Муссолини
Шрифт:
Муссолини отказывался рассматривать возможность поражения стран Оси в войне. В марте 1944 года он отверг не задумываясь предложение своего шефа полиции Туллио Тамбурини держать наготове в Триесте подводную лодку, на которой он смог бы бежать, в случае если армии союзников займут всю Италию. Бежать можно было бы на Малаккские острова или в Гренландию, Бразилию, Патагонию или Южную Африку. Как-то его сын, Витторио, спросил у Муссолини, не думает ли он теперь, что поставил не на ту лошадь, когда ввел Италию в войну на стороне Германии. Муссолини упрекнул Витторио за неуместное спортивное сравнение, когда речь идет о судьбе Италии, но затем смягчился и с улыбкой ответил: «Но кто стал бы
Осенью 1944 года союзники продвигались вперед. К ноябрю, перед тем как зима остановила их наступление, они взяли Форли. Муссолини больше нельзя было ездить в Рок-ка делле Каминате. Немцы приготовились к упорной обороне Флоренции. Им помогала Добровольная милиция национальной безопасности, в том числе подразделение фашисток. Муссолини горячо приветствовал их патриотизм и воинскую выучку.
Иногда английские и американские самолеты пролетали над Сало и Гарньяно. Однажды была объявлена воздушная тревога. Сотрудники Муссолини покинули кабинеты и отправились в подземное бомбоубежище, а Муссолини спускаться отказался. Бомбы так и не упали. Сегодня сын Муссолини, Романо, удивляется, почему союзники никогда не пытались осуществить точечную бомбовую атаку на Гарньяно с целью убить Муссолини, как это делалось позднее при покушениях на полковника Муамара аль Каддафи в Ливии и Саддама Хусейна в Багдаде.
Романо Муссолини, возможно, также рассматривает прошлое «крепким задним умом», когда удивляется, почему отец не сдался американцам в последние дни войны. Он уверен, что американцы спасли бы Муссолини от судьбы, которую уготовили ему итальянские партизаны-коммунисты. Однако Романо забывает о ненависти своего отца ко всем американцам, и особенно к Рузвельту. Муссолини мог скорее испытывать симпатию к империалисту-военачальнику вроде Черчилля или коммунистическому диктатору вроде Сталина. Рузвельт был одним из ненавидимых и презираемых им «сентиментальных гуманистов», сумевшим призвать Мощь на сторону Права. Рузвельт также был калекой — факт, по поводу которого Муссолини не раз прохаживался. Возможно, это раздражало Муссолини с его преклонением перед физической силой и презрением к слабости. Как же его великолепных, здоровых, сильных, молодых фашистов разбила армия солдат, в том числе черных, главнокомандующим которых был калека?
В последние годы пишут, что Муссолини надеялся достичь какого-то соглашения с Черчиллем и поддерживал с ним тайную переписку в течение всей войны. Есть сведения, что в 1940 и 1941 годах Черчилль обращался к Муссолини с просьбами использовать свое влияние на Гитлера для достижения более выгодных для Англии условий мира, в случае если тот выиграет войну. Говорят, что Черчилль и Муссолини продолжали переписываться и в 1943, и в 1944 годах и обсуждали возможность альянса Британии и Италии против Советского Союза. Некоторая часть этой предполагаемой переписки была опубликована, но письма эти — несомненная фальшивка. Можно не сомневаться, что письмо Черчилля к Муссолини от 16 мая 1940 года и ответ Муссолини через два дня были последними депешами, которые они написали друг другу. Все более поздние письма — ловкая подделка.
Одно из таких писем предположительно написано Черчиллем в его загородном доме Чартуэлле, в Кенте, на чартуэллской писчей бумаге и помечено 22 апреля 1940 года. Изготовитель фальшивки разузнал номер телефона Черчилля в Чартуэлле (Уэстерхэм, 93), но расположил его не в том месте листка. В письме Черчилль сообщает, что «контрпредложения» Муссолини рассматривались Тайным советом, когда на самом деле они были рассмотрены кабинетом министров. Кроме того, 22 апреля Черчилль находился не в Чартуэлле, а в Париже.
