Мускат утешения
Шрифт:
— Капитан только что проснулся, сэр.
«Мое негодование в адрес этих птиц довольно избыточное, — произнес про себя Стивен. — Без сомнения его вызвал внезапный прилив желчи — моя поза вызвала чрезмерное давление на общий желчевыводящий проток».
Он зашел в лазарет, смешал себе микстуру, немного полежал на спине и отправился к своей палатке, чувствуя себя немного лучше. Он повторял «Довольно избыточное», даже когда получил от Джека поздравления по поводу бабируссы («Я так рад — мне уже дурно от этих проклятых обезьян, пусть их и в пирог кладут»).
— Что же до тех существ, которые делают гнезда для супа, я боюсь, что должен сообщить тебе — они вовсе не настоящие ласточки. Всего лишь карликовая разновидность восточных
— Не волнуйся так, дружище. Что в имени? До тех пор, пока они делают правильные вкусные гнезда, пусть хоть страусами зовутся.
— Тебе они у Раффлза понравились?
— Думаю, из них получилось отличное блюдо. Да и в целом вечер был очень приятным.
— Тогда нам, возможно, удастся собрать немного в ближайшие дни. Сезон настал: птенцы почти поднялись на крыло. Невысокого худого мичмана вроде Рида или Харпера можно спустить в расщелину на канате, и он там может собрать с полдюжины пустых гнезд. Хочу сказать, мне хотелось бы поймать птицу–другую, чтобы изучить их лапы. Но послушай, я же не спросил о результатах матча. Мы выиграли?
— Рад сообщить, что мы все выиграли. Ничья. Они сделали больше пробежек, но не смогли загнать в аут Филдинга и боцмана до того, как их выбили из игры. К счастью, в качестве нейтрального рефери у нас был Эдвардс — так что никаких кислых мин, никакого ворчания насчет подталкивания часов. Всеобщий триумф.
— Конечно, все выглядели очень веселыми, когда я шел сквозь лагерь. Но Боже мой, какой это должен быть утомительный спорт по такой жаре без ветерка. Даже медленно шагая под деревьями, я вымок от пота, не говоря уж о беготне за жестким и непослушным мячом под слепящим светом, Боже упаси.
— Но я уверен, что завтра все матросы будут благодарны. Я-то точно. А по виду неба ожидается ветер с востока. Я на него надеюсь. Предстоит много продольной распиловки, а это утомительная работа, даже если ветер уносит опилки и дает возможность нижнему пильщику нормально дышать. Но, как только мы начнем обшивать шхуну, это удивительно воодушевит матросов. Может, удастся выйти в море до дня Святого Голода {2} . Пошли к стапелю — покажу, что осталось сделать.
Лагерь, чей ров и земляные укрепления полностью восстановили после тайфуна, был разбит на флотский манер. Чтобы не беспокоить матросов, сидящих и болтающих вокруг своих палаток в дальнем конце прямоугольника, Джек шагнул на станок бронзовой девятифунтовки, прикрывающей подход с моря, и перепрыгнул ров, дав Стивену руку. Славное орудие — одно из нежно любимой пары, отправившейся за борт вместе с остальными, когда они облегчали корабль в попытке снять его с рифа. Отряду рыбаков удалось найти только его во время отлива, застрявшее между скал. Отличное орудие, но менее полезное чем две легких карронады. Даже если бы пороха хватало, то заряженное в орудие ядро оказалось единственным имевшимся у них девятифунтовым боеприпасом.
2
Святой Голод — выдуманный автором святой.
— Сэр, сэр, — позвали два оставшихся лейтенанта. Они, запыхавшись, поднимались вверх по холму к нему. — Мичманы поймали черепаху, на один румб вон там.
— Настоящую морскую черепаху, мистер Филдинг?
— Ну сэр, надеюсь на это. Я уверен. Но Ричардсон думает, что выглядит она как–то немного странно. Мы надеемся, что доктор скажет — съедобная она или нет.
