Мутант-59
Шрифт:
— Вот почему первые его проявления были относительно слабыми, — откликнулся Слейтер.
— Именно так. Но постепенно он приспосабливался, становясь все более всеядным. А сегодня весь центр Лондона на смертном одре.
— Одна малюсенькая деталька, — задумчиво произнес Слейтер. — Уму непостижимо…
— Нам уже удалось сделать многое. Фирма-изготовитель карликовая, она расположена неподалеку, возле Кингз-кросс. Так вот, фирма сумела установить адреса большей части своих покупателей. Через два-три дня эта работа будет доведена до конца, но пока что все сходится. Самыми крупными покупателями оказались самолетостроители,
— Это почему?
— Потому что этот прибор отправлен в адрес «Калифорния рокет корпорейшн». Той самой, которая взялась за постройку «Аргонавта-1», автоматического разведчика Марса.
— Не понимаю. Почему же ничего не поделаешь?
— Потому что он стартовал шесть недель назад, — флегматично ответил Бьюкен.
В бистоновском защитном костюме Джеррарду было очень неловко и неуютно. Тело еще болело после акробатического подъема из метро.
За прозрачным щитком, прикрывающим лицо, чувствовался назойливый запах резины и дезинфекции. Он неуклюже шагал по улице следом за тремя своими спутниками, складки грубой ткани безжалостно терли под мышками и в коленях. Даже дыхание в этой тесной индивидуальной парилке казалось преувеличенно резким.
Подошвы сухо поскрипывали по снегу. Рядом с Джеррардом плелся солдат с портативным распылителем в руках — в распылителе была отравленная пластмасса. Двое других, тоже в форме, сверялись с картой; на плече у одного из них поблескивали лейтенантские звездочки. Он-то и обратился к канадцу:
— Ну вот, мы уже почти пришли…
Оторвавшись от карты, офицер повернулся на каблуках и направился к магазину на углу — вывеска крупными пурпурными буквами возвещала: «Новинки сезона». В витрине вперемежку с рекламой были выставлены рубашки, раскрашенные во все цвета радуги, и куртки искусственной кожи. Позади рубашек прямо к оконной раме были пришпилены наимоднейшие плащи и сапоги из пластика — не поймешь, для какого пола, все это в окружении этикеток и зазывных плакатиков. Поверх шли в два ряда рамки-экранчики. В одной из них вдруг отдернулась занавеска, появилось чье-то лицо, бросило беглый взгляд на приближающиеся фигуры и исчезло. Лейтенант решительно подошел к стеклянной двери и резко постучал в нее кулаком.
Ожидая, пока им откроют, он с неодобрением окинул суровыми карими глазами кричащую витрину. Затем послышалось звяканье отодвигаемых засовов. Дверь распахнулась. Выражение неудовольствия на лице лейтенанта стало еще явственнее, когда он увидел в дверях человека лет тридцати пяти с копной тщательно подвитых седоватых волос. На хозяине был розовый свитер из тонкой шерсти, белые вельветовые брюки с бубенчиками и такого же цвета штиблеты. У него было довольно миловидное гладкое округлое лицо, а говорил он не как-нибудь, а ритмическим речитативом:
— О господи, благодарение небу, вы пришли! У нас здесь совершенное светопреставление, вы даже представить себе не можете… Весь мой запас, все-все разорено. И я не знаю, право, не знаю… Может быть…
Лейтенант бесцеремонно перебил его:
— Где очаг поражения?
— У меня за спиной, — хозяин глупо усмехнулся. — Но я уверен, вы совладаете с бедствием…
Лейтенант отстранил хозяина и прошел в магазин, остальные последовали за ним — и замерли у порога,
Ряды сапог словно в танце без музыки неспешно кружились в волнах пены. Многоцветные панели из пластика бесстыдно обвисли со стен, пуская яркие сочные пузыри, окрашенные в соответствии с замыслом декоратора. Пластиковые плащи сползли с плечиков, оголив хромированную вешалку. Впрочем, один плащ еще держался на месте, но совершенно утонул в пене и корчился, будто надетый на невидимку. Весь магазин извивался в медленном кошмарном танце. Воздух был насквозь пропитан смрадом — спутником бацилл Эйнсли.
Хозяин ныл, заламывая руки:
— Нет, это поистине ужасно. Мои чудесные интерьеры — теперь я никогда не сумею восстановить их…
Лейтенант круто обернулся к нему.
— Сделай милость, старый хрыч, помолчи!
Хозяин надулся, а лейтенант нервно махнул солдату с распылителем:
— Пускай!..
Солдат нерешительно шагнул в торговый зал и принялся качать рукоятку распылителя, разбрызгивая ядовитую пластмассу бурым туманом. Туман оседал на поверхность пены, и лейтенант с нескрываемым удовольствием наблюдал за выражением душевной муки, которое появилось на лице хозяина. К зловонию прибавился бензиновый запах толуола, который быстро испарялся, а поверх пузырящейся бурлящей массы ложился еще один тонкий, вязкий коричневый слой.
Сделав свое дело, они уселись и стали ждать. Джеррард, отвернув перчатку, засек время. Первые две минуты не происходило ничего нового, в магазине продолжало шипеть и всхлипывать — мутант питался. Но вот мало-помалу движение на полу стало замирать; пузыри опадали, пена шипела тише и тише. Примерно семь минут спустя она смолкла совсем. Правда, нет-нет да и возникали еще в каком-нибудь закутке, куда не достал распылитель, маленькие очажки активности, но главное было ясно: пластмасса с введенной в ее состав цианидной группой сделала свое дело. Мутант-59, бацилла Эйнсли, был приговорен к гибели.
Лейтенант, устремив на Джеррарда суровый взгляд, неожиданно улыбнулся:
— Для начала неплохо…
Хозяин магазина приплясывал вокруг, изображая безмерную благодарность.
— О, как быстро и как чудесно, как ужасно остроумно, что же это вы применяете? Вы все должны, право, должны подняться ко мне и выпить…
Солдаты начали складывать свою амуницию. Лейтенант повернулся, чтобы уйти, но не удержался и бросил через плечо хозяину:
— Обойдемся без твоих ласк, милашка…
За несколько недель фирма «Политад» поставила производство аминостирена с введенными в него циан-группами на поток. По мере выпуска вереница грузовиков доставляла новое вещество к границам оцепленной зоны.
Затем за дело брались воинские команды с распылителями и, прослышав про очередную вспышку инфекции, заливали заболевшую пластмассу бурым вязким настоем отравленного аминостирена. Постепенно число таких вспышек уменьшилось; бациллы Эйнсли прекращали борьбу за свое господство, и обескровленное сердце Лондона вновь возродилось к жизни.
В течение всех этих дней Джеррард был занят почти беспрерывно. К собственному удивлению, он обнаружил, что такая спешная, неослабная работа ему очень по вкусу. Бой врукопашную с уже известным врагом нравился ему куда больше, чем длительные и зачастую безрезультатные лабораторные поиски оригинальных идей.