Письмо, предположительно написанное Черчиллем 31 мая 1945 года на Даунинг-стрит, 10, также весьма подозрительно, хотя в этом случае бумага подделана правильно. Однако текст содержит типичные ошибки, которые хорошо
Высказывалось предположение, что подлинность этих писем подтверждает один факт: Черчилль, проиграв выборы и уйдя с поста премьер-министра, провел 17 дней, 2-19 сентября 1945 года, занимаясь живописью на озере Комо. Есть основания полагать, что, перед тем как Муссолини был схвачен около озера Комо, он мог бросить в воду сумку, содержавшую его личные секретные бумаги, в том числе письма Черчилля. Летом 1945 года итальянские власти провели безуспешные поиски этих документов в районе Комо. Многие комментаторы, включая Витторио Муссолини, полагают необычайным совпадение, что Черчилль выбрал из всех мест именно Комо, чтобы заняться любимым времяпрепровождением — писанием картин.
Возможно, что совпадение это необычайное, но, несомненно, всего лишь совпадение. Черчилль отправился на озеро Комо, потому что фельдмаршал Александер пригласил его провести отдых в большом поместье на озере, реквизированном союзниками под штаб британской дивизии. Дивизия была передислоцирована, так что поместье пустовало. Черчилль приехал на озеро в сопровождении дочери Сары, личного врача лорда Морана, секретаря мисс Лэйтон, полицейского агента, камердинера, двух адъютантов и 24 человек из его старого полка, которым было вменено в обязанность его охранять. Он написал 9 пейзажей озера Комо, что заняло большую часть 17-дневного пребывания там. Его повсюду сопровождала охрана, и он регулярно писал жене, от которой не имел секретов. В одном из писем он пишет, что отдыхает совершенно без забот. Все эти факты не вяжутся с историей о том, что он проводил там время, бродя в одиночестве вокруг озера в поисках своих компрометирующих писем к Муссолини.
Мысль о том, что Черчилль и Муссолини обдумывали возможное сотрудничество между 1940 и 1945 годами, базируется на полном непонимании их характеров и тогдашней политической обстановки. Черчилль в прошлом восхищался Муссолини и все еще продолжал им восхищаться. Несмотря на войну, он нашел время, чтобы позировать своей кузине скульптору Клер Шеридан, которая в 20-х годах лепила голову Муссолини. Работая над скульптурным портретом Черчилля в декабре 1942 года, она ему сказала: «Уинстон, разве ты одно время не одобрял Муссолини?» «Это верно, — ответил Черчилль. — И я считаю его человеком весьма талантливым. Ему не стоило выступать против нас». Но одно дело — восхищаться грозным противником, и совсем другое — снять его с крючка, когда он целиком зависит от твоей милости. В 1944 году у Черчилля вовсе не было намерений отпускать Муссолини его грехи. Он сожалел, что они стали врагами, но теперь они ими были.
Не рассматривал Черчилль также в 1944 году альянс с Муссолини против Сталина. Он знал, что после войны со Сталиным возникнут сложности, но решил думать о них после того, как Гитлер и Муссолини будут полностью побеждены. Муссолини это сознавал. Он был уверен, что победа союзников означает конец Италии как независимого государства, то есть конец Италии как великой державы, чей лидер играет важную роль в решении судеб Центральной Европы, как это было в Мюнхене в 1938 году. Он не верил, что Британия будет способна играть ведущую роль в международных делах и надолго сохранит империю. Миром станут править две сверхдержавы: Соединенные Штаты и Советский Союз. Он предостерегал итальянский народ, что, если англо-американцы выиграют войну, итальянцев будут использовать как пушечное мясо. Их пошлют воевать на Тихий океан не ради славы Италии, а за Соединенные Штаты против Японии. Возможно, их также используют в борьбе Соединенных Штатов против Советского Союза.