Они спускались направо по долине, обходя массу камней и грунта, скатившуюся по склону в разгар тайфуна. В ней местами еще благополучно росли деревья и кусты, хотя иные так и завяли, где росли. Они пересекли сухое русло потока, вырытое ливнем — из него получился отличный стапель — и отправились дальше по берегу, практически туда, куда выбросило бесценные обломки корабля. Там собралась вся мичманская берлога. Они тихо стояли на фоне ревущего прибоя: два помощника штурмана, один настоящий мичман (второй утонул), два молодых джентльмена, капитанский писарь и помощник хирурга. Как и остальные офицеры, они сменили парадную воскресную одежду и теперь ходили в поношенных брюках или бриджах, развязанных у колен. У некоторых загорелые до черноты спины не прикрывали даже рубашки. Все, конечно, босые. Голодная, нищая компания, хотя и веселая.
— Хотите увидеть мою черепаху, сэр? — завопил Рид с сотни ярдов или даже больше. Его голос еще не сломался и несся высоко над грохотом и раскатами моря.
— Вашу черепаху, мистер Рид? — спросил Джек, подойдя ближе.
— Да, сэр. Я увидел её первым.
В присутствии капитана Сеймур и Беннет, высокие помощники штурмана, перевернувшие черепаху на спину, могли лишь обменяться взглядом. Но Рид, заметив это, добавил:
— Конечно же, остальные немного помогали.
Некоторое время они смотрели на жалкие плавники, мощно рассекающие воздух.
— Как вы думаете, что не так с этой черепахой, мистер Ричардсон? — еще раз спросил Джек.
— Пальцем не покажу, сэр, — сказал Ричардсон, — но мне не нравится ее рот.
— Доктор все нам объяснит, — произнес Джек, повышая голос на фоне тройного столкновения бурунов. Отлив шел полным ходом и бурное течение рвало спокойную зыбь на серию хаотических пересекающихся волн.
— Это зеленая черепаха, без всяких сомнений, — объяснил Стивен столь же громко, невзирая на головную боль, но другим тоном — высоким, неприятно металлическим. — И очень славная зеленая черепаха, думаю в ней два длинных центнера. Но это самец, и конечно же у него неприятная морда. На Лондонском рынке его не примут и в совет графства в жизни не выберут.
— Но он съедобный, сэр? Его есть можно? Он не опасен для здоровья? Не как та мягкая пурпурная рыба, которую вы нас заставили выкинуть?
— Может быть, немного жестковат, но не навредит. Если есть сомнения — а небеса тому свидетель, что и я могу ошибаться — можете попросить мистера Рида съесть вначале немного, а потом несколько часов за ним понаблюдать. Но, в любом случае, прошу вас немедленно отрубить животному голову. Ненавижу наблюдать, как они мучаются и страдают. Помню, как на одном корабле их дюжинами держали привязанными на палубе. Глаза у бедных существ, не смачиваемые морской водой, стали красными как вишни. Мы с другом ходили и протирали их губкой.
Рид и Харпер помчались в лагерь за широким плотницким топором. Обри и Мэтьюрин по затвердевшему песку пошли обратно к строящемуся кораблю.
— Очень неприятный отлив, — заметил Джек, кивая в сторону моря. — Знаешь ли, я сейчас едва не сказал довольно славную вещицу про самцов и самок черепах. Насчет соуса… тот соус, что годится для гусыни, пойдет и для гусака, ты же понимаешь. Но не смог подобрать нужную форму.
— Быть может, мой друг, это и к лучшему. Веселый лейтенант — хорошая компания, если он одарен остроумием. Быть может и веселый коммандер среди равных себе. Но разве пост–капитан, от слов которого гогочет квартердек, не теряет часть своего достойного Юпитера авторитета? Тот же Нельсон отпускал шуточки?
— Если честно, ни разу от него не слышал. Он почти всегда был весел, улыбался. Однажды сказал мне: «Я могу вас побеспокоить насчёт соли?» так, что это было лучше любой остроты. Но не помню, чтобы он явно шутил. Возможно, лучше приберечь мои остроты, когда они приходят на ум, для тебя и Софи.
Дальше он шли молча — Стивен сожалел о недобрых словах. Мягкий ответ лишь усугубил раскаяние. Он заметил безошибочно узнаваемого филиппинского пеликана над головой, но боясь оказаться еще более скучным со своими птицами, чем Джек с шуточками, каламбурами и домашними заготовками, не стал на него показывать. К тому же у него раскалывалась голова.