Мускат утешения
Шрифт:
Стивен улыбнулся воспоминаниям и добавил:
— У вас сложилось впечатление, не правда ли, что он был рад ничего не знать о хитрости с Падином?
— Более чем. На ухо он мне шепнул, что если все сделать аккуратно, то можно создать впечатление, будто Падин сбежал к друзьям в буш жить там с аборигенами.
— Бальзам на душу, — поддержал Стивен. — Говоря об аборигенах, мне в голову пришло, что некоторые наши трудности в общении с ним, — Мэтьюрин кивнул в сторону Бена, сидевшего поодаль спиной к ним, — помимо языка состоят в том, что он и его народ не имеют представления о собственности. Разумеется, у каждого племени есть свои границы, но внутри этой территории всё общее. С учетом того, что у них нет ни стад, ни полей, а, добывая пропитание, они
— Заткнись. Садись на лошадь, — произнес Бен.
Они оседлали терпеливых старых кобыл. Бен и не подумал помочь с подпругой и пряжками. Он стал проводником и защитником придурков только ради Блаксленда, но он им никоим образом не слуга. По правде, в его мире не было отношений хозяина и слуги, а ничего из того, что ему могли дать путешественники, он не желал. Сев на лошадей, они не спеша направились к последней реке.
Последняя река не дала им ни воды, ни утконосов; ее они перешли, не замочив ног. Но гладкая равнина уже несколько часов плавно понижалась. Деревьев стало больше, растительность — богаче. Пейзаж без особого преувеличения стал походить на парк — унылый и неухоженный парк. Но не без радостных событий: на одном из деревьев повыше Бен показал им исключительно огромную ящерицу, недвижно прижавшуюся к стволу. Ящерица думала, что так ее не видно. Бен не разрешил подстрелить ее и не стал метать в нее одно из полудюжины своих копий. Кажется, он сказал, что рептилия — его тетя, но его просто могли не так понять. В любом случае, ящерица, после того как на нее таращились двадцать минут, внезапно потеряла голову, рванула вверх по дереву, свалилась вниз вместе с длинной полосой оторвавшейся коры, замерла с открытым ртом, на секунду бросив людям вызов, а потом убежала прочь по траве, высоко подбрасывая короткие лапы.
— У него плевродонтные зубы, заметил Мартин
— Именно так. И раздвоенный язык. Уверен, это какой–то варан.
Эта встреча обеспечила хорошее настроение до конца дня. Назавтра, посмотрев на описанный Бэнксом Ботани–Бей, они вернулись в Сидней. Лошади отправились прямиком в свою конюшню, осел вместе с ними. На запущенной городской окраине Бен встретил группу соплеменников, некоторые были даже в одежде. Они сопроводили их до гостиницы, очень быстро переговариваясь между собой. На месте Стивен попросил:
— Мистер Райли, Бен от мистера Блаксленда сопровождал нас десять дней. Дайте ему, пожалуйста, что положено.
— Рому, — потребовал Бен громким хриплым голосом.
— Не позволяйте ему слишком навредить себе, мистер Райли, — добавил Стивен и взял поводья осла. — Это осел мистера Блаксленда. Пришлю его с моряком, чтобы потом его забрала одна из повозок хозяина.
— Добрый вечер, мистер Дэвидж, — поприветствовал Мэтьюрин, поднявшись на борт и отсалютовав квартердеку. — Не будете ли вы так добры и не распорядитесь ли спустить все эти тюки вниз с предельной аккуратностью? Мистер Мартин, можно вас попросить проследить, чтобы шкуры, особенно шкуру эму, очень аккуратно сложили в капитанской кладовой? Запах скоро выветрится, он не заметит. Я должен доложить о нашем возвращении. А потом, мистер Дэвидж, могу ли я обеспокоить вас поисками трезвого, стойкого, надежного матроса — Плейса, например, — чтобы отвести осла обратно к Райли?
— Что ж, доктор, рискну предположить, что кого–нибудь в здравом уме я найду. Но Плейса сейчас привязали к койке после того, как окатили водой. Если повернете голову, то можете услышать, как он «Зеленые рукава» распевает.
