Мутный Лес
Шрифт:
Всех пострадавших от песчаной бури – и трупы, и выживших – в срочном порядке отправили в город Алжир, одноимённую столицу алжирского государства. Покойников определили в холодильник морга, Горюнова, получившего при жёсткой посадке вертолёта двойной перелом левой голени, отправили на излечение в Россию, а Подопригору, отделавшегося только серьёзными ушибами и общим обезвоживанием организма, направили в местный армейский госпиталь.
Алёна? Связаться с ней было невозможно – «ооновский» международный корпус имел статус суперсекретного, поэтому даже у офицеров мобильные телефоны – на время служебной командировки – были изъяты.
Только через три недели (после прибытия в алжирскую столицу), Сергей вернулся в лагерь корпуса, где его ждала невероятная и оглушительная новость, мол: – «Майор Алёна Мальгина вышла замуж, уволилась из славных Рядов и отбыла – совместно с новоявленным супругом, австрийским офицером Отто Пушенигом – в неизвестном направлении…». Вот, и всё – ни слезливого покаянного письма, ни коротенькой извинительной записки. Ничего.
«Видимо, ей было очень стыдно», – решил Сергей. – «Даже пару слов не посмела написать. Решила уйти их моей жизни тихо, практически по-английски. Значит, так тому и быть…».
В положенное время командировка закончилась, он вернулся на Родину и вышел в запас. Почему? Всё просто: надломилось в Душе что-то важное, не хотелось – ни за какие коврижки и разлапистые ордена – возвращаться на военную службу. Может, из-за неожиданного предательства Алёны. Может, из-за девяти страшных суток, проведённых в песчаном знойном плену – среди разлагающихся трупов. А, скорее всего, одно наложилось на другое. То бишь, произошёл-случился хвалёный синергетический эффект…
Большой и шумный город раздражал до безумия. Его жители постоянно суетились и, усердно расталкивая друг друга плечами, куда-то спешили. Водка пилась без радости. Хотелось тишины и покоя. Подумал Сергей, подумал, взвесил все «за» и все «против», да и устроился на работу – начальником метеостанции, расположенной в глухом уголке Республики Коми, рядом с посёлком Мутный Материк.
Нравилось ему там? В общем, да. Спокойная жизнь, тихая и размеренная. Красивейшая северная природа. Тишина. Покой. Безлюдье. Отсутствие длинноногих ветреных красоток…. Стало скучно? Ерунда. Всегда можно, предварительно договорившись с заместителем, отправиться в тайгу. Встряхнуться, развеяться, порыбачить, поохотиться. Просто так – без конкретной цели – побродить по лесу. Стишки – для пущего душевного спокойствия – посочинять, например:
Кто-то бродит по ступеням.Тусклая заря.Ветер ходко бьётся в двери.Пелена дождя.А рассвет всё не приходит.На исходе сил.За окошком только поле,Дождик моросит.Осень бьёт неумолимо,Жёлтый лист в глаза.На окошке стынет милоДождика слеза.Вот, и всё.Пропели двери.И назад – нельзя…Кто там бродит по ступеням?В пелене дождя…Бродил Подопригора по дикой северной тайге, бродил, да и набрёл на Мутный Лес. Интересное и занятное местечко, заслуживающее пристального внимания. Только, вот, старуха-шаманка, не разделявшая этого мнения, прогнала. Даже обидно.
И тогда Сергей позвонил в Питер, Ивану Павловичу Лазаренко, заслуженному учёному, доктору технических наук и – по совместительству – Председателю студенческого исследовательского клуба с уфологическим уклоном.
Палыч прибыл в Мутный Материк уже через полторы недели. С ним вместе приехали: рыжеволосый здоровяк с бесшабашными зелёными глазами, невысокая приземистая и очень хозяйственная девушка, чем-то напоминавшая птичку-синичку, белобрысые близнецы – брат и сестра, а также…
– Алёна? – непроизвольно выдохнул при встрече Подопригора. – Ты?
– Меня зовут – «Лиза», – засмущалась черноволосая красавица. – Извините.
– Это вы простите меня. Перепутал. Просто, вы очень похожи на одну мою старинную знакомую…. У вас нет старшей сестры по имени – «Алёна»?
– Алёна? Нет.
– А фамилия – «Мальгина»? Она вам ни о чём не говорит?
– Ни о чём. Я, кстати, «Иванова»…
Он чувствовал, что симпатичная черноволосая барышня положила на него глаз. Да и она нравилась ему. Вот, только…
– В одну реку невозможно войти дважды, – шептал по ночам Сергей. – Зачем обманывать и себя, и её? Да, я смотрю на Лизу, говорю с Лизой, улыбаюсь Лизе. Но думаю-то об Алёне…. И, вообще, не вызывают больше красивые девушки у меня доверия. Никакого. Ни малейшего. Волей не волей, ждёшь предательского удара в спину – кинжалом, под пятое ребро, прямо в сердце. Обжёгшись на молоке – дуешь на воду…. Вот, Птичке, например, я доверяю безоговорочно. А Лизе? Не знаю, честное слово. Не знаю…
Глава восьмая
Мохнатый страж
А носилки, изготовленные Женькой и Назаровым, не пригодились. Путники успели только помыть грязную посуду, предварительно переложив остатки гречневой каши и три блинчика в пластиковый контейнер и наполнив чаем двухлитровую, пластиковую же бутылку, как из палатки выбрался начальник метеостанции – лохматый и бледный, но бодрый и подвижный.
– Выздоровел, – определила навскидку наблюдательная Валентина. – Жёлтая мутность пропала из глаз.
– И шрам на физиономии стал обычным, – поддержал сестру Женька. – Болезненная опухлость исчезла. И кроваво-алого контура больше не наблюдается.
– Только мой плащ испортили напрасно, – неодобрительно проворчал Иван Палыч. – Хороший был, заслуженный. Пошитый из качественного «доперестроечного» брезента. Практически непромокаемый…
Наскоро умывшись, Сергей попросил о двух вещах: во-первых, осветить последние новости, а, во-вторых, дать чего-нибудь покушать.
Близнецы Петровы, Птичка и Иван Павлович, стараясь соблюдать очерёдность, принялись увлечённо рассказывать о последних событиях. То бишь, о сиреневом тумане, глухих кайманах, холмистом острове и ярко-жёлтом НЛО, который – вполне возможно – является легендарной Золотой Бабой. Лизавета же, будучи девушкой приземлённой, озаботилась кормлением выздоровевшего проводника.