казалось, что она лопнет от удивления и радости, если не расскажет об этом. Потом они с Бусей быстро шагали по улице, и Муся думала: «Значит, мама не худеть легла, а ребенка рожать? У меня теперь сестра будет. Будем играть с ней, и я буду главной». К сожалению, их к маме не пропустили, да и мама на улицу не вышла, лишь показала в окно какой-то небольшой кулёк. «Ничего, – рассудила Муся, – дома посмотрю».
Наступил долгожданный день маминого возвращения. Соскучившаяся Муся бросилась к заметно похудевшей маме и обняла. Взволнованный папа предложил Мусе познакомиться с сестрой. К её удивлению, сестрёнка оказалась крошечной. Она лежала посреди огромного по сравнению с нею дивана и недовольно морщилась. Муся растолкала склонившихся над сестрёнкой взрослых: «Осторожно, вы её раздавите». Малышка закряхтела и расплакалась.
«Как же с нею играть? – размышляла Муся. – Её и в руки-то взять страшно, того и гляди сломается».
Как звать девочку, никто не знал. Родители
– Могли бы и побольше родить, – жаловалась Муся Димычу, – готовую. А тут ещё неизвестно сколько ждать, когда с ней играть можно будет. И, представляешь, они вообще мальчика хотели, кошмар какой. Мальчишки же дерутся постоянно и обзываются.
Домовой только смеялся. Первое время новая девочка спала на кресле, потом родители вынесли сервант в коридор, а на его место поставили детскую кроватку. Ночью Муся часто просыпалась от плача и тогда, полусонная, сообщала родителям: «Ваша девочка плачет». Постепенно Муся привыкла спать, невзирая на вопли сестрёнки, которую родители назвали Наташей.
Бусина шестая, похищенная
Минуло две недели. Димыч в последнее время был какой-то странный. Он часто отвечал невпопад, замолкал посреди разговора, а один раз просто заснул. Муся бесцеремонно растолкала домового и поинтересовалась:
– Я тебя чаем с баранками угощаю, а ты спишь. Тебе со мной скучно?
Муся уже освоилась, и с Димычем они стали на «ты». Домовой затряс руками:
– Нет, конечно, просто не высыпаюсь.
Муся наморщила лоб:
– Наташа мешает? А я уже привыкла.
– Не мешает. Караулю я её, Мусечка.
Муся не поняла:
– А зачем её караулить? Она и ходить-то не умеет.
– Не в этом дело. Её украсть хотят. Кикиморы ещё до рождения по дому шныряли. Вынюхивали. Они же подменяют детей. Подложат вместо твоей сестры маленькую кикимору, и вырастет из неё потом злая и капризная мегера.
– А может, уже подменили? – заволновалась Муся. – То-то она всё время плачет.
– Это она внимание к себе привлекает, чтобы глаз с неё не спускали, – растолковал Димыч.
Муся никак не могла взять в толк, зачем кикиморам человеческие младенцы.
– Они их в умирающие сказки селят, – объяснил Димыч. – Дети растут в сказке и верят в то, что происходит вокруг. Тогда выдумка живёт дальше, даже если наяву о ней все забыли.
– И сказки жалко, – пригорюнилась Муся, – но Наташеньку я им не отдам, самой пригодится.
С того дня она тоже пыталась не спать, но в десять часов обычно проваливалась в сон. Димыч почти не появлялся, все дни он отсыпался за бессонные ночи.
– Немного осталось, пара дней, – позёвывая, сообщил он. – После месяца дети для сказок уже непригодные становятся, перерастают.
– Знаю, – кивнула Муся, – мне тогда фея так и сказала, что я дылда. Хорошо, что разрешила сказочных существ видеть.
– Интересно, если ты сказочных существ до встречи с феей видеть не могла, то как тогда фею разглядела? – Димыч насмешливо улыбнулся.
Муся не нашлась что ответить.
На следующий день она весь вечер прождала Димыча на кухне, даже не пошла играть с Надей в классики, хотя та забегала пару раз. Димыч пропал. Лишь в девять часов со стороны окна послышалось невнятное «ой, мороз, мороз». Домовой с трудом залез на подоконник. Разлепив глаза, он заплетающимся языком объявил: