Мустанг
Шрифт:
Отступив к коню, я взял его под уздцы и развернул так, чтобы наблюдать за ними поверх его спины, вспрыгнул в седло и будто невзначай направил на них винчестер.
— Мне не надо искать следы, — ответил я. — Он поведет лошадей к воде, туда же поеду и я.
Развернув коня, я обогнул лагерь по расширяющемуся кругу, держа его обитателей под прицелом. Когда фургон растворился в темноте, тут же сменил направление и шагом повел жеребца. Проехав примерно милю, натянул поводья, снял шляпу и вытер пот. На какой-то момент мне показалось, что меня загнали в угол и без перестрелки не обойтись.
Я ехал в ночи, ориентируясь по звездам. У меня было довольно ясное представление, где искать этих лошадей, и если они там, вначале следует осмотреться, прежде чем что-либо предпринимать. Мне не нравилась та команда у фургона, но оставить женщину умирать на равнинах не в моих правилах, к тому же действительно не следовало отдавать оружие в руки индейцев, у которых, впрочем, его и без того хватало.
Ночь была прохладной. Конь, конечно, устал, я заставлял его идти вперед, и он особо не возражал. По-моему, ему тоже не понравилось общество у фургона.
Иногда я спешивался и шагал рядом с жеребцом, чтобы сохранить ему силы. Серый сегодня славно потрудился, ведь я гнал его с раннего утра. Теперь мы искали место в скалах, о котором рассказал мне один команчеро, набиравший там воду и поивший лошадей, когда направлялся на встречу с команчами. Это небольшая расщелина шириной футов сорок или пятьдесят и столько же в длину, на дне ее бил ключ, росли трава и два-три тополя. Очевидно, человек, укравший лошадей, знал это место, хотя оно мало кому было известно. Напоив там лошадей, он, скорее всего, возьмет на север, где милях в пятнадцати лежала цепочка небольших ложбинок, окаймленных тополями и ивами. На дне их скапливалась пресная вода. Оттуда он мог направиться к ручью Тюпл и дальше к поселениям.
Когда я подъехал к источнику в расщелине, на небе низко висели яркие звезды. Где-то рядом негромко и вопросительно всхрапнула лошадь, затем раздался шорох, и все стихло.
Я стремительно спрыгнул с коня, бросив поводья, отскочил налево, Где на земле лежала густая ночная тень от тополя, и затаился.
Медленно тянулись минуты. Мой Серый чуял воду и от нетерпения сделал несколько шагов к расщелине, держа голову высоко и немного в сторону, чтобы не наступить на поводья. Это было именно то, на что я рассчитывал и чего ожидал. Кто бы ни находился у воды, прежде всего подумает, что это конь, потерявший хозяина.
Однако Серый был и остался мустангом, осторожным и недоверчивым, он не бросился сразу к воде. Жеребец поставил уши и тихонько заржал, и тут же из темноты донеслось ответное ржание. Через некоторое время он сделал еще несколько шагов и снова остановился. Только теперь остановился, потому что рядом кто-то был.
Я ждал, не шевелясь. И скоро услыхал тихий, успокаивающий голос. Человек из расщелины пытался подозвать моего коня поближе и схватить поводья. Зная, что я рядом, Серый вряд ли позволит чужаку поймать себя. Если бы он убежал и потерялся, другое дело, во всяком случае, пока на коне было седло…
Вдруг жеребец шарахнулся в сторону. Очевидно неизвестный попытался резким движением схватить его. Значит, он теряет терпение.
Серый отошел на шаг и встал, а я продолжал ждать. Прошло пять, может быть десять минут, и тогда человек вышел из темноты и потянулся к поводьям. Конь сделал еще пару шагов. Если бы я мог, я бы расцеловал его, потому что человек двинулся за ним.
— Стоять! — сказал я достаточно громко, чтобы он услышал, но не слишком громко, чтобы это дошло до чьих-то еще ушей. И сразу же взвел курок винтовки.
Незнакомец хотел было нырнуть в укрытие, но я резко приказал:
— И не пытайся! У тебя нет ни единого шанса.
— Кто ты?
— Бродяга. Конь — мой.
— Думал, он убежал. Не заметил тебя.
Я встал и направился к нему, снова прикрикнув:
— Не дергайся… у моей винтовки легкий спуск.
Он повернулся ко мне — коренастый, грудь что бочка, но лица я не разглядел. Вдруг он вскрикнул:
— Черт побери, ты — Нолан Сэкетт!
— Расстегни оружейный пояс.
— Послушай…
Он мне начал надоедать.
— Это ты послушай. Если надеешься дожить до завтрака, лучше расстегни пояс.
Он потянулся к пряжке, продолжая протестовать.
— Я узнал тебя, Сэкетт. Меня зовут Стив Хукер. Мы встречались в Техасе, и нам незачем ссориться.
— Может так, а может нет.
Оружейный пояс упал на землю, я велел Хукеру сделать несколько шагов назад, подошел, поднял пояс и перекинул его через плечо. Потом взял под уздцы жеребца и пошел позади своего пленника в расщелину. Лошади паслись там — шесть прекрасных тягловых и две верховые. Чуть дальше, на полянке, окруженной ивами, горел невидимый со скал костер. Я почувствовал запах кофе и вспомнил, что весь день ничего не ел.
Возле костра я рассмотрел задержанного с поличным. Действительно его лицо мне было знакомо. Одно время он работал возницей в компании грузовых перевозок, его выгнали за то, что сбывал налево фураж. В Форт-Гриффине убил дружественного белым индейца. Наказывать его не стали, но после этого никто не хотел иметь с ним дела.
Я повернул Хукера, связал ему за спиной руки, затем колени и лодыжки и усадил так, чтобы иметь возможность не спускать с него глаз. Потом только расседлал своего коня, подождал, пока тот покатается по траве, тщательно растер его несколькими пучками сухой травы и стреножил поближе к воде, где он мог постись и вволю напиться.
Вынув из седельных сумок кусок бекона, настрогал куски в сковородку и отломил полбуханки захваченного в городе хлеба. Пока мясо жарилось, налил себе кофе и завел с Хукером ничего не значащий разговор об Индейских Территориях.
— Откуда у тебя лошади? — внезапно спросил я.
— Они мои. Перегоняю их на Запад, чтобы продать в Нью-Мексико.
— История хороша для сопляков. Ни один здравомыслящий человек не станет путешествовать в этих краях в одиночку, да еще с лошадьми. — Я с презрением поглядел на него. — Я ехал с юга.