Мутанты
Шрифт:
– У меня один йод остался, – прошептала Оксана и подхватила сумку. – Пойду я, Степан Макарыч…
– Иодом голову не вылечить. – Он открыл люк. – Ход за бочкой из-под капусты, помнишь?
– Помню…
– Обратно через сортир возвращайся. Только не через «Ж», а через «М».
– А «Ж» теперь куда выводит?
– Я там лабиринт устроил. Чтоб контрабандистов отвадить.
Оксана скрылась в подполе, а Сова еще раз постучала, словно клювом, и спросила с вкрадчивым распевом:
– Опять баб там щупаешь, старый мудант?
Куров на это и внимания не обратил, а сел в люке, свесив ноги, посмотрел, как Оксана уходит в Россию через подземелье, и только головой покачал:
– От дурак, Юрко!
Глава 3
Волков следующим утром сидел на своей половине башни, выглядывал из круглого отверстия, словно скворец, и, мечтательно любуясь зарей, поджидал Оксану с вызова, даже о «полянице» забыл. Но глядь, а из России вместо докторши Тамара Кожедуб идет, узелок с судками в руке: завтрак несет! Нюх у нее был феноменальный: как только Николай Семенович на сторону посмотрит, она уже чует и под каким-нибудь предлогом является на таможню. У него под ложечкой засосало, но не от голода, а от нехорошего предчувствия – сейчас пытать начнет!
Хоть бы Оксану в это время не принесло…
При виде Тамары Шалвовны Вовченко калитку КПП перед ней распахнул и даже козырнул – не по службе, а из уважения перед ее статью. Однако она будто не заметила, целеустремленно по лестнице поднялась, с порога носом потянула и, кажется, ушами запрядала, как лошадь при близости волка.
– Ты зачем это надушился?
– Контрабанду уничтожал. – Николай потер руки, будто бы в предвкушении завтрака: – Накрывай на стол!
На самом деле он терпеть не мог пищи, которую его гражданская супруга готовила, – в основном кабачки во всех видах, капуста и прочие овощи, поскольку она лет пятнадцать уже сидела на диете, пытаясь похудеть, а что жена не любит, того мужу не едать. Однако Тамара развязывать узелок не спешила, прежде углы обнюхала, вещественные доказательства поискала и, ничего не обнаружив, спросила:
– Что тут ночью Оксанка Дременко делала?
– У Котенко жена рожала, – между прочим обронил он, зная, что лукавить в присутствии судебного пристава невозможно. – По вызову ходила…
И лучше бы не говорил правды. Тамара судки выставила перед ним, посмотрела, как он ест, и зачитала приговор:
– Жена у Котенко рожала… А я кормлю, кормлю тебя, и все без толку! Быстро поел и ко мне!
Сама же дверь на запор, форменный китель с погонами скинула и давай юбку снимать. Пробужденная старая дева словно с цепи сорвалась: насмотревшись эротической кинопродукции, потеряла всяческий стыд и представления о реальности, пыталась все увиденное воспроизвести в натуре. Поначалу Волкову это даже нравилось, особенно ее неутомимость, изобретательность и жажда эксперимента. Но Тамара добывала все новые и новые фильмы и требовала потом повторить увиденное. Бессмысленно было убеждать ее словами, что в жизни этого не проделать никоим образом, каждый раз приходилось доказывать на практике. По этой причине они сломали уже три кресла, диван и две кровати, вырвали вместе с проводами люстру из потолка, отчего во всем доме потом чинили свет, и нарушили систему отопления. Хорошо, произошло это в летний период и сорванный стояк оказался пустым, а то бы еще кипятком обварились. Однажды съездила в Брянск, где накупила в секс-шопе себе эротического белья и всяких непотребных предметов, а ему специальные кожаные штаны, безрукавку с цепями, нарукавники и маску какого-то американского супермена. Потом, несмотря на ответственную должность судебного пристава и известность, записалась в недавно открытый Пухнаренковым фитнес-клуб, посещала семинары каких-то заезжих шарлатанов, обещавших похудение в течение двух недель, горстями ела таблетки и, напротив, почти отказывалась от пищи.
Волков надеялся, что хоть голод ее несколько
– А теперь твоя очередь! – пристегнула Мыколу и взяла плетку.
Он извивался на койке, словно уж, и все равно досталось по ребрам, но и от этого экстаза Тамара не испытала.
И вот теперь, должно быть, она насмотрелась кино про офисный секс и хотела сыграть бедную, испуганную секретаршу в кабинете шефа-извращенца. Оголила нижнюю часть тела, разлеглась на диване и залепетала голосом, которым говорила по телефону, но голливудским языком:
– Не прикасайтесь ко мне! О, прошу, не надо! Этого со мной еще никто никогда не делал. Что это у вас такое?
Волков глянул на ее чресла, внутренне ужаснулся, однако не зажмурился и голос не дрогнул.
– На службе не положено! – осадил, ровно плетью. – Батько Гуменник велел мову учить!
– Положено везде, где поставлено! – отпарировала Тамара уже своим обычным голосом. – Ходь до мене, зараз и мове научу, и побачу, шо це таке у тебе в шароварах…
В это время, на счастье Николая Семеновича, в кармане кителя супружницы зазвонил мобильник. По телефону она разговаривала сладенько, с томным придыханием, отчего голос ее никак не соответствовал внешним данным. Ей бы заниматься виртуальным сексом – отбою бы не было от клиентов…
– Я вас очень внимательно слушаю, але, – проворковала Шалавовна и в тот час сменила тон: – Добре, добре, брат! Амерыканець, або хто ще, нехай…
Волков насторожился и одновременно возликовал, а незаконная супруга бросила трубку и с сожалением натянула юбку.
– Сильвестр Маркович прыихав, щоб йому! Гуменника прытягнув и якогось амерыканця.
Она умышленно говорила с ним на мове, дабы у мужа была языковая практика, – заботилась о его карьерном росте.
– Вот что такое хорошая интуиция! – с удовольствием заметил Мыкола.
– Была бы у тебя другая… интуиция, – уже по-русски проворчала Тамара, с грохотом собирая судки. – Чтоб вечером у меня в хате сидел и ждал! Кино погляди, в аппарате оставила…
Они хоть и сошлись уже больше года назад, однако жили пока в разных государствах…
– Чую, сегодня будет настоящая порнуха, раз начальство пожаловало. Тут уж как получится…
– Нехай только не получится! – пригрозила она и хлопнула дверью.
Только сейчас он осознал, какую рискованную комбинацию задумал, и сначала в холодный пот бросило, потом жарко стало, ибо спустя минуту к таможне подкатил «форд» Дременко. Обычно Волков относился к нему холодно, как к конкуренту, но тут поправил фуражку и спустился с башни навстречу:
– Здоровеньки булы, Тарас Опанасович!
Когда тот был секретарем райкома, его звали Тарас Афанасьевич, поскольку с украинским звучанием отчества карьеры было не сделать, но вместе со сменой власти изменилась и мода.
Голова подобного не ожидал, однако без всяких объяснений чувствовалось, приехал по важному делу и чем-то сильно озабочен. И оттого снисходителен до добродушия, что сейчас было на руку.
– Здорово, Мыкола. Знаю, Оксана была у тебя ночью, обнимались тут.
Волков готовился к разговору, придумывал, как начать, но и в голову не приходило, что Дременко сам заговорит об Оксане, и потому слегка растерялся.