Муссон
Шрифт:
— Палуба! Прямо по курсу небольшая лодка. Похоже, терпит бедствие!
Хэл подошел к поручню и поднял к глазам подзорную трубу. Впереди он разглядел корпус рыболовной дау, низко сидящей в воде, так что над поверхностью видна была только палуба. Вокруг дау в воде виднелось множество голов. При виде „Серафима“ там замахали, и ветер донес крики:
— Ради любви Аллаха! Помогите! Вас послал нам сам Аллах!
Когда корабль оказался так близко, что стали видны человеческие фигуры среди обломков
— Отправить за ними шлюпку! — приказал Хэл, и, пока шлюпку спускали и в нее садились гребцы, пересчитал терпящих бедствие.
— Двадцать два человека. Слишком большой экипаж для такой маленькой дау, мистер Тайлер.
— Действительно, капитан, необычно большой экипаж.
Хэл прошел туда, где с отрядом вооруженных матросов ждали Большой Дэниел и Уил Уилсон.
— Вы готовы к радушному приему, мистер Фишер?
— Такого радушного приема они не встретят по эту сторону рая, — мрачно ответил Большой Дэниел.
Шлюпка заполнилась мокрыми оборванными матросами с дау. Низко сидя в воде, она двинулась к „Серафиму“.
Неожиданно Уил Уилсон негромко свистнул, и его красивое смуглое лицо озарила дьявольская радость.
— Вон тот рослый на носу, с бородой. — Он показал на одного из уцелевших. — Я его знаю. Клянусь богом, истинное удовольствие снова с ним встретиться. Он был вожаком шайки головорезов, напавших на „Минотавр“ с помощью точно такой же приманки.
— Пожалуйста, отступите назад, мистер Уилсон, — негромко предупредил Хэл. — Иначе он вас узнает. Пусть сначала поднимется на борт.
Шлюпка прицепилась к спущенным с „Серафима“ цепям, и первый из спасенных поднялся по лестнице и опустился на четвереньки.
Он прижался лбом к палубе, и морская вода, которая текла с его одежды, образовала небольшую лужу.
— Да благословит Аллах и все святые этот корабль. Ваши доброта и милосердие будут записаны в золотой книге…
— Хватит, парень.
Большой Дэниел ласково поднял его на ноги, а его люди окружили удивленного араба и прижали к борту. Следующим поднялся на палубу бородатый. Он развел руки, и его влажная одежда прилипла к долговязому телу.
— Какой замечательный день! Мои дети и внуки… — начал он звучным голосом.
— Салям алейкум, Рашид, — поздоровался с ним Уил Уилсон. — Мои глаза много дней стремились увидеть твое прекрасное лицо.
Рашид в тревоге посмотрел на него. Уил подошел ближе и улыбнулся. Араб узнал его и в отчаянии огляделся в поисках спасения, потом прыгнул к борту. Уил Уилсон перехватил его еще в воздухе и бросил на палубу. Он уперся коленом ему в спину, а острие кортика приложил к мягкой коже за ухом.
— Молю тебя, возлюбленный пророком, дай
Он уколол араба, и тот завизжал и забился на палубе. Уил провел свободной рукой по телу Рашида, потом порылся в его мокрой одежде и извлек смертоносный кривой кинжал. Прижал острие кинжала к уху Рашида и отрезал мочку. Струйка крови потекла тому на бороду.
— Ага! Достаточно острый! — с удовольствием сказал Уил. — Должно быть, тот самый кинжал, которым ты перерезал горло моему товарищу Бену Брауну и убил Джонни Уайта.
Рашид всхлипнул и истошно взмолился о милосердии.
— Аллах свидетель, я невиновен. Ты принял меня за кого-то другого. Я честный бедный рыбак.
Остальные уже поднялись на палубу и стояли в замешательстве, окруженные кольцом обнаженных сабель.
Уил рывком поднял воющего, извивающегося Рашида на ноги и толкнул к его людям.
— Если кто-нибудь из вас попытается бежать или достанет спрятанное под одеждой оружие, мои люди выполнят приказ рубить головы, — предупредил Хэл. Потом повернулся к Неду Тайлеру.
— Пожалуйста, верните корабль на прежний курс.
Когда „Серафим“ поймал ветер и снова двинулся по проливу, Хэл сказал пленникам:
— Все раздевайтесь! До самой немытой шкуры!
Последовали протестующие крики:
— Эфенди, так не годится! Наша нагота опозорит нас в глазах Аллаха.
Хэл достал из-за пояса пистолет и взвел курок. Он прижал пистолет к голове Рашида.
— Всю одежду! Поразите нас толщиной и длиной своих обрезанных концов, которые позволят вам наслаждаться с гуриями в раю, куда я вас отправлю.
Рашид неохотно сбросил мокрую одежду и остался в набедренной повязке.
— Все снимай! — настаивал Хэл.
Арабы один за другим раздевались. Они осторожно укладывали одежду на палубу, стараясь, чтобы не выпирало и не звякнуло о палубу то, что они под ней прятали. И вот они стояли жалкой кучкой, прикрывая срам руками, подвывая и клянясь, что невиновны. Сброшенная одежда грудой лежала на палубе.
— Обыскать! — приказал Хэл, и Аболи и Большой Дэниел руками прощупали каждый предмет одежды и извлекли множество скрытых в складках кинжалов. К тому времени как они закончили, на палубе выросла гора оружия.
— Рашид! — сделал Хэл знак предводителю. Тот упал на колени; на его лице слезы смешивались с кровью из отрезанной мочки. — Каков план аль-Ауфа? Как вы должны были сообщить о том, что корабль захвачен?
— Я не понимаю тебя, эфенди. Я не знаю человека по имени аль-Ауф. Пожалей бедного рыбака. Мои дети без меня умрут с голоду.
— Всемилостивый Аллах пошлет пропитание твоим сиротам, — заверил Хэл и обвел взглядом замерших от ужаса пленных.
— Вот этого!