Стивен также услышал, как капитан Обри сильным властным голосом официально обращается к кому–то в кормовой каюте — этот кто–то явно не был частью экипажа. Тотчас же доктор заметил нервное напряжение на борту — тревожные взгляды, перешептывание исподтишка, почти вся команда
«Сообщите господину, который вас прислал, что эта записка неподобающим образом адресована, неподобающе составлена и не может быть принята. Хорошего вам дня, сэр», — голос капитана Обри отчетливо разносился в неподвижном воздухе. Открылись и захлопнулись двери. Армейский офицер с лицом красным, как его мундир, вышел на палубу, без улыбки вернул приветствие Дэвиджу и сошел по трапу. Как только он ступил на берег, осел Стивена испустил жалобный вибрирующий рев. Все шелмерстонцы и даже некоторые военные моряки зашлись в редком взрыве смеха, топчась на месте и стуча друг друга по спинам.
Том Пуллингс вылетел на палубу как чертик из табакерки и проревел: «Тишина на корабле! Тишина, вы поняли?», — с такой яростью и гневом, что хохот как обрезало. В каюту Стивен вошел в тишине.
Джек сидел перед горой бумаг — обычное дело в порту для капитана, который сам себе казначей. Когда открылась дверь, его суровое выражение сменилось улыбкой:
— А вот и ты, Стивен. Как же я рад тебя видеть, мы не ждали тебя до завтра. Надеюсь, путешествие было приятным?
— Очень приятным, спасибо. Блаксленд оказался очень добрым и гостеприимным. Кстати, он передает наилучшие пожелания. Мы видели эму, различных кенгуру, ехидну — Боже правый, ехидну! Маленького толстого серого зверя, который спит на вершинах эвкалиптов и крайне абсурдно заявляет, что он медведь, великое множество попугаев, безымянного варана. Всё, что хотели увидеть и еще больше, за исключением утконоса.
— Приятная сельская местность, если в целом?
— Ну, если говорить об этом, то она представляет большой интерес для ботаника. Местные животные тоже наполняют сердце радостью и восхищением: в образ жизни ехидны трудно поверить. Но что до сельской местности — нет, не думаю. Мне не доводилось видеть ничего более жалкого и столь близкого моим представлениями о чистилище. Может, там станет лучше после дождей: сейчас все выгорело. Даже река, впадающая в Ботани–Бей, высохла. Но Джек, ты выглядишь рассерженным.
— Так и есть. Я так вышел из себя, что не могу собраться с мыслями и заняться бумажной работой. — У Стивена упало сердце: Джек явно что–то утаивал. — Когда мы с Томом и плотником отправились взглянуть на партию древесины, сюда заявился отряд солдат и два офицера. Они заявили, что на борту беглый каторжник, и настаивали на его немедленных поисках, не дожидаясь моего возвращения. У них был ордер от магистрата. Большинство матросов было в увольн или на шлюпках доставляли припасы, а отряд оказался большим, и возглавлял их капитан. За главного был Вест, а он, как ты знаешь, разжалован. С учетом этого, и того, какой нелепой стала бы наша жизнь при попытке сопротивления, он ограничился тем, что заявил перед свидетелями самый строгий протест, и сошел на берег. Корабль обыскали. С солдатами была парочка старожилов Сиднейской бухты, и свою цель нашли почти сразу. Когда его уводили прочь, он рыдал так, что сердце разрывалось, так рассказал маленький Рид — он как раз возвращался из города. Такого человека легко узнать по окровавленным полосам на лодыжках, где раньше были кандалы.
— Это друг кого–то из наших?
— Уверен, что так, но никто не скажет. Никто не хочет навлечь на себя или на товарищей беду, а начинаешь спрашивать — получаешь «Не могу знать, сэр» с остекленевшим взглядом мимо твоего лица, это я уже слышал на всех кораблях, которыми командовал. Но ты только подумай, Стивен — обыскать корабль его величества без разрешения капитана. Это чудовищно!
— Это и вправду невероятно оскорбительно.
— А после они попытались оправдаться какими–то придирками к статусу «Сюрприза». Но я им объяснил, что в морском праве они разбираются не лучше, чем в хороших манерах, что нанятый Его Величеством корабль под командованием королевского офицера пользуется всеми правами военного корабля. Напомнил им про «Ариадну», «Бивер», «Гекату» и «Флай». Это их заткнуло.