Мутный Лес
Шрифт:
Подбежала, подпрыгнула, крепко обняла Назарова, оплетя его ноги своими, и звонко чмокнула в небритую щёку. Впрочем, уже через пару секунд она одумалась, спрыгнула на землю, отошла на пару метров назад и, смущённо отводя глаза в сторону, пробормотала:
– Это в том смысле, соратники, что я очень рада вашему возвращению. Ну, и всё такое прочее…. Рассказывай, Рыжий, где вас черти носили. Мы уже не знали, что и подумать…
Но поговорить не удалось.
– Что с тобой? – уставившись круглыми от ужаса глазами на начальника метеостанции, запаниковала Лизавета. – Серёжа, Серёженька! Очнись! Как же так? Почему? Когда мы уходили, у него была только слабость и головокружение. А сейчас? Жар, капельки пота выступили на лбу, глаз не открывает. Похоже, что потерял сознание…. Ой, щека – вместе со шрамом – дёргается! Назаров,
– Алёна? – приоткрыл мутные глаза Подопригора. – Это ты? Вернулась? Как же я рад…
– Нет, это я, Лиза.
– Лиза? А у тебя есть старшая сестра по имени – «Алёна»?
– Нет. Я уже говорила…. Ты, Серёжа, главное, не волнуйся. Сейчас всё сделаю. У меня папа и мама – доктора. Я у них многому научилась. Обязательно поправишься…
С одной стороны к затухающему костру подошла Валентина с бело-синей сумкой на плече, а с другой – Профессор и Женька, тащивший рюкзак со скаченной резиновой лодкой.
– Очень кстати! – обрадовалась Лизавета. – Мне понадобится ваша помощь. Валентина, давай сумку. Палыч, вы что-нибудь смыслите в медицине?
– Конечно, раз побывал более чем в трёх десятках серьёзных экспедиций и вернулся оттуда живым.
– Замечательно. Вот, вам одноразовый шприц и ампула с антибиотиком. Это очень хороший препарат – действует и как жаропонижающее, и как стимулирующий энергетик. Аккуратно отломите кончик ампулы и наберите в шприц два с половиной кубика. Женька, принеси свежей речной воды. Да побольше. Птичка, помоги мне снять с Серёжи штормовку. А ты, Рыжий, отойди в сторону и не отсвечивай…
Заполошный медицинский кавардак длился минут двадцать. В конечном результате Подопригора, получивший расширенный комплекс качественных врачебных услуг, был отнесён в палатку и уложен на надувной матрас Палыча. Лизавета, естественно, осталась с ним.
– Отойдём к костру, – предложил Пашка. – Поболтаем немного. Обсудим. Обменяемся новостями и мнениями.
Они, подбросив на тёмно-малиновые угли сухих дровишек, реанимировали костёр, после чего расселись вокруг него на гранитных валунах и собственных рюкзаках.
– Начнём с тебя, Птичка, – ободряюще улыбнулся Профессор. – Что случилось с Сергеем? Как это произошло?
– Как? – на пару секунд задумалась Натка. – Неожиданно и внезапно, вот как…. Ваша оранжевая лодка отчалила от берега, а потом, пройдя порядка двухсот пятидесяти метров, пропала. То есть, раз – и исчезла без следа. Всё осталось на прежних местах: ласковое утреннее солнце, голубое небо с парящими в нём птицами, речная водная гладь, многочисленные лесистые острова, далёкий противоположный берег. Всё, кроме вашей приметной посудины…. Я, естественно, занервничала и сразу предложила построить плот. Мол, надо срочно выплывать на поиски. Лизавета была против, и упорно толковала о каких-то оптических обманах, галлюцинациях и миражах. А Подопригора сходил к палатке, принёс биолокационную рамку и приступил к измерениям геопатогенного фона. Так вот, проволочки крутились – в противоположных направлениях – с очень большой скоростью. Иногда даже сливались в два призрачно-серых диска…
– Неужели? – изумился Назаров. – На рассвете они только слегка подрагивали, а уже через несколько часов активно вращались? Как такое может быть?
– Извини, не знаю. Что видела своими глазами, о том и рассказываю, ничего не придумывая…. Буквально через минуту Сергей выронил из ладоней деревянные рукояти с проволочками и объявил, что ему нехорошо, мол, голова сильно кружится. Действительно, побледнел весь, как накрахмаленная гостиничная простыня, даже на физиономию слегка осунулся. Но, тем не менее, согласился, что плот строить надо…. Отправились мы в лес, прихватив с собой единственный топор. Нашли подходящие сосны, принялись, соблюдая очерёдность и элементарные правила безопасности, за работу. Вырубили-сформировали – совместными усилиями – четыре подходящих брёвнышка и успешно перетащили их к реке. Тут нашему бравому проводнику стало совсем плохо – затошнило, руки ходуном ходят, ноги подрагивают. Отвели его, болезного, к костру, осторожно усадили на туристический коврик, напоили горячим сладким-сладким чаем. Лизка предложила проглотить пару таблеток, но Подопригора наотрез отказался и велел продолжать работу. Заверил, что скоро, когда немного оклемается, присоединится к нам. Пошли, понятное дело. Срубили очередную молоденькую сосёнку, отчленили нужный по длине кусок, понесли. Встретились с вами. У меня всё…. А что случилось у вас?
