Мутант
Шрифт:
«Заснет ведь», – только и успел подумать мутант, как его поглотил глубокий, как черная бездонная яма, сон. Но уже в следующее, как ему показалось, мгновение он подскочил от истошного вопля Пистолетца:
– А-а-ааа!!! Русалка!!!
Спрыгивая с плота на берег, Глеб краем глаза успел заметить, что подскочил в своей лодке и Сашок. Паренек что-то крикнул ему, но мутант отмахнулся. Его больше сейчас беспокоило состояние старшего лузянина, который сидел на берегу и трясся так, что клацали зубы. Рассвело уже настолько, что
– Что? – подбежал к нему и принялся трясти за плечи мутант. – Что случилось?
Ответить Пистолетец не мог, его зубы продолжали стучать. Лузянин с трудом поднял трясущуюся беспалую руку и указал на реку.
Глеб обернулся. Шагах в двадцати от плота, выше по течению, как раз напротив тех кустов, в которых ночью ему почудилось шевеление, по груди в воде стояла девушка. Скорее, даже девочка, поскольку грудей, как таковых, у нее не имелось – так, едва наметившиеся пупырышки с грецкий орех величиной. А вот волосы у «русалки» были шикарные – густые, цвета темного золота, они распластались по воде широким, шевелящимся на течении веером.
Девочка неотрывно смотрела на Глеба и тоже дрожала. Только непонятно от чего – от холода или от страха. Вероятнее всего, от того и другого сразу.
В сторону девочки по берегу направился Сашок.
– Не бойся! – крикнул он незнакомке. – Мы хорошие, не тронем тебя!
Но, увидев покрытое темной коркой лицо Сашка, девочка затряслась еще сильнее и начала всхлипывать.
– Ну-ка, стой! – крикнул мутант пареньку. – Давай назад, на плот. Не видишь, что ли, она нас с тобой боится.
Сашок на пару мгновений замер, а затем, опустив голову, побрел в обратную сторону. Глеб же еще раз встряхнул за плечи Пистолетца, теперь уже сильнее и резче.
– Очнись! Ты чего? Не видишь, это просто девчонка!
– А т-ты от-ткуда з-знешь?… – наконец-то смог разжать зубы лузянин. – Хв-вост же п-под вод-дой…
– Да какой там хвост! Посмотри, она же стоит! На хвосте разве устоишь долго? И глянь, она же ребенок!
– У «д-диких» т-тумантов не может быть д-детей… – чуть меньше стал трястись Пистолетец.
– Так может она и не мутантка вовсе! – начал злиться Глеб. – Смотри, она замерзла совсем! А выйти не может – нас боится. Меня, то есть…
– И что? – почти успокоился лузянин.
– А то, что я вернусь сейчас на плот, а ты уговоришь ее выйти на берег.
– Суралки не выходят на гереб! Она тут того… – Пистолетец свесил на бок голову, закрыл глаза и высунул язык.
– Сам ты суралка! С двумя «эс» причем. Делай, что я тебе сказал! Иначе здесь останешься. И думай, прежде чем что-то сказать, а то она твоих словечек не поймет и еще больше напугается.
– Но ведь она не заходила в воду! – выкрикнул последний веский довод лузянин. – Она вылезла из
– Или ты просто заснул и не видел, как она зашла, – прищурился Глеб. – Что намного вероятнее, не так ли?
Не дожидаясь ответа на риторический в общем-то вопрос, мутант повернулся и зашагал к плоту. Увидел, что Сашок, подняв голову, полулежит в своей лодке, упал вниз животом на лиственную подстилку и стал наблюдать за «русалкой».
Пистолетец, кряхтя и бормоча себе что-то под нос, побрел к девочке. Остановился шагах в десяти от нее и крикнул:
– Эй! Ты кто?
– А вы к-кто? – стуча зубами так же, как до этого лузянин, спросила купальщица.
– Мы – люди. А вот ты, интересно, вело… человек, или… нет?
– Я д-девочка… – ответила «русалка». – Я з-замерзла…
– Ну так и выходи! Я тебя не съем.
– А т-ты не к-каратель? Т-ты меня не убьешь?…
– Да какой я каратель?! – обиделся Пистолетец. – Вот, смотри! – поднял он обе «нестандартные» ладони. – И рдузей… друзей, то есть, моих ты видела? Бывают такие каратели?…
Девочка замотала головой. Потом пропищала:
– От-твернись!..
– Это еще зачем?
– Я с-стесняюсь… Я г-голенькая…
– А!.. – хлопнул себя по лбу Пистолетец и отвернулся.
Глеб же отворачиваться не стал. Не из-за каких-то постыдных соображений, а чтобы окончательно убедиться: перед ними обычный человеческий ребенок. Ну, пусть не совсем обычный, с какими-нибудь мутациями, но уж точно без рыбьего хвоста.
Но когда девочка ушла с глубины и над водой показались ее худенькие ягодички, Глеб едва не вскрикнул. У «русалки» был хвост!.. Правда, не рыбий, и совсем маленький, с ладонь, не больше, но все-таки был…
Девочка скрылась в кустах, и вскоре вышла оттуда уже одетой. Правда, назвать одеждой напяленный на тощее детское тельце грубый, грязный мешок с прорезями для головы и для рук было не совсем корректно, но все-таки…
Глеб стал прикидывать, сколько лет может быть этому «хвостатому чуду». Он бы дал ей не больше десяти. Но, учитывая чрезмерную худобу, реальный возраст девочки мог оказаться на два, а то и на три года больше. Однако в любом случае это был ребенок! А иметь детей, как верно заметил Пистолетец, «дикие» мутанты не имели права. Так в чем же тут дело?…
Между тем девочка нерешительно приблизилась к Пистолетцу. Остановилась шагах в пяти от него и спросила, покосившись в сторону плота:
– А пошто он такой страшный-то шибко?
– Кто, Глеб? Ну-уу… не знаю. Он же тум… мутант. Я вот – немножко, – вновь поднял лузянин ладони, – а он – больше чуток. Или ты не знаешь, кто такие мутанты?… – подозрительно прищурился Пистолетец. – Сама-то, вроде, не из наших… Откуда ты такая звялась?… То есть, взялась, а?
– Я тоже мутант, – потупилась и покраснела девочка. – Только не видно… под этим, – встряхнула она свое «платье».