Пашка и Евгений, перебивая друг друга, рассказали о светло-сиреневом тумане, о серых глухих кайманах, о пребывании на холмистом острове, о возвращении назад и о странном летательном аппарате золотистого цвета, настойчиво кружившим над речным разливом. Профессор же, рассеянно потирая пальцами лоб, задумчиво молчал.
– Ничего себе! – дослушав повествование до конца, восхищённо присвистнула Наталья. – Натуральные чудеса в решете. Значит, мы не напрасно решили исследовать эту новую аномальную зону…. Что же касается ярко-жёлтого НЛО. Вполне возможно, что мы столкнулись со знаменитой Золотой Бабой.
– Чего-чего? – засомневался Назаров. – Ты, Птичка, опять фонтанируешь необузданной фантазией? Как может тяжёлая статуя летать по небу?
– Статуя ли? Уверен?
– Конечно. Я сам читал у Александра Бушкова в романе – «След пираньи». Золотая статуя высотой примерно в один метр двадцать сантиметров.
– А я, Рыжий, готовилась к этой поездке более вдумчиво и серьёзно. И кроме романов уважаемого Сан Саныча перечитала – дополнительно – целую гору другой литературы. В том числе, и научно-популярной. Так что, готова зачесть о так называемой Золотой Бабе полноценную и развёрнутую лекцию…
– Прекращайте спорить, юноши и девушки, – очнулся от тягостных раздумий Иван Палыч. – Меня сейчас больше всего беспокоит состояние Сергея. Проволочки биолокационной рамки были неподвижными – он был здоров, начали активно вращаться – приболел. Неспроста, клянусь собственной лысиной, такие совпадения…. Короче говоря, надо уходить отсюда.
– Уходить назад? – огорчилась Натка. – К Мутному Материку? Экспедиция завершена?
– Нет, конечно же. Просто отойдём подальше от этого странного и подозрительного места. Туда, где влияние геопатогенной зоны не так значительно, и проволочки биолокационной рамки ведут себя пристойно. Там и определимся с дальнейшими планами окончательно. В зависимости от самочувствия нашего товарища…. Поэтому сделаем так. Рыжий и Женька занимаются изготовлением крепких носилок, жертвую на эти цели свой брезентовый плащ. Я собираю сухие дрова и поддерживаю костёр в должной кондиции. А женская часть отряда ухаживает за больным и готовит высококалорийную пищу. После этого, соответственно, трапезничаем. Во время послеобеденного чаепития Птичка рассказывает нам о Золотой Бабе. Потом моем грязную посуду, сворачиваем лагерь, укладываем Подопригору на носилки и шагаем…э-э-э, например, вверх по течению Малой Мутной. Через каждый пройденный километр будем останавливаться и измерять геопатогенный фон. Как только проволочки в рамке перестанут вращаться, так и встанем лагерем. Встанем и будем наблюдать за самочувствием Сергея. Если он выздоровеет, то, естественно, продолжим путь. Ведь где-то речной разлив должен закончиться? То есть, преобразоваться в нормальную реку, переправиться через которую не составит большого труда? Вот, и я про то же…. Если же Подопригора не пойдёт на поправку? Тогда, как это и не печально, придётся возвращаться в посёлок…. Чего это ты, Рыжий, так недоверчиво цокаешь? Естественно, что слегка перераспределим груз. Более того, два рюкзака придётся оставить здесь, спрятав под еловыми лапами. Ничего, потом с Женькой вернётесь за ними. Вы ребята молодые и здоровые, не переломитесь…
На обед была предложена гречневая каша, сдобренная мелко-нарезанным салом, соевые галеты, горячий крепкий чай и румяные пшеничные блинчики с абрикосовым джемом.
– Ты, Птичка, настоящий кулинарный гений, – похвалил Иван Палыч. – Напечь на старой сковороде, размещённой над костром, такие замечательные блины, среди которых не наблюдается ни одного подгоревшего? Это, друзья мои, дорогого стоит. Вот же, повезёт кому-то с женой…
– Мне, Палыч, было совсем не трудно, – усмехнулась Натка. – Все горелые блины Рыжий забрал. Условно, понятное дело, забрал. Он же через каждую третью фразу любит повторять, мол: – «Блин горелый…». Наверное, пытался сглазить. Только, увы, ничего у него, охламона зеленоглазого, не получилось.